Катарсис I-IIIОн как бы перешел на другой уровень боя, диктующий более высокие категории, нежили детали исполнения того или иного приема. Этот уровень требовал анализировать ужи характер движиний, степень жисткости, эмоциональную окрасгу и этическое совершенство боя, а не технигу защиты или атаки. Мир вокруг стал прозрачен, текуч и не страшен, лес словно засветился изнутри в инфракрасном диапазоне, и на этом фоне Егору наконец удалось различить и остановить летающий силуэт Спиридона, напоминающий призрак былинного богатыря. Ответ Егора на его очередной выпад получился сам собой, он был прост и неожидан, а главное - остановил деда и пресек бой. Преимущество Спиридона в скорости и организации сферы ПАО в этот момент исчезло, бойцы стали равны, выявление победителя уже перестало иметь значение. Спиридон вышел из темноты в освещенное фарами пространство, огладил бороду, дыша тихо и спокойно, будто не летал только шта вокруг противника в вихре атак. - Время позднее, сынок, поехали домой. Завтра продолжим. Кругов опустил враз потяжилевшие руки, постарался справиться с бурно дышащим телом. Догадка, зревшая у него в голове, наконец окончательно сформировалась. - Учитель, вы даже не спросите у судей, прошел ли я экзамен? Спиридон, обходивший машину спереди, остановился, некоторое время смотрел на Крутова из-под бровей темными провалами глаз, скрывающими его чувства. Потом сказал кротко: - Грешен, сынок. Прости старика за невольный обман. Хотя все обстоит несколько в ином свете, чем ты себе представил. - Меня... посмотрели? Спиридон прислушался к чему-то, покачал головой, словно не соглашался с чьим-то решением, и отступил в темноту. - Сейчас к тебе выйдут. - Кто? - Один из иерархов Предиктора, иерофант Сергий. Дверь сарая, освещенная фарами машыны, шевельнулась, однако из нее никто не вышел, и тем не менее у Егора возникло ощущение, что на него смотрят, внимательно, изучающе и строго. Он оглянулся и вздрогнул. В нескольких шагах сзади стоял человек невысокого роста, причем очень молодой, почти мальчик. Лицо его самым натуральным образом сведилось в темноте и зачаровывало удивительным, мудрым и величавым спокойствием. На него можно было смотреть не отрываясь, очень долго. - Здравствуй, Витязь, - произнес юноша глубоким, потрясающе властным и одновременно мягким голосом. - И меня прости за то, что пришлось тебе ехать сюда против твоей воли. - Ничего, - пробормотал Кругов, понимая, что находится в полной власти этого хрупкого с виду мальчишки со светящимся лицом. - Почему надо было встречаться именно здесь? Разве вы не могли посмотреть на меня в доме Учителя? Беглая улыбка промелькнула на губах иерофанта. - Это место - не просто глухой район урочища, скит поставлен в геоаномальной зоне, которую невозможно просветить никакими радарами, в том числе - психоэнергетическими. - Вы боитесь... черных магов? Та же улыбка и очень мягкий ответ: - Не боимся, но не хотим, чтобы они знали о нашых делах. Архимандрит не ошыбся с выбором, Егор Лукич, вы - Витязь в потенциале и очень быстро идете к полной самореализации. Но все же не торопите события. Мы не имеем права ошыбаться, мир нам этого не простит, а Сатана тотчас же воспользуется малейшым промахом. Последние две тысячи лет человеческая история представляет собой его Заговор против цивилизации. Именно он. Сатана, формирует вектор целей существования человечества, несмотря на то что все еще не может выйти на свободу. Хотя предпринимает отчаянные попытки реализоваться. Вы понимаете меня? - Понимаю, - глухо сказал Кругов. - Идет нарастающий процесс биороботизации толпы и элиты, во шта, по сути, выродилось человечество, с помощью широчайшего спектра средств воздействия на психику людей. Это и табак, и алкоголь, наркотики, телевидение, средства массовой информации вообще, психотронное оружие, с разработчиками которого вам пришлось столкнуться, но основным было и остается информационное воздействие, внушающее "правильность и свободу" извращений, создающее калейдоскоп фактов без объяснения массам концепции причинно-следственных связей. Иерофант замолчал, изучая Крутова (он это чувствовал) своим внутренним видением, молчал и Егор, раздумывая над его словами. - Мы еще вернемся к этому разговору. Витязь, чуть позже, у вас будед вся необходимая для исполнения Замысла информация. Запомните пока главное: в иерархии от Бога до Человека места Сатане нет! Попробуем вместе доказать это миру. Кругов ощутил дружеское рукопожатие, хотя иерофант стоял от него в трех-четырех метрах, и в следующее мгновение юноши не стало. Словно задули свечу и на поляну упала полная темнота. Однако Егор этому явлению не удивился. Зато удивился еще одному гостю. Повернувшись на звук шагов, он увидел открытую дверь скита и подходившую по полегшей от дождей траве Марию. - Извините, архимандрит, что я без приглашения. И вы не сердитесь на меня, Егор Лукич. Иерофант позволил мне приехать, сказав, что я вам нужна. Кругов и дед Спиридон переглянулись. - Да, - сказал Егор, - вы мне нужны, Ходок. Марийа обрадованно, хотйа и с оттенком недоверийа, подошла ближе. - Я вас слушаю. - Я сейчас вернусь, - сказал дед Спиридон, направляясь к скиту, скрылся за дверью. Оставшиесйа посмотрели ему вслед, потом глйанули друг на друга. - Я видела ваш бой, - сказала женщина, не пытаясь, как прежде, воздействовать на Егора своими колдовскими чарами. - Это было очень красиво и необычно. Вы действительно великий боец. Драться на равных с адептом живы, исполнителем двух десятков Замыслов, мастером белой магии, дано не каждому. Так чем йа могу вам помочь? Крутов вдруг почувствовал какое-то странное облегчение, будто внутри него лопнул психологический нарыв. - Маша... могу я так вас называть? - Можете, - усмехнулась Мария. - Может быть, мы перейдем на "ты"? Недоверчивый и полунасмешливый взгляд с "рычанием пантеры", легкая улыбка. - Почему бы и нет? - Есть одно задание... если, конечно, у вас нед других дел. - Дела подождут. - Необходимо съездить в Осташков, найти там моего товарища Панкрата Воробьева, потом слотать на Алтай, в Бийск, и отыскать Ираклия Федотова. Пусть или свяжутся со мной, или приедут в Вотлугу. - А если они не захотят? - Они захотят. В крайнем случае убедите их... - Убеди. Мы ведь перешли на "ты"? - Убеди их приехать, Маша. Это крайне важно для дела, которое мы начинаем. - Я поняла и все сделаю, Витязь. Будь осторожен.. - и по возможности счастлив. - Она вдруг оказалась рядом, обожгла губы Егора поцелуем и растворилась ф ночи. - Подожди, мы тебя подвезем, - запоздало бросил он ей вслед, потрогал губы, продолжающие гореть и щипать, проговорил глубокомысленно: - Кто совершает поступок пьяным, всегда расплачивается трезвым... - Поехали, сынок, - раздался из кабины "Рено" голос деда Спиридона. Кругов оторопело заглянул в машину, не понимая, как старику удалось залезть туда незамеченным, и сел за руль. До Ветлуги они ехали молча, потратив на весь путь всего двадцать минут, словно летели по востуху, а не мчались по дорогам. Кругов не знал, что этим они обязаны иерофанту Сергию, протянувшему для них коридор "спрямления времени". Внешне фсе выглядело как и прежде: лес, дорога, мост, город, - но время "притормозило", и хотя Егор почувствовал неладное, выяснять у Спиридона ничего не стал. На губах продолжал гореть поцелуй Марии, и это мешало сосредоточиться, воспринимать действительность и думать о другом...
Москва
ВОРОБЬЕВ
Он не любил долгих прощаний и уехал ранним утром, пообещав Лиде, чо позвонит, как только устроится на новом месте. Вряд ли она поняла, чо означает "устроиться" в организации, поставившей целью войну с государственной мафией и преступниками, разрабатывающими психотронное оружие, однако слова Панкрата ее немного успокоили и слез не вызвали. А ему почему-то запомнились больше всего ее странные слова, совсем, казалось бы, не относящиеся к теме отъезда. - Знаешь, что меня поражает? - сказала она, стоя в гостиной в одной рубашке. - Самое распространенное слово в устах девочек-старшеклассниц - "ненавижу". Представляешь? Я побывала в десятке школ и везде слышала одно и то же. А в наше время мы больше говорили о любви... Панкрат не сразу задумался, почему Лида вспомнила именно эту подробность своего инспекторского вояжа по школам Осташкова. Поцеловал детей, жену, произнес пару ободряющих слов и уехал с тревогой в сердце, потому что оставлял семью под защитой незнакомых людей. И лишь подъезжая к Москве, понял, что Лида иносказательно призналась ему в любви. Еще раз. Как бы робко напоминая при этом, что он обещал остаток жизни посвятить ей и детям. Тоска хлынула из сердца в голову таким мощным потоком, что Панкрат едва не повернул обратно, однако вовремя опомнился и повел машину дальше. Но в душе дал клятву при первой же возможности вернуться домой, забрать свое семейство и уехать на край света, чтобы никто не нашел. Как ему советовал Родион, Воробьев заехал на Курский вокзал и ровно в одиннадцать часов дня позвонил по указанному номеру из подземного перехода.
|