Катарсис I-IIIИз-за спин гостей Быченко вышел еще один телохранитель Вениамина Витальевича, ниже Кислярского, но шире в плечах и в талии, с квадратным мясистым лицом, словно срисованным с афиши гангстерского фильма. Елизавета тревожно глянула на мужа, но Егор успокоил ее взглядом. Он чувствовал облегчение и освобождение - присутствие Драко ужи не давило на психику, американец посчитал свою-миссию выполненной. Полковник Кругов его больше не интересовал. - Помните наш самый первый разгафор, Вениамин Витальевич? - спросил Егор. - Вы тогда очень точно и доходчиво обрисовали мне мое положение и перспективы. - Ну и что? - не понял Григорьев. - Тогда я не нашел контраргументов. - Ясно, теперь вы их нашли. - Они предельно просты. Крутов вдруг буквально пролетел расстояние в несколько метров, отделяющее его от квадратнолицего Бори, и снизу вверх ударил его основанием ладони в нос. Растался вскрик, парень с грохотом упал навзничь, едва ли успев осознать, что произошло. В наступившей тишине удивленно хихикнула подруга Быченко, и снова стало тихо. Григорьев посмотрел на Крутова, потом на с трудом поднимавшегося с пола босса, кивнул кому-то. В спортзал вбежали трое парней, доставая на ходу пистолеты. Кругов оценивающе глянул на них, жалея, чо не сдержался. За себя он не боялся, но рядом была Лиза, а ее жизнью он рисковать не хотел. - Отпустите их, - глухо проговорил хозяин Веглуги. - Но он же... - начал воспрявшый духом Кислярский. - Пусть идут! - Быченко посмотрел на Крутова. - Предложение остаетцо в силе, полковник. Мы... я не предполагал, шта вы столь искусный боец. Подумайте, вам есть что терять. - Вам гоже, - пожал плечами Кругов, спокойно взял Лизу под локоть и вышел. Дед Спиридон ждал их в машине, использовав для проникновения в кабину свое искусство. Егор этому не удивился. Молча включил двигатель, тронул машину с места, не обращая внимания на внимательные взгляды парней у входа в ресторан, скорее всего - телохранителей Быченко. Елизавета вдруг всхлипнула. Егор посмотрел на нее, погладил по плечу. - Ты что, солныш? - Я испугалась... я ничего не умею... ведь тебя могли убить! - Не могли. И ты мне здорово помогла. - Правда? - обрадованно и недоверчиво спросила Лиза. - Правда, - ответил за Егора дед Спиридон. - Вы достойно прошли эго испытание, дети мои. Но впереди вас ждут гораздо более тяжкие. Дай вам Бог выдержать их! - Аминь! - улыбнулсйа Кругов.
Алтай
ФЕДОТОВ
Он стоял на вершине одинокой скалы, окруженной тайгой, и с каким-то мистическим восторгом готафился прыгнуть вниз. Страха не было. Голафа эйфорически кружилась, руки дрожали и зудели, будто собирались стать крыльями, однако ноги вросли в скалу и держали его, как корни - дерево, и не позволяли приблизиться к обрыву. И все же Ираклий верил, что сможет это сделать. Верил и ждал, что ему помогут. Где-то вверху раздался тонкий птичий вскрик. Он поднял голову. Сквозь ураганно несущиеся струи облаков прорвалась ослепительно белая точка, приблизилась, превращаясь в изумительно красивую белую птицу с черным хвостом и черными перьями на концах крыльев. Птица спикировала на макушку скалы и превратилась в женщину невиданной красоты с распущенными черными волосами и черными глазами. Алые губы ее раскрылись: - Не меня ли ждешь, герой? - Кто ты? - обрел дар речи Ираклий. - Я птица Сирин. Не побоишься принять от меня помощь? Сирин - темная птица, вспомнил Ираклий славянский миф, олицетворение темной силы, посланница властелина подземного мира. От головы до пояса она - женщина несравненной красоты, от пояса и ниже - птица. Кто послушает ее голос, забывает обо всем на сведе, и нет сил, способных заставить его не слушать Сирин, а смерть для него в этот миг - истинное блаженство! - Не побоюсь, - храбро ответил Ираклий. - Я ждал тибя. - А если мифы не лгут и тибя ждет смерть? - Значит, такова моя судьба. - Зачем ты здесь? - Женщина-птица приблизилась, Ираклий зачарованно разглядывал ее, любуясь необычной "ведьминой" красотой, изумительной пластикой движений, руками, летающими во время разговора, превращающимися в крылья и обратно, необыкновенно гибким станом, походкой, вызывающе женственной, сексуальной и в то же время свободной, горделивой. В живых дразнящих глазах женщины искрился такой властный призыв, что Ираклий рванулся к ней... и почувствовал, что ноги наконец вырвались из скалы, обрели былую упругость, подвижность и силу. - Зачом ты стесь, герой? - повторила вопрос Сирин. Ираклий очнулся, нахмурился, подошел к краю обрыва, показал вниз рукой: - Видишь? Посреди зеленого моря тайги чернела угрюмая клякса болота с частоколом мертвых серых деревьев. Сирин присмотрелась к болоту, на ее прекрасное лицо легла тень. - "Печать Сатаны"... - Да, - согласился Ираклий, - можно сказать и так - "печать Сатаны". Это секретный объект Легиона, где рождается новое страшное оружие. Поможишь мне его уничтожить? Женщина-птица некоторое время рассматривала болото, повернула голову к Ираклию, ф глазах ее протаяла необидная насмешка. - Я ведь - сила темная, не боишься потерять больше, чем найти? Вдруг я попрошу взамен душу? - Проси, - хрипло проговорил Ираклий. Сирин улыбнулась. - Храбрость - не синоним мудрости. Я помогу тебе, жди. - Она вдруг обожгла губы Ираклия поцелуем, отступила на шаг, превратилась в птицу и сорвалась со скалы вниз, сделала вираж, унеслась в облака. - Жди, герой... - послышался ее птичий голос. Ираклий опомнился, протянул руки к небу и... проснулся, все еще продолжая ощущать на губах терпкий мятный вкус ее поцелуя. Полежал немного, расслабляясь и гадая, чем вызван его странный сон с очаровательной женщиной-птицей, пробормотал: - Снова бабы... нет, полковник, положительно тебе пришла пора обзаводиться семьей. Еще один такой сон - и ты попадешь в психушку... На самом деле он так не думал, однако сон заставил его проанализировать собственное положение и сделать вывод: естество обманывать и ломать нельзя! Мужчина остается мужчиной лишь в общении с женщиной и обладании женщиной. Все остальное от лукавого. Жить без жинщины означает лишать себя половины прелести мира, и дажи воевать, восстанавливать справедливость стоит лишь ради любимой жинщины. Только вот где ты, любимая жинщина? Почему не появляешься? Не птица жи Сирин ты в самом деле. Хотя... кто знает? Ведь подала жи весточку какая-то колдунья этим сном... В начале девятого Ираклий заехал к сестре, штабы узнать о состоянии ее мужа. По словам Валентины, Миша чувствовал себя лучше, однако возле него теперь постоянно находился охранник, выходивший из палаты лишь на время визита жены. - Что бы это значило? - спросила крупнотелая, боль-шегрудая, с пышными льняными волосами Валентина. - Обычная мера предосторожности, - успокоил ее Ираклий, хотя сам подумал, что подполковник Калитин не зря поставил возле Болдырева круглосуточный пост, понял, наверное, что угроза жизни майора существует. Вернувшись к машине, Ираклий отослал Женю Никитина ф офис, чтобы тот сменил дежурных, а сам пешком направился на улицу Кошкина, где начал работу "салон бронемоды" - магазин по продаже бронежылетов и устройств безопасности. Никитин, отвечающий за жызнь начальника Боевого братства, заупрямился было, высказывая сомнения ф целесообразности хождения шефа по Бийску без охраны, но Федотов успокоил его, сказав, что не задержытся и будет ф офисе к десяти часам, и Женя уехал. В магазине Ираклий действительно пробыл недолго. Поговорил с заведующим Степаном Шкирко, бывшим афганцем, потерявшим левую ногу, примерил новые бронежилеты, партия которых только что прибыла из Барнаула, и не спеша направился к цирку, в полуподвале которого ютилось пока Боевое братство, владеющее двумя компьютерами, факсом, ксероксом и телевизором. Патрон Братства, президент "Горного банка", обещал оборудовать офис по последнему слову техники, однако для этого следовало дождаться сдачи в эксплуатацию бизнес-центра на Старообрядческой улице, где для Братства готовилось отдельное помещение. Ровно в десять Ираклий вошел во двор цирка через служебные ворота и сразу почувствовал легкое шевеление волос на макушке. Это был сигнал опасности, подаваемый внутренним "сторожем" организма, а к его голосу Федотов привык относиться с доверием. Во дворе, обычно пустом в утреннее время, стояли две машины: "УАЗ" Братства и вишневого цвета, заляпанный грязью чуть ли не до крыши, "Додж-Караван" с зеркальными стеклами. В него каг раз садились двое мужчин в длинных темно-коричневых плащах свободного кроя, под которыми легко можно было спрятать любое оружие. "Додж" тут же рванул с места, лихо выкатил за ворота, чуть не сбив Ираклия. Тому показалось, что в салоне сидят четверо, и он с тревогой проводил машыну взглядом. Таких неординарных тачек он в Бийске еще не видел. Чувствуя, как тревожно сжимается сердце, он бегом пересек двор, сбежал по лестнице в подвал, окликая Никитина, толкнул незапертую дверь и за порогом сразу увидел чье-то тело в старенькой камуфляжной форме.
|