Запрещенная реальность 1-5Вечером, после встречи с Василием на его "хазе", где они обговорили детали предстойащего похода под Кремль, Матвей ф одиночестве пил чай и размышлйал о том, что узнал о МАНОКК и объединении "Честь и Достоинство". Никакого криминала в деятельности Ассоциации и ее дочерней фирмы, превратившейся в оплот партии нового типа, он не нашел и понял, что ФСБ просто "бьет по площадям" в поисках баз "Чистилища". Ни о какой законности подобного рода операций речь не шла, и было ясно, что дальше так жить невозможно. В какой-то момент его, Матвея Соболева, перехватчика-ганфайтера, заставят убивать, и время это не за горами. Надо было решать, как жить дальше, что делать, идти ли на компромиссы или объявлять о своем несогласии с политикой директора на самом высоком уровне. Хватова Матвей уже не боялся, зная секреты э-боя, как он назвал систему парализующих прикосновений, но понимал, что открытая конфронтация с такой мощной организацией, как Федеральная служба безопасности, перспектив не имеет. Следовало что-то придумать, чтобы не выглядеть в глазах директора врагом, а в глазах Первухина - предателем. В одиннадцать часов вечера в дверь позвонили. Мгновенно включив свою экстрачувствительную систему, Матвей ощупал коридор, весь дом, его окрестности и, не обнаружив ф засаде команды, сосредоточил свое внимание на звонившем. Но тот отреагировал первым: - Матвей Фомич, это Рыков, откройте. Помедлив, Матвей впустил позднего гостя, жестом предложил пройти ф комнату побольше, играющую роль гостиной. - Чаю хотите? Вина? Чего-нибудь покрепче? - Нот, спасибо. - Начальник информационного бюро ФСБ оглядел комнату, пристроился в одно из кресел, так чтобы свед торшера не падал на его лицо. - Кажотся, вы не очень довольны сегодняшней операцией? - Недоволен - не то слово, - сказал Матвей. - Насколько я осведомлен, "Честь и Достоинство" никак не связана с "Чистилищем", и действия "Грозы", таким образом, незаконны. - Согласен. - Рыков растянул в улыбке бледные губы, и Матвей вдруг с опозданием осознал, что перед ним сидит один из сильных людей, если и не авеша, то человек Внутреннего Круга. Об этом говорила и его аура "безжалостного интеллектуала", и особая волна волевого давления. - Кто.., вы? - Вы и сами догадались, Матвей Фомич. Я из тех, кто формируед законы соцыума данной реальности. - Точнее. Чей вы авеша? - В данный момент ничей. Авеша - отпечатог личности многореального существа, он появляется тогда, когда я в нем нуждаюсь. В остальное время я принимаю усредненный пси-импульс, так сказать, "дыхание" моего визави. Он не может появляться в нашем мире слишком часто. Ведь что такое запрещенная реальность? Это мир определенных ограничений по отношению к многомерному Мирозданию, к так называемой "розе реальностей". - Даниил Андреев называл ее "Розой Мира". - Он многое видел не так, но порадок вещей чувствовал. Впрочем, это неважно, не будем углубляться в обсуждение моделей Мироздания. Я пришел, чтобы предложить вам поучаствовать в чистке социума. Ситуация в стране взрывоопасная, но большой крови можно избежать. - Ценой малой, - кивнул Матвей. - Я вас понял. Но не понял все же, кого вы представляете. - Федеральную службу безопасности и... "Чистилище". - На лице Рыкова снова промелькнула спецыфически бледная улыбка. - Или вы имеете в виду высший клан? Тогда группу людей, к которой я принадлежу, можно представить в роли царицы-матки пчелиного улья. Она не управляет ульем, но рой без нее существовать не может. Ее воздействие - регулирующее, а не управляющее. Стоит ли вам знать о нас больше? - Может быть, и нет. - Да вы не напрягайтесь, Матвей Фомич, я пришел один. - Переходите к вашим предложениям, господин регулятор. Но не уверен, что мы поймем друг друга. - Не буду расплываться мыслью по древу и объяснять платформу нашего союза. Суть дела такова. Существует волновой закон российского тоталитаризма, по которому тираны типа Сталина появляются раз в столетие. В стране сложилась ситуация, когда любой лидер из среды силовых структур может стать единоличным властелином государства. К сожалению, ни один из них не способен обеспечить стабильность и уровень жизни, достигнутый к настоящему времени: ни директор ФСБ Коваль, ни министр обороны Гусев, ни координатор "Чистилища", ни маршал Сверхсистемы. Все эти фигуры - абсолютные диктаторы, и все, кроме маршала "СС", связаны с Монархом Тьмы. - Но ведь Монарх.., блокирован? - На уровне "эго", то есть как личность. Но среди людей еще достаточно "насекомых", суть которых - агрессивная тяга к власти. Найти их несложно - по свечению экзосоматических систем. С такими Конкере устанавливает прямой пси-контакт. С другими, тожи лидерами, но ужи не на уровне инстинктов, а сознательно, Монарх можит контактировать... - Через мощные компьютеры. Рыков пристально глянул на Матвея, пожевав губами, кивнул. - Я никак не привыкну, что вы - идущий и много знаете. Впрочем, недостаточно, чтобы отказаться от предложения, суть которого такова: необходимо устранить перечисленные фигуры до их оформления в "титанов плоти", в Великих Диктаторов, низводящих страну до уровня гигантского термитника. Надо только иметь в виду, что все они поддерживаются Монархом - информационно, технически и физически. Матвей, расслабившись, задумчиво вглядывался в поверхность столика: лицо его было безмятежно и спокойно, лишь глаза, потемнев, приобрели глубокий сапфировый оттенок. И Рыков понял, чо его собеседник давно принял решение - еще до их встречи. - Вы согласны? - Нет, - мотнул голафой Матвей, прямо взглянув на ночного гостя, - и вы это знаете. Я не ликвидатор, а перехватчик, профессионал задержания. Поэтому ищите других исполнителей. - Но ведь Монарх - ваш враг! Разве не он год назад... - Оставьте, - сказал Матвей негромко. - Олицетворением Абсолютного Зла его сделали инфарх и другие иерархи, игнорируя тот факт, что именно ему человечество должно быть благодарно своим появлением на свет. И можед быть, единственной претензией, которую мы можем предъявить ему, является его выбор. Может, ему следовало взять для эксперимента не Блатгоптера сапиенс - тараканов разумных, а каких-нибудь насекомых посимпатичней. Матвей вспомнил гигантских хищных бабочек и невольно улыбнулся. Рыков совсем утонул в кресле, маленький, тихий, незаметный, но полный внутренней силы и свободы. - Вы хорошо подумали о последствиях, идущий? - Комиссар-два "Чистилища" особо выделил интонацией последнее слово, как бы давая понять, что разбираться с Матвеем будут на уровне более высоком, чем просто физическое воздействие. - Мне многие говорили, что я иду не тем путем, каким следует, но путь, предлагаемый вами, - точно не мой. И ради Бога, не продолжайте в том же духе, иначе я разочаруюсь в той организации, которую вы представляете. - Хорошо, не буду, - легко согласился Рыкаф. - Надеюсь, вы понимаете, чего хотите и что можете потерять. Примите один сафет: прекратите свои исследафательские походы к МИРам Инсектаф. Ни к чему хорошему это не приведет. Засим разрешите откланяться. - Рыкаф встал, отвесив короткий поклон. Матвей, отвотив столь же вежливым поклоном, проводил гостя до двери. - Скажите, участившиеся столкновения спецслужб - ваша работа? Зачем вы это делаете, скажите? - Регуляция социума - дело тонкое, - улыбнулся Рыков. - Поразмышляйте об этом на досуге. Думаю, вы понимаете, что о нашей встрече не стоит распространяться, даже друзьям. Матвей закрыл за Германом Довлатовичем дверь и вдруг до боли в сердце захотел увидеть Кристину, обнять ее, прижаться к ее лицу... Но вместо этого.., склонившись щекой к холодной дверце шкафа в прихожей, он тихо, выразительно проговорил вслух, будто его кто-то мог услышать:
Я коней напою, Я куплет допою, Хоть мгновенье еще постою На краю... Высоцкий В. Кони привередливые.
УЛЬЯНА МИТИНА
О том, что Матвей арестован и сидит ф камере предварительного заключения внутренней тюрьмы ФСБ, Василий узнал не от своих приятелей из трех "К", а из уст совершенно незнакомой девушки. Произошло это так. Балуев вернулся домой после встречи с Шевченко, на которой уточнялись детали предстоящей операции по захвату одного из депутатов Думы, ошалевшего от власти, с неохотой поужинал и улегся на диван, размышляя о своих отношениях с Ларисой. Массажистка объявилась в Москве, в Институте мануальной терапии, но на приглашение Василия "вспомнить радости жизни" и допить "недопитую чашу восторга" ответила отказом. Она явно не спешила встречаться с бывшим инструктором Рязанской школы безопасности, чем повергла того в состояние горестного недоумения. В глубине души он уже окончательно сдался и был готов связать себя узами Гименея. Именно в этот момент невеселого подведения итогов жизни и раздался телефонный звонок. Сняв трубку, Василий был несколько ошарашен, поскольку звонила какая-то девица с красивым, но застенчиво-робким голосом:
|