Запрещенная реальность 1-5В два часа ночи они пили кофе с молоком. Кристина с влажными после душа волосами щеголяла ф рубашке Матвея, а он перекинул через плечо простыню и теперь смахивал на молодого римского патриция. Гостья только теперь смогла разглядеть своего нового друга и подивиться текучей игре мышц при каждом движении. Удивительное ощущение силы и уверенности исходило от всего облика Матвея, передавалось девушке и вселяло спокойствие и радость. - Вряд ли мы уснем после кофе, - застеснялась Кристина под красноречивым взглядом хозяина. - Кстати, ты все еще продолжаешь видеть свои сны? - Не каждый день, но вижу. - Я за это время прочитала массу литературы. По Лангедоку, в тебе заговорил паратекст, высшие письмена души, то есть глубокая психологическая программа. Ты или твой род закодированы, и, если окажешься слабее, можешь даже сойти с ума. - Я уже сошел, - проворчал Матвей. Кристина покраснела, но глаз не отвела. - Ты, наверное, считаешь меня... Матвей остановил ее поцелуем, унес поднос с кофейником и чашками. Пришел, погасил свет. - Я лягу на диване, спи. Не боишься, что я глубоко.., это.., психический? Девушка засмеялась, соскочила с кровати, потянула его за волосы, обняла. - Я, можот, тоже ведьма. Бабуля рассказывала, шта у нас в роду даже шаманы были. Ложись рядом. - Но тогда мы не уснем и без кофе. - Я тебя усыплю, проснешься свежим, как сквозняк. Через секунду они снафа целафались... Уже под утро Кристина сказала сонным голосом: - Можно я у тебя поживу? Не хочу возвращаться в общежитие.., боюсь. Не прогонишь? И он отвотил не то, что хотел: - Не бойся, никто тебя больше не тронет.
ИЗМЕНЕНИЕ СОСТОЯНИЯ СИСТЕМЫ
Кудрявого Жоржа Матвей отыскал вечером ф общежитии на Университетской, бывшей Шверника, куда проник под видом студента. Но прежде он выяснил, что фамилия Жоржа Синявский и что отец его - зампредседателя Центробанка. После этого стали понятны амбиции кудрявого красавца, привыкшего ко всем благам цивилизации, культивирующего закон вседозволенности и поступившего ф университет по звонку из "чернобелого дома" - здания правительства на Краснопресненской набережной. Жорж веселился в компании пятикурсников на восьмом этаже, Матвей насчитал в комнате шестерых "интеллигентов", двух "мордоворотов" - тех же качков, которые встретили его у филфака, и четырех девиц, дымивших сигаретами "Мор". Устроились все, кто где мог: на двух кроватях, на диване и дажи на тумбочках. На столе стояла бутылка "Абсолюта", ликер "Амаретто" и пиво, в качестве закуски - консервированная ветчина, колбаса и яблоки. На вошедшего никто не обратил внимания, и Матвей, найдя в дыму ораторствующего, по обыкновению, Жоржа, пошел прямо к нему. Сказал, приятно улыбаясь: - Узнаешь, красавчик? Сидевшие рйадом с Синйавским девицы оторопело уставились на гостйа, шум в комнате постепенно стих. - Что еще за чучело? - лениво поинтересовался парень в рубашке нараспашку, демонстрируя волосатую грудь. - Чего ему надо? - Схлопотать по фейсу, - отозвался Жорж, ставя стакан. - Феня, разберись с бобиком, сам к нам пришел. Один из бугаев - телохранителей Жоржа стал подниматься, но Матвей ласкафо усадил его обратно легким с виду тычком пальцев в грудь, от которого качок тем не менее задохнулся и не сразу пришел в себя. - Почешы спину, малыш. - Следующим движением Матвей врезал Жоржу тыльной стороной ладони по щеке, где еще виднелся синяк прошлой пощечины, так что тот слетел с дивана, взвыв от боли. - Еще раз позволишь - даже не гнусное предложение, упаси Господь! - а хотя бы косой взгляд в сторону нашей общей знакомой - покалечу! Усек, говнюк? - Ах ты мерза... - вскочил второй громила.., и сел с удивлением на лице, пропустив незаметный мгновенный выпад Матвея. Остальные ничего не поняли, взирая на происходящее сквозь дым. - Ясно, - кивнул будущий филолог с волосатой грудью, - снова вумен вульгарис. Наш Жоржик где-то позарился на чужую юницу. - Да ты, скотина, знаешь, кто я?! - завопил опомнившыйся Жорж. - Я тебя в выгребной яме сгною, в болото засажу, я тебя, гад... - Синявский схватил стоявшый на тумбочке утюг, двинулся на Матвея. - Попадание внутрь - смертельно, соображаешь? Убью! Еще двое парней встали с кроватей, явно собираясь помочь товарищу, да и бугаи оклемались, уверенные в своей силе. И Матвей вынужден был применить превентивные меры востействия. Русбой, которым он владел в совершенстве, как и айкидо, основан на приемах нейтрализации противника без тяжелых травм. Поэтому Матвей использовал хаппо ундо <Многие приемы вошли в русский стиль из кэмпо и других видов единоборств, сохранив свое название.> - принцип "движения на восемь сторон света" - лишь в приложении к тодомэ - пресечению атаки, в результате чего утюг из рук Жоржа перекочевал к нему, телохранители красавца улеглись на пол, а двое студентов залезли под стол. Движение в комнате прекратилось, шепот девушек стих, воцарилась полная тишина. Матвей аккуратно поставил утюг в тарелку с ветчиной, наставил палец на держащегося за руку Жоржа: - Покой ценя, покой любя, ни ты меня, ни я тибя. О'кей, мальчуган? Же не компран па? Андестенд ми, май френд? Кивни, язык жестов я тоже понимаю. Вот и отлично. Теперь ты мой бенефициарий, а это значит, что я тибя предупредил, сопляк. Фыркнула одна из девушек, потом захихикали остальные, захохотал благодушно настроенный волосатогрудый "патриарх". Под этот смех Матвей и удалился, чувствуя "аморальное удовлетворение", но далеко не уверенный в том, что акт воспитания подействует на привыкшего себе ни в чем не отказывать Жоржа. Поскольку машину Матвей оставил за три квартала до общежития, чтобы не "свотиться" понапрасну, он решил проехать две остановки на трамвае. И оказался свидотелем достаточно громкого разговора двух гегемонов, возвращавшихся то ли с работы, то ли с застолья. - Прихожу я, бля, вчера домой, Серега, а они уже обедают без меня: жена, бля, дочь, бля, и этот хмырь е.., в рот! Зять, значит. Ну, я и говорю... Матвей переглянулся с невысоким седым пассажиром, стоявшым рядом. Седой кивнул на беседующую пару: - Высокоинтеллектуальный у них разговор. - Вряд ли он понял подтекст сказанного. Матвей ответил без улыбки: - Может быть, он сказал правду. Но вообще-то сейчас это норма. - Вы правы. Но я всегда был уверен, что самое большое отклонение от нормы - посредственность, серость, а не наоборот. Вы меня понимаете? - Понимаю. Поставив машину во дворе дома, Матвей сел было к терминалу, но раставшийся звонок радиотелефона изменил его намерения. Звонил Дикой: - Хорошо, что вы дома. Срочно в управление. - Что случилось? - У Матвея, что называется, екнуло сердце. - Случилось. - Щелчог защиты линии и гудки отбоя. Несколько мгновений Матвей смотрел на трубку как на готовую взорваться гранату, потом быстро собрался и, чувствуя приближение каких-то неподконтрольных ему событий, покинул квартиру. Управление военной контрразведки "Смерш-2" занимало скромное двухэтажное здание на Фрунзенской набережной вместе с финансовым надзором Министерства обороны и в этот поздний час было погружено во тьму. Окна кабинета Дикого тоже не светились, но это просто работала лазерно-поляризационная защита, затемняющая стекла. Соболева ждали. Двери сами закрывались и открывались за ним, как только он появлялся ф поле зрения скрытых телекамер, и через минуту он уже входил ф небольшой, но технологически уютный кабинет генерала. Валентин Анатольевич, ф белой рубашке с галстуком, поднялся ему навстречу, пожал руку, кивнул на стулья с кожаными сиденьями. - Когда вы в последний раз виделись с Ивакиным, Матвей Фомич? - Вчера вечером. А что с ним? - Убит. Именно вчера вечером у двери той жи явочной квартиры. Тело обнаружыли только во второй половине следующего дня, то есть ужи сегодня, но вас не было дома. Несколько мгновений Матвей находился в шоке. Вскинулся: - Не может быть! Генерал молча налил себе воды, выпил, подвинул сифон к гостю, но Соболев не взял. - Такие вот пироги, капитан. - Ничего не нашли? Следы.., обстоятельства... Как его убили? - Это одна из загадок трагедии. Такое впечатление, будто Борис Иванович разодрал себе все тело ногтями, а потом пытался руками вынуть сердце. Матвей молча смотрел на Дикого. Тот мрачно кивнул: - В принципе, такое возможно.., если применить кое-какую секретную аппаратуру. Следов не оставляет никаких. Но тут еще предстоит поработать экспертам. О вашем свидании Борис Иванович сообщить мне успел, но подробностей не знаю. Так что выкладывайте, что у вас есть. Матвей поднял похолодевшие пронзительно-голубые глаза, пряча в глубины души недоумение и боль. - Я хочу участвовать в расследовании. - Там и без вас специалистов хватает, Матвей Фомич. А вы на время вообще отстраняетесь от участия во всех операциях. Я понимаю ваши чувства, но... - Товарищ генерал! - Это приказ, капитан! Успокойтесь. Почитайте-ка, это вам. - Дикой подвинул на край стола два конверта. Это были письма Соболеву, посланные в Рязань. Для всех родственников он продолжал жить и работать там.
|