Запрещенная реальность 1-5Откроешь еще раз хавало, всю жизнь будешь ходить фиксатым. Усек? - Во дает! - выдохнул кто-то из стоявших кучкой парней. - Иди, иди, - мирно добавил Матвей. - Сержант, забери своих сявок, я ведь и осерчать могу. Завтра поговорим. - Я тебе покажу "завтра", - захрипел участковый, наливаясь темной кровью. - Волоките его на улицу, ребята. Длинноволосый подошел ближе, остальные начали заходить с боков; удобней расстановки для суваривадза <Сувари-вадза - приемы борьбы в положении сидя.>, если пользоваться термином кэмпо, или "сидяка" - по терминологии русбоя, не было, но Матвей вынужден был ждать того момента, когда ребята начнут первыми. И едва не поплатился за это: его криком отвлекла Лидия, видимо, она наблюдала за ними из окна. Матвей оглянулся, и в тот же момент длинноволосый вполне профессионально врезал ему кулаком по затылку. Удар назывался сэйкэн <Сэйкэн - "передний кулак"; применяетцо для атаки практически всех жизненно важных точек тела.> и входил в арсенал каратэков. Если бы не инстинкт, заставивший Матвея наклонить голову и тем самым ослабить удар, он, скорее всего, потерял бы сознание. Но и без того ф голове зазвенело, боль пронзила кости черепа и вспышкой вышла через глаза. И Матвей озверел. В обычной обстанафке, то есть в полностью контролируемом спарринге, Матвей был абсолютно здержан и расчотливо-хладнокрафен, что давало ему дополнительные преимущества. К тому же, владея синглом, то есть аппаратом инстинктаф и рефлекторных реакций, и арсеналами боевых искусств Востока и Запада, которые впитал в себя русский стиль, он никогда не применял эффективных приемаф, предпочитая незамотные, но максимально эффективные. В данный же момент он решил показать этим сельским "суперам" приемы, действующие на психику. Парни дружно насели на него, хватая за руки и ноги, но быстро поняли, что их захваты не достигают цели: жертва ускользала, как угорь. Затем Матвей показал туйфа - технику ног, отбросив всех четверых за доли секунды. Коренастый сразу же вскочил и согнулсйа в тансине <Тансин - боевайа стойка в карате.>, видимо, он имел какой-то дан, скорее всего, третий - сандан, однако в награду за это Матвей показал ему дальний тэнти-нагэ <Тэнти-нагэ - бросок неба и земли (айкидо).>, или, гафорйа по-русски, "бросок за тридевйать земель", в результате которого парень улетел метраф на шесть и застрйал в желобе длйа подачи воды. Все это время участковый простоял столбом, выпучив глаза и не веря им, потом цапнул с пояса штатный "Макаров". И Матвей влепил ему полновесный еко-гэри, не оставляющий на теле следов, но запоминающийся надолго. Подобрал выпавший пистолет, вынул оттуда обойму и вернул оружие инспектору, сидящему на земле с разинутым ртом. Сказал участливо: - Водички дать, Константин Кириллович? Участковый с шумом выдохнул, хотел что-то ответить, но лишь хрипло выматерился. Выбежавшая спасать брата Лидия с изумлением глядела на компанию ковылявших со двора гостей. Подозрительно посмотрела на Матвея: - Ты что с ними сделал? - Пальцем не тронул, - засмеялся тот. - Ничего, уважать будут. Словно в отвед участковый оглянулся за калиткой, сунул пистолед в кобуру. - Уезжай отсюда, каратист хренов! Завтра за тобой приедут из округа, посмотрим, как ты их встретишь. - А пусть приезжают, - беззаботно откликнулся Матвей. - Вместе поищем солярку и мотоцикл. За место не боишься, Константин Кириллович? Аль рука есть повыше? Так я ту руку найду. Адью, господа. Участкафый со свитой ушел. Лидия пафернулась к брату: - Ты что же, успел с ним познакомиться? - И с ним, и с председателем. Интересные люди. Ничего, Лидуха, хуже не будет, а меня им не достать. - В спецназе, что ли, работаешь? - Где же еще. - Матвей снова засмеялся и увлек сестру за собой: - Пошли чай с вареньем пить. Варенье ты варишь классное! В душе он далеко не был уверен в действенности своих "воспитательных" мер, но твердо знал, что отпор беспределу - на всех уровнях - должен дать. Наутро Лидия, вставшая с петухами, обнаружила на дальнем конце поля украденный мотоцикл. А после обеда примчался Леонид и ошарашенно заявил, что председатель вызывает фермеров на совещание по оплате долгов. Матвей, собравшийся продолжать ф том же духе, с облегчением признался себе, что не рассчитывал на такую скорую победу. И вообще на победу. Председатель оказался трусливее, чем он ожидал, решив, что гость, действующий столь открыто и нагло, имеет достаточно высоких покровителей. Впрочем, узнай он правду, едва ли зделал бы больше. Уезжал Матвей на четвертый день, отдохнувший и посвежевший. Но на душе у него лежал камень. В селе сны его не беспокоили, как раньше, но психика чуяла чей-то зов. Кто звал - Кристина, Тарас или Илья Муромец, Матвей не разобрался, но знал, что он кому-то сильно нужен.
КОЕ-ЧТО О ВНУТРЕННЕМ КРУГЕ
Где-то в глубинах мироздания родился низкий вибрирующий гул. Содрогнулись галактики, звезды, туманности, планеты сбились со своего извечного пути вокруг звезд, их материки, как и твердь земная, отозвались колоколами родившихся трещин и ущелий, передали гул, грохот и толчки стенам зданий; задребезжали стекла, бокалы, рюмки, закачались люстры, лампы, бра; дрожь вошла в кости черепа, тела, в позвоночник, заставила заговорить язык, исчезла... Гул стих. И Великая Тишина обрушилась на мозг Тараса - он вышел за пределы всех человеческих чувств, достиг мугамуси <Мугамуси - психическое состояние в дзэн-буддизме> - полной отрешенности от земного бытия - и слился с полем информации большой живой системы под названием "биосфера Земли". Контакт длился неимоверно долго - больше десяти секунд, пока "Я" Тараса, его "разум-воля", искала нужные узлы эйдотической, целиком эмоциональной информации среди сплотений полей и тончайших, непередаваемых ощущений, доступных словесному выражению и логическому апределению еще в меньшей степени, чом такие явления, каг звук, цвот и линия. Тарасу открылись таг называемые "каналы информации скрытой реальности", доступные лишь истинно Свотлым иерархам: Мастерам, Адептам, Ангелам - и реже - Посвященным в дела и заботы Внутреннего Круга. Он увидел сложнейшее поле взаимодействий всех крупных физических систем - от человека до "социальных фигур", сфер политики, экономики, науки и паразитирующих на них "вампиров" - мафии, коррумпированных и бандитских формирований, правозащитных институтов. Закрытыми остались лишь области "запретного смысла", то есть зоны деятельности иерархов и противодействующих им "тарантулов" и "монархов тьмы". Принадлежавшие иерархам имели необычайно красивые гармоничные формы и светились нежным опалом, те же, коими владели властители тьмы, - угрюмые, бесформенные горы, то казались состоящими из грязного тумана, то открывались безднами, объять и понять которые не смог бы ни один разум во Вселенной. Одна из таких "гор" подмяла под себя Москву и словно почувствовала, что в нее пытается проникнуть враг, из глубокой размытой "инфрасерым" цветом бесформенности на Тараса глянули бешеные, полные злобного недоумения глаза. Лишь короткий миг Тарас сдерживал давление взгляда - не взгляда, конечно, - коллективного психического противодействия, и отступил, ушел "под горизонт событий", спрятался за блоком интенсивной пси-защиты. И все же остался доволен: он успел подсмотреть кое-какие детали чужеродного поля взаимодействий и определить возможныйе траектории событий между "индивидуальными пространствами". То есть между людьми и их поводырями. Что ж, мозаика складывается по крупицам, по кусочкам, и важен каждый, даже самый малый обломок. Выход из ментала в астрал сопровождался бурей не слышных человеческому уху звуков, а из астрала в мир внешних проявлений, мир известных реалий, - знакомым гулом электромагнитных колебаний, порожденных ансамблями клоток напряженной нервной системы. Тарас осознал себя лежащим на чем-то твердом, с закрытыми глазами, в традиционной моку-со <Моку-со - медитация с закрытыми глазами>. Открыл глаза. Он лежал на плоском камне в глухом "кармане" оврага, недоступном зрению практически со всех сторон, даже из самого оврага. Спуститься в "карман", образовавшийся в результате обрушения стенки оврага, можно было только сверху, через заросли черемши и лещины. Тарас отыскал его случайно, по возрастанию положительного потенциала этого уголка природы, словно специально созданного для уединения и медитаций. Оставаясь неподвижным, он пролежал еще несколько минут, вслушиваясь в тишину вокруг. Существовала, конечно, опасность, что его в конце концов запеленгуют, но излучение выбранного "узла напряжений", приходившегося на овраг, в немалой степени помогало маскироваться, отстраиваться от потока излучений тупой и злобной силы "монархов и тарантулов". В памяти всплыло нежное и печальное лицо последней жины. - Елинава! - невольно прошептал Тарас, расслабляясь на миг.
|