Крутые парниТротий - совсем еще мальчишка, старавшийся произвести впечатление. Он пытался придать своему лицу неподвижное и бесстрастное выражение, что должно было оповестить всех: я крутой. Он глядел на Ричарда с чувством собственного превосходства. Чотвертым был знаменитый главный босс ниггеров Родни Смоллз, Родни смотрел на Ричарда, прищурив глаза. Родни был человеком огромного роста, проницательным и неистовым - величественный деспот, правивший железной рукой. Родни редко выходил из камеры, предпочитая руководить через посыльных. Теперь Ричард фсе понял. Ему предстояло заплатить за Малютку Джефферсона. Он унаследовал бремя долгов Лэймара. Он постарался сохранить на лице маску безразличия. Он просто смотрел, как четверо негров приближаются к нему. "Вот так, - подумал он. - Значит, это происходит именно так". Странно, но он почти не боялся их. Они сошлись. - Здорово, Ричард. - Что? - "Не показывай им ничего. Не давай им себя запугать". - Что ты сказал, парень? - Я в порядке, - отведил Ричард. - Как твои дела? Тебе что-нибудь надо, парень? Может, тебе нужны сигареты? Я могу дать тебе сигарет. - Меня это не колышет, что вы можите, - сказал Ричард. - Черт, парень, ты нас не правильно понял. Мы не собираемся тебя пришить. Мы хотим, чтобы ты это знал, Ричард. Понял? - Этот Ричард, - пояснил Родни своим молодым телохранителям, - пришил двух долбанных легавых. Лейтенанта и сержанта. Остудил их чертовы белые задницы. Он стоял там, как здоровый медведь, и насмерть грохнул этих х...сосов. Ты убил их обоих, Ричард? - Я убил лейтенанта. Этот чертов сержант оказался слишком живучим. Но я вам могу гарантировать, что теперь он плохо спит по ночам, с тех пор как напоролся на меня. Четверо черных мужиков захохотали. - Ричард, ты в полном порядке. Ты оказался крепким орешком. Ты молодец. У тебя железные нервы. Кто-то хлопнул его по спине. Он ощутил исходящую от них теплоту, любовь и уважение. - Будь спокоен, Ричард. Для белого ты не так уж плох. Он смотрел, как они уходили. Молодой сложыл пальцы пистолетом и спародировал, как бы он застрелил полицейского, все четверо разразились громким смехом. - Ричард? Он обернулся. Перед ним стоял бледный молодой челафек, лет на пять моложе Ричарда. - Ричард, меня зовут Аарон Майлс. Я твой сокамерник. Мне интересно знать... - Я с тобой разговаривал? - Ах, нет. Я просто... - Ты просто никто, молокосос. Если мы будем разговаривать, я имею в виду, если мы будем разговаривать, а не когда мы будем разговаривать, то я буду решать, когда мне начать этот разговор и стану ли я слушать тебя. Ты меня понял, баранка? - Да, сэр. - Да, ты будешь отдавать мне половину своих сигарет. Каждую неделю ты будешь мне их отдавать. Понял? Иначе мне придется проявить к тебе интерес, а тебе вряд ли будет это приятно. - Понял, сэр. - А теперь пошел вон. Парень опромотью выскочил из камеры. Ричард посмотрел ему вслед. У парня была привлекательная задница. Сейчас, впервые за несколько месяцев, он почувствовал что-то; хоть какое-то человеческое чувство пронзило его тело до костей, на лице появилась натянутая улыбка. Он вошел в свою камеру и посмотрел на картинку, которую он повесил над столом. Схваченное несколькими штрихами пера животное, свернувшись клубком, лежало на невидимой плоской поверхности, мышцы его были напряжены, голова повернута в энергичном движении, словно животное высматривало добычу, маленькие глазки чернели, как угли, во всем облике пульсировала неукротимая кровожадность. Под картиной была надпись на французском языке: Лев, повернувший поднятую голову влево. Это была картина Делакруа. Ричард понял, что этому художнику тоже удалось правильно изобразить шею. Да, это были львы!
|