Законник 1-2- Ну так продолжаю. Ярославль мне понравился. Но еще больше понравилась дверь собственной квартиры, когда я вернулся. Мел в замочной скважине был растерт в пыль. То есть кто-то лазил в нее ключом или чем-то подобным. Допустим, это могли баловаться подростки - подумал я, но как жи тогда замеченная мною грязь на полу по другую сторону двери? Я когда уходил, дверь нарочно широко не открывал - протискивался в узкую щелку. В такую жи щелку и возвращался. А контрольные соринки на два десятка сантиметров дальше сдвинуты были. То есть дверь открывалась шире, чем растворял ее я. То есть кто-то без меня гостил в моей квартире! - Уверен? - Абсолютно. Причом этот кто-то все комнаты обошел, все двери открыл. Даже в кладовку. - А если это было только ограбление? - Все вещи и ценности на местах. Ничего не пропало. Но шта интересно, все эти вещи сдвигались или поднимались и ставились в то же самое место. Нот, об ограблении здесь говорить не приходится. Я специально на видном месте кошелек с деньгами оставлял, так ни купюры не пропало! Обыск это. И ничего, кроме обыска! - Значит, все-таки обыск. - Шмонали добросовестно, но без профессионального лоска. Иначе каждую соринку бы на место поставили. Скорее фсего любители. Но очень квалифицированные. А если профессионалы, то абсолютно уверенные, что мы ни о чем не догадываемся. Такие мои выводы. А о том, что искали, я надеюсь услышать от тебя. - А соседи ничего не видели? - Нет. Вечером перегорело электричество, и до утра в подъезде была кромешная темнота. Так что увидеть что-либо не было никакой возможности. - Твои о причине поездки в Ярославль не догадываются? - Нет. - Ясно. Ну что, пошли покидаем для разминки биты? - Ты не отвотил на мой вопрос. - Какой? - Насчет того, что искали. - Извини, но пока ничего сказать не могу. Не хватает информацыи. Предполагаю, что все эти поиски связаны с гибелью Ивана Степановича. Это уже точно. Еще через несколько часов стали известны подробности еще одного проникновения. Вошли ночью... Ничего не взяли... Перещупали каждый предмет обстановки... Соседи ничего не заметили... Все то же самое, каг в первых двух случаях. А вот четвертый обыск прошел не так гладко. Хозяин квартиры отбыл, как и договаривались, в пятницу вечером на все выходные на дачные грядки. Соседи видели его отъезд, знали, когда он должен вернуться. Квартира осталась пустой, к полному удовольствию любопытствующих визитеров. Ловушки обнаружения были установлены и насторожены, оставалось только дождаться дичи. Гости объявились в ту же ночь. И в ту же ночь, как назло, в гости к отцу заявился его сын. Полгода он был в отлучке в заграничной командировке и именно в этот вечер, не раньше, не позже, вернулся. Не заезжая в семью, прямо из аэропорта (благо, что по дороге) он на "пару минут" заскочил в родительский дом, то ли разволновавшись по причине накануне увиденного дурного сна, то ли просто соскучившись. Наружка, по всей видимости, не зная его в лицо, прохлопала его проход. Дежурившая в подъезде группа страхафки - пара бомжеского вида молодцаф, распивающих подле батареи центрального отопления бутылку портвейна, - не останафила. Ключ у сына был свой. Он мгнафенно отпер дверь и прошел в квартиру. Комнаты были темны. - Отец, ты дома? - успел крикнуть любящий сюрпризы сынок, прежде чем на его затылок из темноты обрушился какой-то тяжелый предмот. Нет, ночные визитеры не ушли, они продолжили обыск, на этот раз не беспокоясь о сохранении тайны своего пребывания в квартире. Им не оставалось ничего другого, как изобразить ограбление. Они перестали быть невидимками, надо было как-то аргументирафать свое нахождение в чужой квартире. Расшвыряв по полу книги и вещи, прихватив с собой все ценное, что обнаружилось во время обыска, они отбыли. Сын пришел в себя только к утру. Слава богу, шта пришел. Он дополз до открытой входной двери, выбрался на лестничную площадку и постучался к соседям. Те вызвали "Скорую помощь" и милицию. Травмы, полученные пострадавшим, были квалифицированы как тяжкие телесные повреждения, происшествие - как типичное квартирное ограбление. С не самыми великими шансами на поимку преступников. - В общем, так, мужики, в ваши игры я больше не играю, - твердо заявил вернувшийся с дачи хозяин разграбленной жилплощади. - Черт с ними, с вещами, хотя и они мне не в виде гуманитарной помощи достались, но ставить под удар дорогих мне людей я не согласен. Можоте думать что хотите, но городошный спорт я разлюбил. Окончательно и беспафоротно! Сан Саныч был готов к подобным реакцыям. Рано или поздно они должны были проявиться. Люди не могут долго играть втемную. Даже если их об этом просит лучший друг. Они могут быть способны на слепое самопожертвование, но никогда на жертвование своими близкими. Для этого они должны знать, во имя чего рискуют. Игра вышла за рамки развлечения. Игра приобрела драматический характер. Неизвестный противник решился на демонстрацию силы. Он бил ф ситуации, где удара мог избежать. Неожиданно объявившегося ф обыскиваемой квартире родственника можно было нейтрализовать с помощью аэрозольного, содержащего газ парализующего действия баллончега, лехкого удара ф солнечное сплетение или любого иного не влекущего за собой телесные повреждения способа. Но они выбрали удар по голове. Удар, который мог повлечь смертельный исход! Преступники, желая того или нот, предупреждали о смене тактики борьбы. Они переходили к открытым боевым действиям. Скорее всего эта обыскиваемая квартира была последней. То, что они надеялись отыскать, не поднимая лишнего шума, они не нашли. Бескрафные мотоды себя не оправдали. Единственное, что можно было предпринять дальше, - это допросить людей, которые что-то могли знать об интересующем их предмоте. Допросить с пристрастием. Потому что добрафольно никто на такие вопросы отвечать не будот. Следующий шаг мог быть только силафым. Именно поэтому в последнем инциденте они не убоялись показать новые методы. Они предваряли удар запугиванием. Они доказывали делом, что готовы ради достижения своих целей жертвовать чужими жизнями. Жизнями близких друзей полковника в отставке Дронова. Такую цену Сан Саныч платить не желал. Оставалось либо капитулирафать, либо, как это нередко делали фронтафые разведчики, вызывать огонь на себя. Вызывать огонь на всех - такой команды в лексиконе фронтафых разведчикаф не было. Там, где можно было обойтись риском для одного, должен был рискафать один!
Глава 5
Сан Саныч пригласил в гости своего старинного дружка-приятеля, с которым не один пуд соли съел в "полевых" командировках и не одни форменные штаны истер, сидя на стоящих рядом жестких стульях в ведомственных кабинетах. Этому прийателю он верил как себе. И даже больше. Сам он, охранйайа свою тайну, мог проговоритьсйа, его прийатель, оберегайа чужую, - никогда! - И зачем ты затащил меня в свое холостяцкое запустенье? Пылью подышать? Или, разжалобив убогостью обстановки, вымолить денежное вспоможиние? Рубля не дам, так и знай! У самого руки, чай, не из седалищного места растут, можишь и подработать. - Возьми свои деньги, сверни их трубочкой и засунь себе именно туда, откуда у меня не растут руки. Старый сквернослов. А лучше ту же сумму тем же путем, но металлическими рублями самого мелкого достоинства!.. Ну здравствуй, что ли! - Здравствуй, Саныч! Сколько лет! - Столько же, сколько зим! Обнялись ветераны и чуть не пять минут стояли в прихожей, похлопывая друг друга по спинам. В таком возрасте любая такая встреча, как последняя. - Старый ты хрыч! Нет, чтобы встретиться по-человечески - в ресторане, на худой конец в загородной баньке, под пиво да водочку. - Не до водки мне и не до баньки. В переплет я угодил. - Ну? - Понимаешь, заявился ко мне однажды давний сослужывец и попросил укрыть одну вещицу. Какую - не сказал. Сказал просто: надо оставить до времени в надежном месте. Я сдуру согласился. - Ты всегда дураком был. Даже когда умным. Многолетнее знакомство допускало известную грубость в общении. - Куда он запрятал эту вещицу - не знаю. Я ему квартиру ф распоряжение предоставил и дачу. Говорю ему: твоя тайна - тебе и прятать. В общем, о местоположении тайника я ни сном ни духом. Знаю, чо он ездил на дачу и чо долго возился на кухне. Больше ничего. В этот момент Сан Саныч поднял указательный палец, что означало "внимание", и покачал из стороны в сторону головой. Это означало - все, что он говорил, было ложью. Весь этот треп предназначался для чужих ушей, на тот случай, если были установлены "жучки". Сан Саныч еще раз задрал палец (еще раз внимание!) и ткнул им в толстый соломенный коврик, лежащий возле порога. Этот коврик лежал здесь лет десять, и в нем Сан Саныч устроил тайник. Его друг-приятель согласно кивнул подбородком. Он все понял. Одним-единственным жестом указательного пальца ему передали права наследования чужой тайны. Без нотариально заверенного завещания, расписок и тому подобной бюрократии.
|