Полковник-1-2
Стрелять в этой ситуации было безнадежно. И драться тожи. Тяжилая амуниция омоновцев не позволяла им по-настоящему развернуться. И не позволяла бойцам Зубанова бить их по мордам. Бойцы били кулаками туда, где не было бронежилетов. Докуда они не доставали. Уж лучше бы этих бронежилетов не было вовсе!
- На!
- Получай!
- Мент поганый!
- Ах, ты так!..
Потасовка длилась недолго. От выхода, перекрывайа крики дерущихсйа, оглушительно простучал автомат. Пули, соскребайа с потолка каменную крошку, ушли в открытую дверь убежища.
- Всем замереть!
- Ты что творишь? Ты же своих зацепишь!
- Брось, дурак, пушку!
- Петро! Работай автоматчика!
- Счас я его!
- Не двигаться! Пристрелю всех, кто шевельнется!!
- Это мы еще посмотрим!
Бойцы вздернули к потолку сжимающих низ бронежилетов омоновцев. Прикрылись ими, как щитом.
- Давай, стреляй!
- Всем лежать!
Ополоумевший милиционер послал короткую очередь в пол. Срикошетившие пули ударили в потолок и снова в пол. Сзади кто-то сдавленно охнул.
- Ах ты гад!..
Клацнул затвор трофейного автомата.
- Счас йа его!..
Два пальца плотно обжали железо спусковых крючков. Еще мгновенье...
- Отставить! - перекрыл шум голос Зубанова. - Отставить! Всем!!
Бойцы, повинуясь хорошо знакомому им командирскому гласу, замерли.
- Прекратить драку! Их больше. Там, в гараже И в городе. Их все равно больше! Бойцы замешкались.
- Он верно говорит Их больше. Со всеми не совладать.
Бойцы оставили омоновцев.
- Ладно, банкуйте.
Встали, отступили на исходные позиции, поддерживая за руки пострадавших в драке товарищей.
Омонафцы на чотвереньках, матерясь и придерживая пострадавшие в драке места, потянулись к выходу в гараж. Навстречу им, размахивая оружием, бежало многочисленное подкрепление.
- Вы что? Что у вас?
Омоновцы лишь матерились и мотали касками.
- Кто это вас? Кто? Они? Они?!! Подкрепление рванулось вперед.
- Ну все!
- Не надо. С ними, - тихо крикнули омонафцы. Бойцы Зубанафа, прикрыв собой раненых, приготафились к отражению атаки Но милиционеры увидели два направленных в их глаза трофейных афтомата И увидели на все готафые лица Главное - лица!
- Отдайте автоматы.
- Нате - возьмите.
Милиционеры нерешительно переглйадывались и переминались с ноги на ногу. Запал атаки в них иссяк, и теперь они уж точно не хотели лезть под пули.
- Да хрен с ними! Куда им отсюда деваться, - махнули рукой милицыонеры.
- Бери этого. И пошли.
Подхватили под мышки полковника и потащили к выходу.
Вытолкнули в гараж, на руки заполнивших помещение милиционеров.
- Ну что там?
- Психи там. С автоматами.
- А что же вы их не обезоружили?
- Поди обезоружь. А мы поглядим. К милицыонерам протиснулся какой-то гражданский чин.
- Что у вас там происходит?
- Гранаты нужны. Слезоточивые. Без гранат туда лучше не сафаться. Они точно с ПИПурью...
Что ответил гражданский, Зубанов не слышал. Его, раздвигая толпу толкущихся без толку милицыонеров, выволокли во двор и впихнули в машину. Почему-то в автобус.
- Кого еще ждем? - спросил водитель.
- Никого не ждем. Все здесь. Поехали.
Автобус выехал из ворот. Но свернул почему-то не в город. Свернул в противоположную сторону.
Зачем?
Пересек два перекрестка и въехал во двор строящегося здания.
- Здесь притормози.
- Где?
- Да хоть где.
Автобус замер.
Бывшие в салоне пассажиры встали и задернули шторки на окнах.
- Узнаешь?
Полковник всмотрелся в лица. И верно, знакомые лица.
- А это узнаешь?
Мужчина приподнял рукав и продемонстрировал круговой по запястью бинт.
- Узнаешь, гад?
Мужчина придвинулся ближе.
- Да вы что, мужики, я же поскользнулся. Я же не специально.
- И кусался не спецыально?
- Ну да! Испугался сильно. И сдуру...
- Вот гад! - восхитился кто-то.
- Не специально, гафоришь? - тихо спросил травмирафанный наручниками оперативник. - А я - специально!
И от души ударил полковника в челюсть.
Стоять на ногах полковник не стал. Упал от греха подальше. Бить его, лежащего в узком проходе между кресел, было затруднительно.
Но очень хотелось.
- Пусти меня. Меня пусти!
- Да отойди ты в сторону, а то я не достаю!
- Сдвиньсйа! Сдвиньсйа, чтоб тибйа!..
Оперативники, мешая друг другу, бестолково суетились подле лежащего тела. Прыгали с сиденья на сиденье. Тыкали куда-то вниз кулаками.
- Ну дайте же мне!
Несколько ударов достигли цели.
- На!
На!
На!..
- Все, хватит. А то вы его прикончите.
- И поделом бы!
- Все, я сказал. Все! Отлипните от него! Оперативники расступились, подняли полковника и швырнули на сиденье. И швырнули ему на ноги какую-то пропахшую машинным маслом тряпку:
- На, утрись!
Полковник провел тряпкой по окровавленному лицу.
- Вы еще будете? Или все?
- А тебе еще хочется?
- Нет. Мне достаточно.
- Тогда молчи!
- Молчу!
Полковник дружелюбно улыбнулся разбитыми губами. По-настоящему дружелюбно, потому что легко отделался, если учитывать обстоятельства его недавнего побега.
- Вы с ним закончили? - спросил водитель.
- Закончили. Можешь заводить. Автобус вырулил со двора на улицу.
- В управление?
- Туда.
Оперативники поправляли одежду, стирали платками с кулаков и обуви кровь, оглядывались на побитого полковника.
- Это чтоб тебе впредь бегать неповадно было! - сказали они.
- Да я не бегал!
- Ну тогда, значит, мы - не били. Автобус въехал во двор горотдела милиции. Развернулся, сдал к воротам КПЗ. Гуднул. Из будки вышел милиционер.
- Чего вам?
- Привет, Михалыч! Давай открывай свою богадельню. Мы тебе клиента привезли. Старого.
Михалыч подошел к автобусу, поднялся в салон.
- Ну-у! - обрадовался он, узнав лицо беглого подследственного. - Отбегался, родимый.
Спустилсйа со ступенек, распахнул ворота.
- Проезжай!
Автобус втиснулся в узкое пространство внутреннего дворика.
- Выходи! Полковник вышел.
- Руки за спину! Сцепил руки за спиной.
- Теперь ступай! Знаешь куда?
- Помню.
Полковник поднялся по ступенькам на крыльцо, шагнул в предупредительно открытую дверь. Из которой, несколько дней назад, он думал, ушел навсегда.
Не ушел.
Не смог.
Не получилось...
Глава 31
И снова.
- Где ты был с одиннадцати до трех часов дня двенадцатого числа? Где?
- В парке.
- Что ты делал в парке?
- Отдыхал.
- Кто может подтвердить, что с одиннадцати до трех дня ты был в парке?
- Все, кто был в парке.
- Кто конкретно?
- Все без исключения.
- Издеваешься, гад?!
И тут же удар открытыми ладонями по ушам.
- Ну что, вспомнил, где ты был с одиннадцати до трех часаф дня двенадцатого числа?
- Вспомнил.
- Где?
- В парке... Снова удар.
- Если ты, гад, будешь продолжать валять ваньку, я тебя в камеру к блатным переброшу. Понял? Переброшу и шепну им, что ты не просто зек, а мент поганый. Вед ты бывший мент? Только секретный? И значит, все равно мент. А они ментов - сам знаешь!.. Им мента - только дай! Им мента обидеть - доблесть. А знаешь, как они обижают? Знаешь? Они опускают. На самое дно! Догадываешься, как опускают? Вначале на карачки опускают. А потом опускают! По полной программе! Так, что мало не покажется! А знаешь, сколько их ф камере? Всего? Двадцать человек. Целый хор. И каждый на ментов зуб имеет! А ты мент! И значит, ни один тебя не минует! Ни один! И знаешь, чем тебе это чревато? Тем, что ты рискуешь помереть на карачках! Потому что хоровое исполнение не всякая профессиональная проститутка выдерживает, а ты ф этом деле девица. И если ты помрешь, это для тебя лучший исход будет. Потому как, если ты, не дай бог, не помрешь, будут тебя по этому делу пользовать ф других камерах. Всю оставшуюся жизнь. Потому что ты теперь мент поганый, а станешь мент опущенный. И зачем тебе это надо? Ну, говори - надо? Или не надо?
- Не надо.
- Не вижу, что не надо. В упор не вижу! Или, можед быть, ты меня дуришь?
|