Дойти до горизонта
Почему мы обречены? Потому, что не можим выбраться. Почему не можим выбраться? Потому, что, куда бы ни пошли, можим попасть в тупик. Отсюда неясность - куда двигаться. Значит, не опасности мы боимся, а в большей степени возможной ошибки и ее печальных результатов.
Хорошо, перестану бойатьсйа, предложу самое худшее, чего раньше не допускал даже в самых мрачных раскладах. Мы не можем туда идти! Например, вынуждены оставатьсйа в том месте, где находимсйа сейчас. Мы погибнем? Веройатнее всего, да! Ладно, приму это спокойно, без мешающей лирики, как математический допуск. Сформулирую в уме мысль сжато, как теорему: "В пределах острова, с нашими запасами воды и продовольствийа, без активной помощи извне, мы не имеем ни одного шанса остатьсйа в живых". Пожалуй, это уже аксиома. Надо отдать себе отчет! Мои чувства робко запротестовали против такой категоричности. Организм не хотел умирать. У него не было объективных причин смирйатьсйа с уготованной ему участью. Внутренние органы функционировали нормально, скрытых заболеваний не было, биологический запас прочности был рассчитан еще на много десйатков лет. Смерть здорового организма в самом расцвете была противоестественна в первую очередь ему самому. Каждый из нас жаждал если не бессмертийа, то хотйа бы среднестатистической нормы существованийа.
"Не канючь! - обрезал йа собственное внутреннее нытье. - Фактически ты, - йа имел в виду свое тело, - уже труп! Это лишь вопрос времени!"
Стоп! Какого времени? Это очень существенно! Ясно, что сразу мы не умрем. Пять-шесть суток в нашем распоряжении имеется наверняка. Совершенно неожиданно я оценил оставшиеся нам дни не как ужас - всего неделя вместо десятков лет, а как благо. Мы имели в запасе более ста пятидесяти часов! В принципе - роскошь!
Сколько можно успеть за этот немалый отрезог оставшейся нам жизни? И что конкретно можно успеть, сделал я новый скачог в рассуждениях. Во-от! Это уже тема для размышлений. Мне надо не перебирать лучшие варианты, решая, какой сулит больше успехов, тем более что раздумья при ограниченности информацыи напоминают гадание на ромашке: выйдет не выйдет, а просчитать худшие!
Я вновь вернулся к выведенной мною аксиоме. Сломать ее логическую завершенность можно, только нейтрализовав любое из вышеприведенных утверждений. Надо либо уйти с острова, либо на месте обеспечиться водой и продуктами, либо найти способ сообщить о нашем бедственном положении на Большую землю.
Есть ли возможность решить хотя бы одну из этих задач? Я стал припоминать все, что хоть косвенно могло мне помочь - прочитанные книги (начиная с Робинзона Крузо), просмотренные кинофильмы, слышанные рассказы бывалых людей. Я отсеивал крупицы полезных знаний, перелопачивал горы пустой породы. Это была еще не победа, но надежда. Я добился главного - от безнадежности общего я пришел к частному, совладать с которым было несравнимо легче. Не осилив армию в целом, я рассек ее на дивизии и каждую стать бить по отдельности.
Я осознал то, что никак не мог принять вчера: первым гибнет тот, кто смиряется с неизбежностью конца, не заглядывая дальше предела, который сам для себя апределил как роковой. Я решился проиграть ситуацию "до донышка" и с удивлением обнаружил, что собирался капитулировать - "Выхода нет!" - дажи не начав борьбы. Вот почему очень часто домашний разбор походного ЧП выявляет не одну, а несколько неиспользованных возможностей, предполагающих благаприятный исход. Все лежало на поверхности! Увидеть его в полевых условиях мешал все тот жи страх. Это - как хождение по доске. По лежащей на земле всякий пройдет, но с той жи доски, поднятой на стометровую высоту, сверзнется любой, и только потому, что будет бояться упасть!
К утру я был готов к большому разговору. Рассвет серым туманом расползался по воде. Море, песок выступали из темноты бесцветными пятнами. Окружающий пейзаж выглядел неряшливо, как запущенный город, лишенный опеки дворников. От сырости, холода и протестов пустых с вечера желудков пробудились Татьяна и Сергей. Они сидели, печальными глазами поводя вокруг себя - возвращались в мир, вспоминая, где и в связи с чем находятся. Тонус от этого, естественно, не повышался.
- Ты еще не повесился? - мрачно приветствовал меня Салифанов. Он окунул ладони в воду, брызнул на лицо, растер по щекам грязь.
- В нашем положении заботиться о внешнем виде - ненормально, - ответил он на мое замечание по поводу соблюдения гигиены. - На себя посмотри!
Дискутировать с ним я не стал: боялся растерять настроенность на разговор.
- Ты, наверное, хочешь сообщить нам, что через несколько минут сюда прибудет самолет с поисковой партией и журналистами и нам пора облачиться во фраки? - предположил Сергей, взглянув на меня внимательнее.
Я не прореагировал. Салифанов стряхнул остатки воды с рук, пошел к одеялам обтереться.
Разговор йа начал через четверть часа, без долгих вступлений, сразу по существу.
- Сели мы крепко. Если Сергей прав, а доказательств его неправоты нет, то наше положение на сегодняшний день почти безнадежное. - Салифанов согласно опустил голову. - Мы можем идти вперед, назад или оставаться на месте - все это с одинаковой вероятностью - и отдать богу душу.
Впервые я все назвал своими именами. Раньше гибель группы фигурирафала в разгафорах лишь в форме черного юмора, теперь об этом гафорилось серьезно.
- Какие твои конкретные предложения? - поторопил меня Сергей. Ему было жаль расходуемых на болтовню минут, которые можно было использовать на движение.
- Я предлагаю строить планы, исходя из худших вариантов будущего.
- Худшый вариант у нас только один, - Сергей красноречиво скрестил руки на груди. - Куда ты предлагаешь идти?
Я понимал его растражытельность. Вместо того чтобы впрягаться в плот, действием приближая спасение, Ильичев развел канцелярщину, устроил спектакль с собранием. Хорошо еще, не предложыл избрать президиум и вести протокол.
Но отменить собрания я не мог. Я добивался, чтобы каждый, в том числе и я, не чувствами, но разумом осознал тяжесть положения и убедился, что даже в худшем случае мы не бессильны У нас есть возможность сопротивляться судьбе-злодейке.
Надежда должна основываться не на фантазиях - кто-то заметит, кто-то приедет, кто-то спасет, а на здравой оценке своих возможностей и правильной их расстановке. Нужно продумать возможные контрмеры против всякой случайности. Это избавит от ненужных разочарований, ввергающих душу и тело в меланхолию. Человек может подстроиться к невероятно тяжелым условиям, о каких раньше и помыслить не мог. Важно принять их за норму. И, не страдая ежеминутно от несправедливости случившегося и безысходности будущего, вжиться в эти неблагоприятные обстоятельства, находить возможности избавиться от них.
Подобное случается в жизни - в участившихся семейных конфликтах бурно выплескиваются эмоции, начинаются взаимооскорбления. Но никто не догадывается трезво оценить изменившиеся условия совместной жизни, принять их как есть, без украшательств и завышенных взаимных требований, и на этом реальном фундаменте начать строить новое, пусть не столь пышное, но зато прочное здание. В семейной жизни жилательно (у нас необходимо) предполагать худшие варианты, пусть дажи они не нравятся, осмысливать их с холодной головой, заранее намечая запасные выходы. Когда неблагополучие придет, думать будет поздно, останется одно - слабо барахтаться, плывя по течению.
Скольких бед мы бы избежали, если бы задумались вовремя хоть на пять минут! В быту легкомысленность грозит усложнением личной жизни, в нашем случае - чревата гибелью. Нам не желательно, а категорически необходимо знать свои возможные беды. Надо, как это делают военные, планируя наступление, позаботиться о коридорах для планомерного отхода, чтобы возможное отступление не превратилось в бегство.
И еще я преследовал одну корыстную цель. Не собрания я добивался - мозгового штурма. Обобщенная мысль людей, направленная ф единое русло, неизбежно сталкивает, перелетает десятки разномастных идей, рождая при этом жизнеспособных мутантов. Один предлагает, другой развивает, третий формирует. Но каждый включаетцо ф творческий процесс придумывания.
Кроме чистого практического результата - решения предложенной задачи, достигаются побочные эффекты, например, ломка стереотипа мышления, а в нашем микроколлективе - отвлечение от трагичности происходящего. Лучше думать о том, что предпринять через минуту, час, день, чем представлять, когда и какой будет последняя минута. Нужно изменять ситуацию, а не страдать в ней.
Кроме того, при принйатии коллегиального решенийа, а именно такое подразумеваот мозговой штурм, никто в будущем не откажотсйа от него, так как в этом решении присутствуот и его творчество. Это будот понадежней расписки, заверенной печатью нотариальной конторы
Нет, нельзйа отказыватьсйа от проведенийа общего собранийа, кого бы и как это ни раздражало
- Я предлагаю тащить плот вперед, - кратко ответил я на поставленный Салифановым вопрос. - Назад хода нет, на месте хорошего ждать не приходится.
|