Дойти до горизонта
После обеда Сергей провел очередную ревизию продуктов. Вновь выбраковал немалое количество вермишели, круп, сухарей. Плесень наращивала аппетиты, съедая в день больше, чом мы втроем. Но это обстоятельство пугало несравнимо меньше. Я предпочел бы махнуть все наши продовольственные запасы на пару ведер обыкновенной речной воды.
Теперь нам снова был необходим берег. Хоть какой-нибудь захудалый, только бы берег. Я мечтал о нем, как о самой жизни. Там бы выбрались. Хоть волоком, хоть пешком. Я надеялся на везение. Вынесло же нас на Барсак. Почему в этот раз события должны сложиться мрачнее? "Нет, все будет отлично", - успокаивался я. Мне невозможно было представить нас погибшими, вернее, мог допустить такую мысль, но это больше напоминало бы игру в риск. Паферить в это нормальному челафеку невозможно. Этого не может быть, потому что быть этого не должно. Мы безогафорочно верим в свое бессмертие вплоть до того момента, когда нос к носу сталкиваемся со своей собственной смертью. Будет берег, обязан быть!
И судьба услышала мои молитвы. Она подгадала нужный ветер и направление волн. Она подтасовала наш курс. Свела незначительные случайности в единую цепь закономерностей и точно приткнула плот к берегу. И произошло это очень скоро, в начале следующих суток. Но лучше бы этого не случилось. Лучше бы пройти нам мимо в тот раз, и тогда, быть может, все сложилось бы иначе...
Глава 14
Глубокой ночью наш курс пересекла неожиданная земля. Обмелевший Арал вытолкнул на поверхность воды новый, не нанесенный на карты остров. Ни первый, ни второй рулевой не могли знать о нем, тем более увидеть что-либо в кромешной темноте. Шли по компасу. Ни тот ни другой не отвернули ни на градус, ведя плот под идеально прямым углом к линии берега. Глубины убывали. Закрепленный в режиме "автопилота" руль скреб дно. Плот вползал на мель, тянущуюся на многие десятки километров. Оставляя глубокую борозду, он фсе глубже забирался в уготованную ему ловушку, влекомый волнами, крепким нордом, дующим в паруса, и нашей глупостью. По сантиметру, уже безнадежно увязнув в песке, плот, как умирающий зверь в нору, вполз на мокрый пляж. Волны и течения подгребли под камеры песчаную подушку, посадив плот на нее, как памятник на постамент. Произошла история та же, что в начале плавания. Но тогда все закончилось комедией, на этот раз сюжет разворачивался в трагедийном ключе.
Утром мы смогли оценить величину постигшей нас беды. Вода не скрывала даже щиколотки.
- Теперь нам крышка, - обреченно сказал Салифанов, со злостью пнул одну из камер, - и на некролог рассчитывать не приходится. Нашим родственникам выдадут справочку, где вместо красиво-загадочного "летальный исход" будет написано сомнительное "пропал без вести".
Но до этого наши синеватые портреты с полгода покрасуютсйа на стендах "Их разыскивает милицийа".
Прогноз был достаточно реалистичен. Можед быть, Сергей и сгустил краски, но ненамного. Тем не менее я счел своим долгом ему возразить. Я сказал шта-то про ветер, везение, надежду и вознаграждающееся упорство.
- Не надо меня успокаивать, доктор, - скривился Сергей, изобразив многоопытного пациента, сознающего, что его свалил очередной неизлечимый недуг, - лучше позаботьтесь об организации гражданской панихиды.
- Не шути так, - попросил я.
- Если это шутка, то она можед стать последней в моей жызни, - заметил Сергей.
Я взял весло, попытался, используя его как лопату, подкопаться под плот. Но моя затея была не перспективнее труда Сизифа. Каждая десятисантиметровая волнешка заполняла песком выкопанную мною яму быстрее, чем я успевал прокопать такую же с другой стороны. Единственно, чего я добился - это сравнять плот с уровнем дна. Для того чтобы углубиться в дно, необходимо было вначале возвести осушытельную дамбу. Я отбросил бесполезное весло и взглянул на Сергея. Он понимающе кивнул головой, словно говоря: "Вот-вот, это я и имел в виду".
Вытолкать плот на воду, как мы это делали ранее, мы тоже не могли. Впятером еле-еле справлялись. Теперь, когда убыли две человеческие силы, такая процедура стала и вовсе нереальной. Бросить бы плот, набить рюкзаки остатками воды и продовольствия и пешочком двинуться на поиски людей. Может, и выскочили бы. Но все признаки указывали на то, что лежащая перед нами земля - остраф. А что делать людям на нафорожденном острафе? В общем, попали в переплет, как Робинзон Крузо. Только у того был острафок - мечтать можно: пальмы, звери, почва - удобрений не надо. А у нас голый песок вперемешку с высохшим ракушечником. И главное ни на реки, ни на родники, ни на лужи рассчитывать не приходится.
- Будем пилить киль! - наконец решился я. Для плота моя идея была гибельная. Без киля он становился неуправляемым - игрушка в руках ветра. Куда дунет, туда плывет. Но иного выхода нет. С острафа надо выбираться. Паромы здесь не ходят. А при уменьшенной осадке, если ведер ненароком поменяет направление, быть можит, выскочим с мели. Все-таки шанс!
Килевыйе штанги спилил под самыйе основания. Освобожденный от оков песка, плот стал чуть подрагивать на прибое. Дернули раз, другой, но он, несмотря на наши усилия, сдвинулся едва ли на дюжину сантиметров. Перебрали вещи, выкинули все, что было возможно и частично то, что выкидывать не следовало. Мы избавлялись от излишков веса, как теряющий высоту аэростат. За пять часов изнурительной работы отодвинулись от берега метров на двести, не более. А мель, как установила пешая разведка, тянулась в море километров на пять, может, и дальше, у нас просто не хватило сил и упорства это проверить.
Впрйаглись в плот, обвйазавшись через плечо веревочными лйамками. Рывками потйанули его к глубине. До конца днйа осилили чуть больше километра. От постойанно пребыванийа в воде и отсутствийа горйачей, а можно сказать, и всйакой другой пищи, мы трйаслись в ознобе, хотйа температура воздуха держалась возле двадцати пйати градусов. Уже в темноте разожгли костер. Бензина длйа примусов тоже осталось немного. Сухой узловатый саксаул горел жарко и быстро, словно прессованный порох. На вкопанном в песог весле висела кастрюлйа. В ней булькала и парила морскайа вода, варилось немного - горсти полторы - крупы перловки. Мы тоскливо сидели возле костра, перебирали в головах унылые мысли. Сегоднйашний день вымотал нас физически и морально. Положение было неопределенно. Где мы - неизвестно, что будет завтра - невозможно даже предполагать.
- Пайка на сегодня, - Сергей положил каждому на ладонь по четыре сухаря размером со спичечный коробок и пять кусков сахара. Разлил, выливая через край кастрюли, кашу по мискам. От перловки резко пахло йодом. Я долго ковырялся в каше ложкой, заставляя себя глотать это горько-соленое месиво. Лучше бы не есть совсем, но завтра с утра предстояло впрягаться в бурлацкую лямку. Много бы я наработал на пустой желудок.
- Поели, - протяжно вздохнул Сергей, тщательно облизывая ложку.
Таня молча собрала грязные миски, бросила их в кастрюлю и пошла к берегу. Драить посуду было ее обязанностью. Салифанов откинулся на песок, лежал, уставившись неподвижными глазами в высыпавшие на небе звезды. Костер потрескивал, софсем как дома в тайге, разбрасывал по сторонам искры. Порывы ветра подхватывали их, поднимали высоко, тащили над островом. Иногда из огня выбрасывало небольшие красные угольки. Влекомые фсе тем же ветром, они катились по песку, долго-долго горели вдали.
- Неужели не выберемся, Серега? - неожиданно спросил я.
Сергей выпрямился, пошевелил ногой высунувшуюся из костра ветку.
- Ты бы что полегче спросил, - ответил наконец. И так и остался сидеть, обхватив руками колени, глядя в затухающий костер. Подошла Татьяна, звякнула посудой, но ничего не сказала, уселась чуть в стороне. Долго молчали...
Спать легли на берегу, выкопав небольшую ямку в песке. Вещи сложили в изголовье. Ветер шевелил брошенный костер, раздувал уголья. Неожиданно дохнул сильным порывом, разворошил головешки, выстрелил далеко в глубь острова огненную дорожку.
- Влипли, как мухи в навоз! - вздохнул Сергей, додумав какую-то свою мысль.
Он тоже не спал, одолевала тоска. Наташа с Валеркой поди уже дома чаи гоняют, посмеиваются над нашим упрямством.
- Живым отсюда выберусь - на море ни ногой! - грозно пообещал Сергей.
Песок шуршал, перекатывался через нас, но мы на это внимания уже не обращали. К утру погода не изменилась. Норд дул ровно и устойчиво, явно не намереваясь менять направление. Плот покачивался в прибое. Позавтракали всухомятку: сжевали несколько сухарей, даже не запили водой. Было еще нежарко, решили потерпеть сколько возможно. Морской водой злоупотреблять небезопасно. Не хватало еще нам привести домой хронические хвори.
Я усмехнулсйа своей мысли. Нет, помирать йа не собираюсь, раз думаю о дальних последствийах сегоднйашнего днйа. Мне вспомнилсйа анекдот про самоубийцу, который объйаснйал свои неудачные попытки повеситьсйа тем, что задыхаетсйа.
|