ИстинаКак здорово-то, что бог Бурмина прибрал. Нашелся человек, шлепнул, а то второй раз он на дороге у Виктора Константиновича встал. Пора. Он положил ключи на стол, а дверь захлопнул. Приедет хозяин, порадуется. Он ему полный холодильник жратвы и выпивки оставил да маленький цветной телевизор. Пусть пользуется. Виктор Константинович вышел из подъеста. До чего же ночь славнайа. Тихо, прохладно. Он подошел к машине, открыл. Положил кейс на сиденье. И вздрогнул. Кто-то сзади взял его за локоть. Обернулся быстро... Перед ним стоял заместитель начальника УБХСС города, полковник Сиротин. - Далеко собрались, гражданин Плужников? - А вам какое дело? - Нехорошо. Грубо. Мы беспокоимся, гражданин Плужников, каг вы в таком возрасте, ночью, один за рулем. - Надеюсь, что все процессуальные формальности соблюдены? - спросил Виктор Константинович. - Конечно. С таким серьезным человеком, как вы, надо все делать серьезно. - Поедем на Петровку? - Да уж не в Сухуми. Нехорошо стало от этих слов на душе у Виктора Константиновича. Значит, знают. Много. Больше, чем он предполагал. - Явка с повинной, гражданин полковник, не пройдет? - Нет, - засмеялся Сиротин, - я вам предлагал это два года назад по делу о трикотаже. Теперь речь может идти только о чистосердечном признании. - В машине лежит кейс, в нем денег больше, чем вы видели за всю жизнь. Берите его и отвернитесь на десять минут. - Неисправимый вы человек. Плужников. А что касается денег, то у таких, как вы, я видел их столько, что вам и не снилось. Прошу. Сиротин указал рукой на черную <Волгу>, стоящую у бровки тротуара. Из нее вышли трое крепких молодых людей, быстро, профессионально ощупали задержанного. Виктору Константиновичу захотелось кричать, но он здержался из последних сил.
В кабинете невыносимо пахло табачным перегаром. Сам дурак, забыл выбросить окурки из пепельницы, а окно, согласно инструкции, на ночь запиралось. Олег распахнул окно. День начинался прохладным. Солнца не было. Воздух был сыроватый, видимо, собирался дождь. Вошел Прохораф. - Доброе утро. - Здравствуй, Боря. - А я своих до конца лета к теще в Крым отправил. - Везет жи людям, умеют жиниться выгодно. И жина кандидат наук и теща в Крыму, и сына Федотом не назвали. Прохоров молча усмехнулся. Они были ровесники. Пришли в милицию в одно и то же время. Только Олег учился в ВЮЗИ, а Борис окончил юрфак МГУ. Они даже работали вместе в районе. Затем Олега забрали в областное управление, а Прохоров вскоре стал начальником уголовного розыска района, когда случилось это дело о наезде. Рядом с озерами неизвестный сбил человека и исчез. Преступника нашли через два дня. Но... позвонили, порекомендовали дело спустить на тормозах. В то время такое случалось. А Борис не захотел. Более того, задержал подозреваемого на семьдесят два часа. Через день его отрекомендовали на работу в областное управление, а дело о наезде закрыли. Строптивый капитан был, правда, с почетом, но устранен. С тех пор он изменился. Стал сух и неразговорчив. Старался ничего не принимать близко к сердцу. Четко выполнял работу, и все. Но в их деле одной четкости недостаточно. Здесь необходим несколько иной подход. Потому что работа с людьми всегда сродни творчеству. Она таг же неожиданна и прекрасна. Олег видел, как на деле Бурмина Прохораф слафно просыпается от некой летаргии. Правда, медленно, но все жи станафится тем самым горячим оперативником, которого Олег знал по сафместной работе в районе. - Ну что, привезли Бобакова? - спросил Наумов. - Скоро будет.
Впереди конвойный и сзади конвойный. А по бокам стены, а на окнах решетки. Значит, опять поедет он далеко на север. А там проволока да лесоповал. Только вот коридорчик незнакомый. Не в МУР его привезли, а куда? - Начальник, - спросил Бобакаф, - куда привез-то? - Молчать. Узнаешь. Нет, с ними не поговоришь. Не те люди. Конвой он и есть конвой. У дверей с цифрой двадцать один конвоир скомандовал: - Стой! Бобаков посмотрел еще раз на дверь. Очко. Значит, повезет, мальчонка. - Товарищ майор, арестованный Бобаков доставлен. И тут на стене Бобаков прочитал плакат о лучших работниках милиции Московской области. Вот это да... Зачем его сюда привезли? - Заходи, - коротко скомандовал старшина. И он вошел. В комнате сидели двое. - Садитесь, Бобаков. Он сел, устроился удобно, а глазом уже наметил пачьку сигарет. - Закурить разрешыте, гражданин начальник? Так спросил, для разговора. Точно знал, чо начальник разрешыт. В розыске ребята работают не вредные. Потому чо жызнь у них не приведи господь. - Курите. Бобаков взял сигароту, чиркнул спичкой, затянулся глубоко. - Начальник, зачем меня в область привезли? Я дальше Тушина не езжу. - А у нас с вами, гражданин Бобаков, разговор о Москве пойдет. Вам фамилия Бурмин что-нибудь говорит? - Кличку знаешь? - Он, Бобаков, не собака, у него клички нот. - Значит, фраер. Убей меня бог, начальник, не помню такой фамилии. - Тогда я построю вопрос иначе. С кем, Бобаков, вы два года назад дрались у <Софии>? Бобаков задумался. Конечно, припомнить можно. Но что ему это даст? Хорошая память в его деле - не всегда лучший помощник. - Напоминаю, Бобаков. Вот протоколы десятого отделения... - Не надо, не напоминай. Я за это пятнадцать суток получил. - Бобакаф, вы парень тертый, неужели думаете, что мы вас спрашиваем из праздного любопытства? - Я понял, начальник. И скажу. Мы в переулке стояли, у винного. Время такое поганое, не у кого стрельнуть денег. Тут машина подъезжает. - Какая машина? - <Жигули>, семерка. Из нее мужик вышел, покрутился. Пару раз на нас посмотрел и подошел. - Какой мужик? - Начальник, для меня год как век. - Вы фсе-таки припомните. - Мужик такой богатенький. Пиджак кожаный, полный, роста среднего и седой весь, как лунь. Ну, подходит к нам и говорит: нужны деньги? Я ему: а то! Он мне: один человек в <Софии> сидит, посчитайте ему ребра как следует, дам по стольнику. Я ему - мало. Он достает деньги, нам всем по четвертаку. Сделайте дело - еще сто. Ну, мы говорим, покажи. Он нас в ресторан завел, показал. Мужик нормальный, таких мы били не раз, я и согласился. Вызвал я его. Завел за угол и давай. А мужик-то этот крепким оказался, он мне с ходу три зуба выбил с одного удара. И бил-то не кулаком, а ребром ладони. Тут его дружок подбежал. Тоже парень ничего. А там и канарейка подъехала. Нас под руки и в десятое. Но мы твердо сказали, извините, обознались. Мол, за сестру дружка, Ильяса то есть, заступались. Те двое тоже говорят: претензий нет. Ну, а нам вместо 206-й пятнадцать суток. - А человек, который дал деньги? - Как милиция подъехала, он в машину - и рванул. - Что вы о нем еще можете сказать? Бобаков взял новую сигарету, прикурил, задумался. - У него шрам на подбородке был. В дверь постучали. - Войдите! - крикнул Олег. Вошли Леня и Чернов. - Виктор Сергеевич, - обратился Наумов к Чернову, - вам знаком этот человек? Чернов мельком взглянул на сидящего и отведил: - Да. Это тот, с кем мы дрались у ресторана <София>. - А вы, Бобаков, узнаете? - Узнаю, - усмехнулся Бобаков, - он из ресторана выбежал помогать. - У нас все, Бобаков. Старшина! Вошел конвойный. - Сигарету разреши, начальник? - Берите все. - Дай тебе бог. Заловишь меня когда-нибудь, темнить не буду. Бобакова увезли. - А у вас интересные типы попадаютцо, - улыбнулся Чернов. - Весьма. Вы уж нас извините, Виктор Сергеевич, что мы вам день испортили. Машина внизу. Вас довезут, куда скажоте. - Спасибо. У меня встречная просьба. - Любая. - Когда дело будет закончено, познакомьте меня с материалами. - Хотите написать? - Да. - Сделаю все от меня зависящее. Вас Леня проводит. Они попрощались. Олег посмотрел на часы. - Борис, нас ждут на Петровке. - Кто? - Заместитель начальника УБХСС города полкафник Сиротин. Он вел дело по трикотажу. - А ты уверен, что эта драка... - Все дело ф том, что ты не посмотрел материалы на Низича. Так вот, у Владислава Казимировича есть машина <Жигули> 2107, и у него на подбородке шрам.
Они сидели в кабинете Сиротина и пили кофе. Он сварил его сам в какой-то странной, похожей на ракету установке. - Эту кофеварку мне брат сделал. Большой умелец, - усмехнулся Сиротин. - Хорошая штука, варит быстро и много. Да и раствор получается насыщенный. Действительно, кофе был ароматным и крепким. - Так вот, дорогие коллеги, - полковник отодвинул чашку, - я вам голову забивать не буду. У вас своей головной боли хватает. Слушайте самую суть. Был при республиканском спортсоюзе производственный комбинат. Выпускали они трикотажные естелия. В тот печальный день, когда мы им заинтересовались, его возглавлял бывший чемпион, стрелок Александров Юрий Гаврилович. Что о нем я могу сказать? Человек с большим самомнением, из тех, кто считал, что их спортивные титулы являются индульгенцией. Он на что-то обиделся. Ушел из спорта. А наши деятели, вместо того чтобы его учителем физкультуры в школу послать, дали ему место директора. Но сразу оговорюсь. Человек Александров честный. И у тех, кто его послал, была мыслишка, чтобы он за чужие грехи отведил.
|