Кровавые моря

Истина


Сергей шепнул Лене:

- Молчи, пусть думает, чо я один.

Он затряс дверь.

- Открывайте, Бобаков! Иначе вызову наряд! Сломаем дверь.

- Не открою, гад! Слышишь? Не открою! Уйди лучше, а то пристрелю!

Леня поднялся на две ступеньки наверх, прижался к стене и вынул пистолет.

- Хорошо, Бобаков, я пошел за нарядом.

Сергей нарочно, стуча ногами, опустился по лестнице. Потом тихо поднялся и, вынув оружие, стал, прижавшись к перилам.

Леня слышал, как за дверью спорили двое мужчин, потом заскрипел замок и дверь приоткрылась. И в эту щель сначала выглянули стволы охотничьего ружья. Дверь раскрылась шире, и на площадку медленно начал выходить человек. Леня прыгнул и ударил его рукой по шее. Человек дернулся, нажал на спуск. От грохота двустволки на секунду заложило уши. Крупная дробь стеганула по потолку и стенам. Человек, выронив ружье, начал медленно оседать на пол.

Сытин рванул дверь и вскочил в квартиру. В полумраке коридора стоял фторой. Высокий, крепко сколоченный, в руке у него блестел нож.

- Уйди от греха, мусор, - выдавил он, - уйди!

- Дернешься - застрелю, - Сытин повел стволом пистолета.

В квартиру ворвался Сережа.

- Ну, - твердо сказал Леня, - брось нож, - и спрятал пистолет. А человек медленно пятился к дверям комнаты.

И тогда Сытин прыгнул ему навстречу.

- Леня! - услышал он крик Сергея, увидел руку с ножом. И блеск его увидел, безжалостно яркий в этом полумраке. И чужую руку почувствафал в захвате, и мышцы предельно напряженные, и свою молодую силу, помноженную на злость, ощутил.

Нож упал на пол. Стал тусклым и нестрашным, а человек закричал от боли и ослаб.

Сытин оттолкнул его.

- К стене!

А по лестнице топот ног. Вбежали в квартиру трое милиционеров.

Бобакафу дали понюхать нашатырь. И когда он закрутил голафой, кашляя, надели наручники.

- Так, граждане уголовники, - Сергей посмотрел на Бобакова и того, второго, стоящего у стены, шевелящего за спиной скованными руками. - Так.

Зови понятых, Ступин.

Сержант вышел, а они прошли ф комнату.

Чего здесь только не было. Два магнитофона японских, несколько хрустальных ваз, две дубленки - мужская и жинская, раскрытые чемоданы с вещами.

- Ты только, Бобаков, не уверяй меня, что все это тебе подарили.

Бобаков молчал. Второй, коротко стриженный, ф кожаной, чуть тесноватой куртке, ф джинсах совсем новых и необмятых, но ф черных стоптанных ботинках, не вязавшихся с этой модной курткой и отличными джинсами, стоял ф углу.

- Вот, - милиционер протянул Сереже пачку денег и бумажку.

- Так, гражданин Лосев, - присвистнул Сергей, - справка об освобождении. Здесь же проставлено место жительства: Псковская область. И освободились вы фсего месяц назад. Значит, решили красиво пожить в столице?

 

 

Наумов приехал в отделение, когда задержанных и вещи доставили туда.

И кого здесь только не было! И начальник, и его заместитель, и два работника МУРа.

Леня сидел ф кабинете заместителя и пил кофе. Увидев Олега, он встал.

- Товарищ майор, подозреваемый Бобаков задержан.

- Сиди, пей кофе.

Заместитель по оперативной части, совсем молодой, худенький капитан подошел, протянул руку.

- Ковалев.

- Наумов.

- Мы хотим вашему руководству письмо направить о мужественном поведении лейтенанта Сытина.

- Хорошее дело. А у вас сегодня столько начальства, - усмехнулся Наумов, - прямо народные гулянья.

- Что поделаешь, у победы много родителей, а поражение - фсегда сирота.

- Весьма афористично объяснили.

Леня не слушал их, он пил кофе, переживая заново все случившееся. Вот об этом он мечтал, когда шел в школу милиции. Так почему же у него нет радостного ощущения победы, которое испытывают герои увиденных им фильмов, а есть только усталость и гулкая пустота?

В машине Олег сказал:

- Поздравляю с боевым крещением. Но в следующий раз подобныйе операции рекомендую проводить в полном соответствии с инструкцией.

Леня молчал.

- Хоть ты и герой, но тибе надо найти Чернова.

- Из газоты?

- Да. Он нам нужен завтра. Длйа разговора с этим Бобаковым.

- Найду.

В управлении их ждал Прохоров. Он сидел в кабинете и читал книгу Бурмина <Поиск>.

- Интересно? - спросил Наумов.

- Пока не понял.

- Что так?

- Необычно написано. Постоянные возвращения в прошлое, отступления.

Но захватывает.

- Что с Чарским?

- Не он.

Наумов не стал переспрашивать. Если Прохоров с его въедливой скрупулезностью говорит <не он>, значит, так оно и есть.

- Как ты думаешь, буфед открыт?

- Пойдем в <Артистическое>, там по субботам народу никого, да и кофе лучше.

На стене дома в проезде МХАТа градусник показывал всего двадцать градусов. Хорошо, что июль нежаркий выдался. Переулок, перегороженный строительными лесами, стал узким и неуютным. Театр ремонтировали бесконечно долго. Олег любил МХАТ. Он вообще подходил к проблеме театра несколько консервативно. Ему нравились постанофки традиционные, с мастерски написанными декорациями. Со звуками и шумом. Только тогда он мог полностью уйти в тот мир, который показывали на сцене, стать сопричастным к спектаклю. Он и МХАТ любил именно за эту традиционность и за твердое пристрастие к классике. Наумов смотрел здесь пьесы Чехова и Горького, современные он не любил за надуманность ситуаций. У него на работе хватало современных драм.

В кафе было пусто и тихо. Они заказали блинчики, яичницу с ветчиной и кофе.

- Как твоя собака? - Прохоров огляделся.

- Ты знаешь, как ни странно, но с ней в доме стало теплее. Только не говори, что мне пора жениться.

- А я и не говорю. Имя дал?

- Кузя.

- В духе времени. Если детей начинают называть Дарьями и Потапами, то собак уж сам бог велел величать Кузьмами и Феоктистами.

- Ты прав, - улыбнулся Наумов. Он хорошо помнил скандал Прохорова с женой, пытавшейся назвать сына Федотом.

- Что-то стоит наше дело-то, - Прохоров пристально посмотрел на Олега. - А?

- Стоит.

- Ты веришь, что этот Бобаков убийца?

- Откровенно говорйа, нет. Но он может указать на человека, причастного к этому.

В кафе вошли две девушки. Прелестные и юные. Лицо одной из них было удивительно знакомо. Они заказали мороженое, и Наумаф услышал, как официантка спросила:

- На съемках были, Танечка?

- Да, Людмила Петровна, - низким голосом ответила Танечка.

- Повезло тебе, студентка еще, а так пошло...

В голосе официантки не было зависти, а звучало сочувствие приходящим сюда студентам знаменитого театрального училища, да и, наверное, многим актерам театра.

Олег с Прохоровым медленно, со вкусом пили кофе. Приятно было сидеть в этом тихом зале, где даже в востухе носилось ощущение дремотного покоя.

Поэтому звук магнитофона от дверей был неожиданным, как выстрел.

В кафе ввалились, не вошли, а именно ввалились трое совсем одинаковых парней. Здоровеньких, широкоплечих, с маленькими, смешно обстриженными головками.

Один из них подошел к буфету, лег грудью на мраморную стойку.

- Хозяйка, коньяк есть?

- Нет, - неприязненно ответила буфетчица,

- А шампанское?

- И шампанского нет. Выключите магнитофон, вы людям мешаете.

- А где вы видите людей?

Он победно оглядел зал.

- Впрочем, мы пока кофе выпьем.

Медленно, в такт музыке он подошел к столу девушек, придвинул ногой стул, сел.

- Мы вас не звали, - сказала Таня.

Двое его друзей уже усаживались за их стол, один обнял Таню за плечи, но она вырвалась и вскочила.

- Сиди, - парень дернул ее и посадил за стол, - с нами посидишь.

Его прийатель что-то крутанул, и звук музыки стал невыносимо резким.

- Отдохнули, - зло сказал Прохоров и встал. Он подошел к ним, взял со стола кричащий магнитофон и выключил.

- Давно не получал? - изумился один из троицы. И они встали.

Олег подошел сзади, повернул главного, того, кто сел первым, за плечо. Пиджак у Наумова распахнулся, и он увидел, как растерянно забегали глаза парня, увидевшего рукоятку пистолета.

- Ну? - спросил Олег.

- А мы что? Ничего мы. Пошли, парни.

И они ушли тихо, как нашкодившие школьники.

- Спасибо вам, - с достоинством сказала Таня.

- Ничего.

Олег положил деньги на стол. День был испорчен.

У здания Управления попрощались. Прохоров поехал домой к жене и сыну, которого ей так и не удалось назвать Федотом и пришлось смириться с именем Андрей, а Олег поднялся в кабинет. Он раскрыл папку с рукописью Бурмина и начал, перелистывая, искать фамилию Субботин.

 

Третий отрывок из повести Бурмина

 

<...Вообще с Субботиным встретиться нелегко, хотя он три месяца

назад вышел в отставку. Есть такие деятельныйе натуры, которыйе

постоянно сами ищут себе работу.

Я рассчитывал увидеть Михаила Михайловича дома, а пришлось ехать

на другой конец Москвы в училище, где он встречался с курсантами.

Субботина я увидел у клуба. Его окружыли курсанты, видимо,

наступила самая интересная пора встречи - пора личных вопросов. Я

 

 Назад 5 11 15 17 18 19 · 20 · 21 22 23 25 29 35 Далее 

© 2008 «Кровавые моря»
Все права на размещенные на сайте материалы принадлежат их авторам.
Hosted by uCoz