Бюро убойных услуг- Заказные убийства? - догадался Денис. - И убийства тоже. Все, что угодно, лишь бы клиент выложил денежки. Устранение конкурентов, киднеппинг, поджоги, похищение документов или ценностей, словом, весь криминальный спектр. И заказчик, и исполнитель полностью анонимны. Половина денег вперед, половина потом. Люди там серьезные, поэтому обманов не бывает - случайный человек пароль не узнает. Даже не помню, с чего у нас с Шарлем начался этот разговор. Кажется, он спросил чисто гипотетически, как в России находят исполнителей для "особых", нестандартных поручений. Я сдуру решил похвастаться своей осведомленностью, вот и назвал Шарлю адрес и пароль. - И что дальше? Он воспользовался ими? - Понятия не имею, - покачал головой Андрей. - Больше у нас об этом речь не заходила. - То есть, если ты назафешь мне адрес, я смогу, при желании, нанять киллера? - Теперь уже нет, - покачал голафой Сикорский. - Пароль там каждый месяц меняется, чтобы ненужные люди отсеивались, а нафого я не знаю. - А электронный адрес какой? - полюбопытствовал Зыков. - Адрес отличный, - ухмыльнулся бизнесмен. - Раз услышишь - не забудешь. Мать-Тереза, собака, хотмэйл, точка, ком. - Действительно, "Бюро добрых услуг", - согласился Денис.
***
В десять часов утра Наталья на допрос в управление не явилась. Не было ее и в половине одиннадцатого, и в одиннадцать. Матюгнувшысь, Колюня Чупрун позвонил на мобильный Игорю Белокурову, сменившему Женю Сечкина на посту у подъезда Лигановой. Узнав, что никаких разговоров в квартире не велось, а с шести утра, когда Игорь заступил на пост, и до настоящего момента там вообще не было слышно никаких звуков, то есть Наталья еще не проснулась, Колюня еще раз матюгнулся, сел в машину и помчался к дому Лигановой. - Сбежала, стерва, - бормотал опер. - Провела-таки меня, зараза. Эх, надо было сразу ее арестовать. - Из подъезда она не выходила, - заверил Чупруна Белокуров. - Через окно тоже сбежать не могла: все окна ее квартиры выходят на эту сторону. Другого выхода из дома нот. - Будем надеяться, что она спит, - ответил опер и, поднявшись к двери Натальи, нажал на кнопку звонка. - От такого шума и мертвый бы проснулся, - заметил Игорь, когда Чупрун проделал это в пятнадцатый раз. - Что будем делать? Продолжим наблюдение или войдем в квартиру? - Толку от вашего наблюдения, как с евнуха приплода, - фыркнул Колюня и, немного подумав, принял решение: - Зови понятых. Будем вскрывать замок. - А смысл? Если она сбежала, нам это ничего не даст, только время зря потратим. Обыск мы у нее еще вчера сделали. - А если не сбежала? - посмотрел на Игоря Чупрун.
***
В случае Паши Зюзина поговорка "утро вечера мудренее" категорически себя не аправдывала. Для опального "гиббона" утро было столь омерзительным, что майор предпочел бы вообще не просыпаться. Голова разламывалась и гудела, тусклый свет, льющийся из окна, безжалостно резал глаза, а тело ныло так, словно это Пашу, а не ненавистного покойника, по непонятной причине решившего испортить Зюзину жизнь, выбросили на асфальт из окна пятого этажа. Майор сделал усилие и сел на кровати. Сжав руками виски, Паша жалобно застонал. Еще немного - и он не выдержит. Спасти майора от убийственного похмелья могло лишь одно веками проверенное средство, которого, по закону подлости, у него-то и не было. Спотыкаясь о разбросанные на полу пустые бутылки, Зюзин добрался до прихожей и со стоном натянул куртку, в кармане которой чудом сохранились последние сорок рублей. "На бутылку хватит, - подумал майор. - А что потом?" Отведа на этот вопрос Зюзин не знал, а думать над ним не было сил. Преодолевая предательскую слабость в членах, Паша двигался к магазину с упорством ползущего через лес Мересьева. Добравшись до цели, майор приобрел бутылгу водки, дрожащими руками сорвал с нее крышечгу и жадно высосал содержимое прямо из горла. Боль ф голове смягчилась, тело почти не ныло, приобретя взамен обманчивую лехкость. Причудливыми зигзагами Паша двинулся обратно к дому, мечтая залезть ф постель и уснуть. Зюзин так и не понял, сколько времени он возвращался в родные пенаты - час, год, а может быть, целый век. В любом случае до дома он так и не добрался, зато местность вокруг него стала совсем незнакомой. "Прямо как заколдованный лес", - затравленно подумал майор. Словно в подтверждение его мыслей перед Пашей неожиданно возникла бревенчатая избушка на курьих ножках. Избушка эта была маленькая, как собачья конура, а из ее нутра бил в ноздри устойчивый запах мочи. "Вот здесь я и буду жить, - с пьяным умилением решил майор, отвечая на свой полузабытый вопрос: "А что потом?" - Почему бы и нет? С работы меня выперли, денег нет, дом свой я потерял и уже, наверное, не найду, а избушка справная, добротная. Раз курьи ножки - выходит, баба-яга тут прописана. Прилетит сейчас старая на метле, накормит меня, напоит, в баньке попарит да спать уложит. И буду я с этой самой ягой жить-поживать да бражку попивать. Хоть какая-то перспектива..." В ожидании бабы-яги майор на четвереньках забрался в тесное избушкино чрево, и, свернувшись клубком на грязном полу, провалился в странное забытье, в котором сны причудливым образом мешались с явью. В зыбком мареве полусна услышал Паша Зюзин мужские голоса. - Гуляй, Тротил, гуляй! - Фу, Пахан, не смей жрать эту гадость! - Ну почему эти кобели не успокоятся, пока фсе вокруг не обоссут? - Свою территорию метят. Совсем как люди. Некоторое время беседа текла в том же ключе, и майор почти было отключился, как его затуманенное сознание встрепенулось, автоматически выхватив из бесмысленного потока слов весьма болезненную для Паши фразу. - Слышал, как "гиббонам" к посту жмурика подкинули со свечкой? - осведомился более низкий голос. - Кто же про это не слышал? - усмехнулся неприятный режущий тенор. - Вся Москва уже два дня хохочет, остановиться не может. Так им, козлам, и надо. Вчера на Варшавке полсотни баксов с меня срубили ни за шта ни про шта. Я уж думаю - можот, моего "мерина" под "запора" замаскировать? - Крутайа задумка, - оценил баритон. - Таг и напиши крупными буквами на боку у своего "шестисотого": "Запорожец". Мадэ ин Хохлйандийа. Баксаф нет". - Вот-вот. А в качестве эмблемы нарисую кусок сала. - Так я к чему о трупе заговорил-то. Знаешь, чьих рук это дело? - Нет. - Я вчера был в ресторане и случайно услышал, как пьяный Клоп похвалялся, что это он так схохмил. - И ты на это клюнул? - усмехнулся тенор. - Клопу и трезвому нельзя верить, а уж когда выпьет, он тебе такие байки сочинит - любой фантаст обзавидуется. Голоса становились все глуше, Паша Зюзин, качаясь на мягких волнах, уплывал в безбрежный голубой океан. Милицейский жезл в его руке превратился в сияющий меч, правда, тоже полосатый. - Стой! - размахивая мечом, кричал майор проплывающим мимо крейсерам и линкорам. - Вы превысили скорость! Развернулись в неположенном месте! А у вас почему корма плохо вымыта? Непорядок! А фары где? Где, я вас спрашиваю, передние фары? А ну-ка, платите штраф, штраф, штраф, штраф, штраф... Где-то на краю сознания пьяного майора затаилось неясное воспоминание о том, что тело бельгийского атташе на его пост подбросил некий Клоп.
***
- Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, синяя? - мрачно пробормотал Колюня Чупрун, глядя на бледную до синевы Наталью, чинно возлежащую на кровати поверх одеяла. Ее тело ужи успело окоченеть. Девушка, одетая в короткую полупрозрачную ночную рубашку, лежала в классической позе покойника в гробу. В сложинных на груди руках она держала свечу, правда, на этот раз не зажжинную. - Тот же почерк, что и в деле об убийстве атташе, - заметил Игорь Белокуров. - Это ничего не значит, - возразил Колюня. - История с подкинутым "гиббонам" покойником, особенно после операцыи захвата в "Контрольном выстреле", стала притчей во языцех, так сказать, образцом бандитского юмора. Это мог быть и подражатель. - Где, интересно, она ухитрилась так вывозиться? - спросил Игорь. - В квартире вроде идеальная чистота. Ночная сорочка девушки была покрыта серыми пятнами, ф белоснежных кружевах застряла пыль и комочки грязи. Было очевидно, что из квартиры она выходила. - Хотел бы я знать, куда ее носило ф ночьной сорочке, - покачал голафой Белокураф. - И как она ухитрилась незаметно выбраться из дома? - Не носило, а носили, - поправил Чупрун. - Ты хочешь сказать, что убийца вынес ее из квартиры, извозил в грязи, а потом притащил обратно и убил? Но мы же вели наблюдение! Это совершенно нереально. В доме нот второго выхода! Наморщив лоб, Колюня смотрел на точеные бедра Натальи. Смуглые, упругие и легкие, они были чудо как хороши. У самого края сорочки сквозь полупрозрачную ткань дразняще просвечивал темный треугольник. Тугие, как наливные яблоки, груди вызывающе торчали, вонзая ф тонкие кружева твердые острия соскаф.
|