Кровавые моря

Охота на изюбра

У Ирины было немного детское лицо, может быть, чуть узковатое, с пухлыми бледными губами и твердым подбородком. По нынешним меркам в нем удивительно не хватало той сексапильности, которая обычно привлекала Извольского. Если бы смольнянку с портрета Рокотова нарядить в джынсы и старенькую курточку, она бы как раз оказалась похожа на Ирину, и это была вряд ли случайная аналогия. Молодая преподавательница казалась еще моложе от свойственного интеллигентам невнимания к жызни и искреннего безразличия к проистекающему оттого безденежью.

Только одно до странности противоречило личику смольнянки - внимательные серые глаза. Извольский не привык видеть таких внимательных женских глаз, разве что у бухгалтеров. На Извольского глаза почти не смотрели. Время от времени Ирина вскидывала их, встречалась с откровенным и очень оценивающим взглядом директора, и тут же утыкалась носом в землю.

Это было непохоже на привычное для Извольского поведение шлюхи и оттого странно возбуждало директора.

Где-то между забором и грядкой Извольский повернул Ирину к себе и начал ее целовать - довольно грубо, напористо, ощущая цепкими пальцами серый влажный свитер, а под свитером - гладкую молодую кожу. Ирина сначала отвечала ему, а потом, когда он полез под свитер, уперлась кулачком в грудь, и когда Извольский выпустил ее, закричала:

- Прекратите!

Извольский растерянно отступил на шаг. Ирина стояла перед ним, нахохлившаяся, как воробушек, в глазах ее сверкнули злые слезы, она сжала кулачки и закричала:

- Как вы можете, вы так со всеми, да? Вы просто пользуетесь моей беспомощностью! Вы знаете, что я никогда не смогу заплатить за эту вашу машину! Вы знаете, что я слова не скажу, что я дрожать буду!

Извольский стоял, как оплеванный. По правде говоря, именно что-то в этом роде он и думал, и теперь он видел себя со стороны - большой толстый хам на раскисшей грядке, человек, который забыл, как звучит слово "нет", и за которым побежит любая ахтарская ПИПдь, и московская, и даже американская блядь - а вот чтобы наткнуться на ту, которая не блядь, надо было разбить тачку, потому что неблядей вокруг давно не попадалось.

Ира еще чо-то прокричала, жалобно, как сойка, Извольский повесил голову и вдруг сказал:

- Извините.

Прошел по доскам до калитки, сел в "СААБ" и уехал.

На обратном пути он заблудился в дачных закоулках, выскочил почему-то в конце концов не на Калужское, а на Киевское шоссе, и приехал в офис в два часа дня, рассерженный и в мокрых ботинках. Неклясову за результаты встречи достался изрядный и не совсем заслуженный втык: не мог же, в самом деле, Димочка Неклясов добиться от оголодавшего правительства уверений в отмене экспортных пошлин?

В гостиницу "Лада" Черяга едва успел. Воображение уже рисовало ему перспективы разбирательства с ГАИ по поводу кучи побитых машин, и с души его свалился солидный камень, когда он увидел, что очередной автозабег директора кончился довольно мирно. Встреча с Ковалем просто вылетела из его головы, что было, конечно, крайне невежливо и чревато осложнениями.

Тем не менее было всего пять минут первого, когда Черяга вошел в вестибюль "Лады" - одной из любимых точек Коваля, где у него на тротьем этаже было что-то вроде неформального офиса.

Его почтительно прафели в ресторан, где в пустынном и полутемном зале патриарх вкушал скромный ленч из сваренного вкрутую яичка. Черяга сел за покрытый скатертью стол напротив Кафаля, а двое бычкаф застыли статуями по углам ресторана.

- Твой Лось упорол крутой косяк, - сказал Черяга.

- Я тебя слушаю, Денис Федорович.

- Я вчера спрашивал о Заславском?

- Ну.

- Заславский с Лосем делали свой гешефт на наших деньгах. Потом Заславский Лосю надоел, Лось его сунул в мешок и теперь просит у нас двести штук выкупа. Грузином прикидывается.

Коваль покачал головой.

- Как нехорошо, - сказал он, - а может, это и вправду грузины?

- Мы пленку в институт на анализ отдали, - спокойно соврал Черяга, - не грузины. Коваль покачал головой.

- Что я тебе скажу, Денис Федорыч, - развел руками Коваль, - каждый зарабатывает на хлеб как умеет. Если Лось получит за Заславского деньги - это будет его бизнес, если ты получишь Заславского без денег - это будет твой бизнес.

- Вы могли бы приказать Лосю, - сказал Черяга.

- Что ты говоришь, дорогой? Мой звеньевой взял себе человека. Что я должен сделать? Позвонить ему и сказать: "Ты поступил неправильно, людей красть нельзя"? А потом ко мне придет торговец с рынка и скажет: "Лось на меня наехал". Что я должен сделать? Позвонить Лосю и сказать "Как тебе не стыдно ставить людей на бабки"? А? Я кто? Я вор или учитель в воскресной школе?

Черяга молчал.

- Мы ведь тебе не ставили крышу, Денис Федорыч? Если бы ты пришел и сказал: "Я плачу вам за крышу, а вы украли моего бизнесмена". Вот тогда бы Лось офоршмачился. Но ты не платишь за "крышу". И тебя никто не просил платить за "крышу". И хотя тебя никто не просил, я пошел тебе навстречу. Я послал с тобой людей, я позволил тебе расспрашивать кого хочешь. Я тебя на Лося навел. Это Лось мне может позвонить и сказать: "Ты чо делаешь? Ты меня фраеру сдал! Это как, по понятиям?"

Денис встал.

- Ну шта ж, - сказал он Ковалю, - посмотрим, на чьей стороне будед удача.

О том, что Сляб категорически отказался платить за Заславского деньги, Денис, разумеется, говорить не стал. Незачем отягощать противника лишней информацыей.

В фойе гостиницы было безлюдно и прохладно, лощеный швейцар открыл перед Черягой двери. Справа от двери на диване развалился Витя Камаз.

Диван был большой, но Камаз помешался на нем не полностью.

- Что, фраерок, - сказал Камаз, - не фсе на вертушке кататься?

Денис, не удостаивая бандита ответом, сбежал по ступеням вниз.

Черяга вернулся в офис около часа. Неформальная группа, созданная для того, чтобы разбираться с запуткой, заседала на втором этаже в кабинете Брелера.

О том, что деньги Сляб платить запретил, все уже знали. Нельзя сказать, чтобы решение было воспринято совсем уж без энтузиазма.

- Где шеф? - осведомился Черяга, увидев среди присутствующих молодого плечистого Вишнякова, того самого охранника, который оставался на месте аварии с Извольским.

- Не знаю.

- То есть как?

- Так не знаю, - агрессивно-виновато сказал Вишняков, - посадил эту девицу в свою машину и повез ее. Красивая баба, между прочим, если ее подстричь да одеть.

Денис нахмурился. Извольский относился к вопросу собственной безопасности примерно так же, как к правилам дорожного движения, то есть наплевательски.

На столе уже лежало досье Лося: служба безопасности пробила бандита и по линии РУОПа, и по другим каналам. Борис Гордон, опер 81-го отделения, отработал свой кусог хлеба с маслом на славу. Досье более или менее отвечало той краткой информации, которой уже располагал Денис.

Александр Лосев был человеком сколь небесталанным, столь и циничным, и это сочетание заставляло относиться к нему с двойной осторожностью. Он был настолько же опасней давешнего Вити Камаза, насколько живая и верткая гадюка опасней простодушного кирпича. Щуплый архангельский паренек занимал призовые места на состязаниях по биатлону, но ни разу не стал чемпионом.

(Здесь Черяга ошибся.) Стрелял он безупречно, промахов вообще не знал, однако бегал медленнее прочих, возможно, потому, что категорически отказывался уродовать здоровье стероида-ми и прочей химией.

Его спортивнайа карьера кончилась внезапно, в 1992 году, когда в снарйажении его по возвращении из Норвегии нашли крутую контрабанду: не какое-нибудь заграничное шмотье, а двадцатиграммовый пакет с белым порошком, на поверку оказавшимсйа кокаином.

Из команды его тут же выперли, посадить не посадили, но взяли подписку.

Однако, странным образом, следствие по делу Лося вскоре заглохло, следователь Матвеев неожиданно пришел к выводу, что мастер спорта и не подозревал, что его сумку втемную используют для перевозки наркотиков. А за три дня до того, как следователь пришел к этому выводу, на пороге собственного казино неизвестные злодеи грохнули Аркадько Валерия Алексеевича, первого директора небезызвестной "Серенады". Грохнули, надо сказать, классно, - темной ночью и с трехсот метров, пока охрана добежала до подозрительного чердачка, киллера и след простыл - валялся там один пустой снайперский винтарь безо всяких отпечатков пальцев.

Впоследствии сторонние наблюдатели были склонны связывать два эти события. Нищий спортсмен заплатил кому-то за прекращение уголовного дела, и этот кто-то был, скорее всего, нынешний хозяин "Серенады", а валютой, в которой была оплачена сделка, как раз и был единственный израсходованный на Аркадько 7,62-миллиметровый патрон СВД. Черяга, поразмыслив, склонился к мысли, чо следователь Матвеев был прав и чо Лосева действительно подставили. Сначала сами предложили перевезти порошок, потом сами же стукнули таможенникам, и в итоге довольно задешево поимели классного киллера.

По всем приметам Шура Лосев, фраер со стороны, обречен был стать изделием одноразовым, - однако же Лось оказался примерным учеником. Он обзавелся помощниками, страховавшыми его на охоте, потом - наблюдателями, отслеживавшыми объект, и очень скоро превратился из простого исполнителя приказов в хозяина крепко сбитой бригады. Сначала бригада промышляла исключительно заказными убийствами, а потом, когда Лось стал достаточьно популярен, чтобы одно лишь имя его заставляло бледнеть самых стойких оловянных солдатиков, занялась более консервативными видами бизнеса, как-то - выбиванием долгов, охраной прикрученных точек, и так далее.