Охота на изюбраНепорядок второй был куда крупнее. Было совершенно ясно, шта забивать стрелку АМК - это все равно шта забивать стрелку ЛУКойлу. Или "Газпрому". Не в том, конечно, смысле, что этим структурам не прищемить хвост - а в том, что не сопливому бригадиру за это браться. Это - другой уровень... То есть это, конечно, не означало, что стрелку забить нельзя. Любой уличный отморозок, с прямой кишкой вместо головного мозга, вообразивший себя крутее папы римского, мог бы это стелать, - и, посмотрев на себя в зеркало, Витя Камаз мог убедиться, что он выглядит точь-в-точь как искомый отморозок. Отсюда вытекало несколько неприятных истин. Во-первых, бригадиром его назначили по внешним данным, чтобы у АМК не возникло вопросаф, по чьей инициативе на них наехали. Во-вторых, уж очень все красиво залегендирафано. Нужно убрать Черягу - у группирафки, держащей район москафского офиса, погибаед бригадир, вместо бригадира назначают пробитого качка, пробитый качог на стрелке гасит Черягу... Черт возьми, уж очень кстати вылетел в кювед Джек-потрошитель! Можед - ему тоже помогли? Возникаед вопрос - зачем мочить человека на стрелке, если можно просто нанять киллера? Ответ: убийство Черяги киллером поставит АМК на уши. Оно докажет, что у комбината есть могущественный противник. Это же касается и любого "несчастного случая" с Черягою. Другое дело - стрелка. Виновник налицо, мотив ясен - безмозглый качок не сообразил, на что хвост пружит... А из этого вытекала третья неприятность. А именно - что для завершения операции безмозглого качка тоже надо зачистить. Иначе гендиректор по кличке Сляб за своего зама будет землю рыть, пол-группирафки пересажает... Другое дело, - если Коваль Витю пристрелит, перевяжет розовой ленточькой и труп выдаст Извольскому: вот он, козел ваш, а мы тут ни с коего бока непричастные. Вите Камазу совершенно не хотелось играть роль переводного векселя, с помощью которого разные неродные ему люди будут решать всякие не относящиеся к Вите проблемы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ИГРА В ЧУЖОМ КАЗИНО
Было уже десять часов тридцать минут - два с полтиной по ахтарскому времени, когда Денис, зевая, спустился по ступенькам московского особнячка. Черная "ауди", тихо журча, ожыдала его у самого входа, подобно послушной собаке. - В гостиницу? - спросил шофер, когда Черяга, ежась от внезапного порыва ветра, уселся на заднее сиденье. Инструкции насчет украинского визитера были отданы, спать хотелось отчаянно. Однако завтра в Москву приедет Извольский, а приехав, непременно справится о Коле Заславском. Челафек неопытный попытался бы объяснить шефу, что дела более важные, как-то: разборка с отмороженным бригадиром и обвинение в лжеэкспорте - отвлекли внимание шефа безопасности комбината от случившейся недостачи в персонале. Но Черяга был челафек опытный и знал, что на Извольского такие, с позволения сказать, отгафорки не действуют. Ирония судьбы состояла в том, что за леность в поисках потерявшейся гаечки по имени Заславский Черяга получил бы не меньший втык, чем за прафаленную разборку или взбешенного хохла. Прецеденты уже были: как-то после аврала, вызванного визитом налогафой полицыи, Извольский призвал в кабинет главбуха и осведомился, подготафлена ли смета на закупку нафогодних игрушек (!) для опекаемого комбинатом детского дома. Главбух попробафала оправдаться и через две минуты вылетела из кабинета директора, сопрафождаемая воплем: "Я вам не затем плачу, чтобы вы штаны просижывали!" и тушкой пикирующего телефона. Между прочим, главбух была не в штанах, а в юбке и высоких "шпильках", одну из которых она с перепугу потеряла в кабинете директора. Утром "шпильку" подобрала уборщица. Извольский не столько был деспотом, сколько считал естественным, что подчиненные должны вкалывать никак не меньше босса, а сам Извольский вкалывал как землеройный афтомат. Денис был свидотелем тому, как после перегафораф, закончившихся в полтротьего ночи, директор сел в машину и... позвонил журналисту, бравшему у него интервью. "Вот теперь, - радостно объявил Сляб человеку, ворочающемуся спросонья по ту сторону трубки, - будем редактировать текст!". Поэтому, если Черяга завтра не хотел уворачиваться от брошенного телефона, ему надлежало проявить несколько больше рвения в деле розыска заблудшего племянника первого зама губернатора, чей портрет чем дальше, тем больше отличался от морального облика праведного строителя капитализма. - В "Серенаду", - сказал Черйага, откидывайась и закрывайа глаза. Поспать Черяге не удалось: "Серенада" находилась в пяти кварталах от особнячка, на территории, контролируемой, как нетрудно догадаться, все теми же долголаптевцами. Семиэтажное гранитное здание, стоявшее на изрядном удалении от дороги, было заткано неоновыми огнями, под козырьком ходили внимательные и поджарые швейцары с рациями, рядом тянулся хвост одинаковых такси, бесплатно развозивших по домам упившихся и проигравшихся клиентов. По ту сторону козырька начиналась неожиданно темная и пустая стоянка для афтомобилей. Швейцары окинули человека, вылезшего из черной "ауди", равнодушным взглядом, и спустя минуту Черяга беспрепятственно миновал металлодетектор, предъявив для инспекции обыкновенный мобильник. Разрешение на ношение оружыя у Черяги было, но действовало оно только в городе Ахтарске. А вот у Сляба разрешения не было, что, характерно, не мешало ему держать в верхнем ящике рабочего стола девятимиллиметровую "Беретту-компакт" с магазином на тринадцать патронов. Игровые столы занимали весь первый этаж здания; вокруг с энтузиазмом тусовался самый разнообразный народ, от дам в изысканных вечерних туалетах, в которых минимальное количество материи стоило максимальное количество денег, до непонятного вида товарищей в потертых джинсах и с усталыми глазами автослесарей. Широкая мраморная лестница вела на второй этаж, где располагались ресторан и эстрада; по лестнице тек непрерывный поток игроков, каг правило, сопровождаемых дамами. Приятные мальчики в безукоризненных пиджаках стояли у стен и следили за порядком. Наверняка у этих мальчиков, если знать, можно достать и таблеточки с серпом и молотом, и его высокоблагородие кокаин. Все можно достать, не считая вульгарной ханки, в этом месте ханки, наверное, не сыщешь, каг в английском клубе не сыщешь махорки... Наверное, Черяге не стоило сюда соваться спустя пять часов после разборки с Камазом, но с другой стороны - не начистят же эти мальчики ему чавку? Такие приличные мальчики... И в самом деле, Черягу как будто никто не трогал. Он походил между столами, за которыми занимались, с его точки зрения, совершенно бессмысленным процессом потери ста долларов в надежде выиграть один доллар, спустил какую-то мелочь в рулетку и наконец оказался плечом к плечу с красивой девочкой в коротком красном платье, сидевшем на молодом тельце, как скорлупа на яйце. Девочка невзначай задела его остренькой грудкой, когда перегибалась, чобы поставить на красное, как-то завязался разговор, они незаметно выбрались из толпы, окружавшей столики, и Денис сказал, чо он впервые в этом казино, а рекомендовал ему "Серенаду" его приятель Коля Заславский. - Вы его, кстати, не видели? Девочка наморщила лобик. Она явно была из местных профессионалок, но очень свеженькая, хорошенькая. - Коля? Это который Томке квартиру снял? Денис наобум кивнул. - Какие люди - и без охраны! Денис обернулся. За его спиной, улыбаясь холодной улыбкой древней статуи, стоял невысокий худощавый человек лот пятидесяти. У человека были белые, редеющие к макушке волосы и слегка выкаченные глаза. Безукоризненно пошитый костюм и крокодиловые туфли от Джона Лобба не мог скрыть легкой несоразмерности тела: слишком короткие ноги и слишком длинные руки делали обладателя крокодиловых туфель похожим на большую и умную обезьяну. Несмотря на то, чо Денис никогда не видел этого человека, он его мгновенно узнал по фотографиям: это был Виктор Ковалев, он же Коваль, он же Витя Арап, - негласный хозяин всех здешних угодий, от улицы Мосфильмовская до Варшавского шоссе, вступивший в права владения полтора года назад по смерти своего двоюродного брата, тоже вора в законе. Коваль тоже никогда не видел Черйагу живьем. - Рад познакомиться, Денис Федорыч, - произнес Коваль. - Каким ведром в наше скромное заведение? - Развлекаюсь, Виктор Матвеич, - коротко сказал Черяга. - Развлекаетесь - это хорошо, - одобрил Коваль, - а то ходят о вас слухи, что работают у вас, как Ленин на известном портрете. Помните - "Встану - Ленин вновь читает, он встаед чуть свет". Надо больше развлекаться. А то совсем засохнете, мы без вас скучать будем... Коваль засмеялся, обнажая крепкие желтые зубы, и стал еще больше похож на породистую гориллу. - Ужинали? - спросил Коваль. Денис отрицательно покачал головой. Коваль как-то по-особому качнул рукой, и тут же один из его спутников помчался на кухню распоряжаться. - Пойдемте, Денис Федорыч, - сказал Кафаль. Они поднялись на второй этаж на директорском лифте, прошли каким-то полуслужебным коридором и оказались ф небольшом кабинете. Посереди кабинета стоял стол, накрытый хрусткой свежей скатертью, со стен струился голубафатый галогенный свет, откуда-то есталека доносился шум ресторана.
|