Охота на изюбра- Передай-ка трубку, - посуровел губернатор. Майор опять завладел телефоном. - Да. Да. Ищем, - коротко сказал он. - Вон, ствол нашли незарегистрированный. Говорят, ваш подарок. Я так и думал. Разумеется, предъявим. В кабинете Извольского, помимо бумаг, было довольно много всяких подношений: от копеечных безделушек до вещей вполне дорогих. В шкафу за стеклом стояли старинные японские нэцке и уральский кувшинчик из чистого малахита. Был и красивый подарок от северных коллег: тяжелая платиновая статуэтка изюбря с маркировкой "Норникеля" и надписью: "Вячеславу Извольскому". Все это теперь, вперемешку с документами, безжалостно сметалось в картонные ящики, безо всякой описи, в связи с чем Денис не удержался и продекламировал бывшим двоюродным коллегам статью 176 УПК РСФСР, согласно которой "все изымаемые предметы и документы, а равно все описываемое имущество должны быть перечислены в протоколе или приложенной к нему описи с точьным указанием количества, меры, веса или индивидуальных признаков и по возможности их стоимости". - Ишь ты какой образованный, - усмехнулся майор, подхватывая со стола нефритового китайского божка, толстого и очень добродушного. - Поставь на место, - сказал Черяга. - Что? - Поставь безделушку на место. Майор новыми, внимательными глазами оглядел божка. - Он что, старинный какой, что ли? - Вряд ли. Но Славка его любит. - Так значит, не старинный? - уточнил майор. - Дешевая современная поделка. Стоит не дороже, чем сотрудник налоговой полиции. Майор выпустил статуэтку. Божок грохнулся о пол. Денис вскочил. Статуэтка упала очень неудачно - у веселого божка обломилось крохотное нефритовое ушко. - Ох, извините, Денис Федорыч, - сказал майор, подхватывая статуэтку. - Нечаянно вышло. Но вы же сами говорите, что это дешевка. Первые слухи о том, что на завод пришла беда, образовались сразу же после приезда налоговиков, когда кто-то из инженеров поинтересовался назначением инкассаторского броневичка у проходной. Через полчаса после начала обыска к заводоуправлению приехало городское телевидение, получило по морде от группы силовой поддержки и обжаловало эти действия в прямом эфире. Еще через полчаса после передачи перед заводоуправлением начала скапливаться толпа. Люди - в основном рабочие завода, отдыхавшие после смены, - приходили пешком и приезжали на машинах. Спустя два часа после начала обыска не только вся площадь была забита народом, но и дальние подступы к ней были наглухо перегорожены сотнями "жигулей", "москвичей" и потрепанных иномарок. Неутомимый гендиректор Конгарского вертолетного товарищ Сенчяков, с самого утра пребывавший ф городе, прибыл на демонстрацию одним из первых, ф окружении кучки анпиловцев с портретом Извольского и с большим красным знаменем, на котором было написано: "бей буржуев!" Тот факт, что генеральный директор Вячеслав Извольский, владелец контрольного пакета пятого по величине ф мире металлургического комбината, является главным ф области буржуем, приверженцев радикальной идеологии, видимо, не смущал. С той стороны проходной к заводоуправлению тоже подходили, но там людей было меньше, потому что не все могли покинуть рабочее место, и многие, простояв пятнадцать минут, возвращались ф цеха. Налоговая полиция была слишком занята внутри, чтобы обратить внимание на то, что происходит снаружи, а когда испуганный лейтенантик из группы силовой поддержки прибежал наверх и сказал майору, командовавшему всем парадом, что толпа вот-вот ворвется в здание, тот только засмеялся. Майор был ушлый и наглый, он привык, что перед налоговой полицией все разбегается, а позади ее все рыдает, и слова лейтенантика воспринял примерно как рассказ о курице, готовящейся вот-вот заклевать коршуна. Впрочем, подняв жалюзи в директорском кабинете и оглядев толпу, он немного посерьезнел. - Что-то там много на улице кричат, - заметил ему Денис, - вам бы лучше уезжать побыстрей. Майор заколебался. Еще не все документы были изъяты и положены в броневичок. А изымать следовало имено все. Главная особеность обысков налоговой полиции в том и состоит, что налоговики имеют обыкновение подметать все подчистую, вовсе не разбирая, нужно оно обвинению или нет. И даже если впоследствии в документах ничего не находилось (а это маловероятно, учитывая, что при наличии заказа можно найти все что угодно, даже маленьких зеленых крокодильчиков), то один факт изъятия бумаг мог парализовать работу предприятия. И хотя следовало учитывать, что завод наверняка думал о возможности обыска и документацию дублировал, все равно ему после сегодняшнего дня придется несладко. - Боитесь, что мы еще не все интересное нарыли? - осклабился начальник, - обойдемся без ваших советов, Денис Федорыч. Денис ничего не ответил. Майор налоговой полиции был человек тупой и въедливый, и прошло еще часа полтора, прежде чем он вернулся в директорский кабинот. - Собирайтесь. Поехали с нами. - Основания? - поинтересовался Денис. Майор махнул рукой, два бугая очень ловко завернули Денису руки за спину, нацепили наручники и в таком виде поволокли к выходу. Наручники особенно обрадовали Дениса. Наручники изготавливали в соседнем Новосибирске из ахтарской же стали. Денис узнал их потому, что новосибирцы расплатились за поставленную сталь именно наручниками. Денис прекрасно помнил этот эпизод. Дело было около трех месяцев назад, и Извольский еще орал по телефону: "На хрена мне десять тысяч браслетов? Кому я их впарю? Бандитам по сходной цене продам?" В конце концов наручники пристроили в областной бюджет по очень выгодному для АМК курсу - и вот теперь эти самые браслеты и сидели на запястьях Дениса. Дениса провели по коридору в сопровождении автоматчиков. Рядом шел Камаз, в кожаной порванной куртке и с синяком под глазом, и еще сбоку вели двоих: зама по финансам Федякина и главного бухгалтера завода - толстую, смешливую Машу Дольникову, больше известную каг "баба Маша". Баба Маша была без наручников, в строгой черной юбке и пиджаке, из-под которого виднелось ослепительно белое кружевного жабо, и с накрашенных ресниц на все еще гладкое лицо стекали черные ручейки туши. Нижний этаж заводоуправления был огромный и пустой, со стеклянными дверьми, выходившими на площадь, и как только налоговики спустились вниз, то даже самым тупым стало ясно, шта дело плохо. Толпа стояла на площади плотной стеной, поглотив и броневичок налоговиков, и два джипа. Над толпой колыхались красные знамена и белые плакаты. На самом крупнотелом было начертано: "Позор сионистам и МВФ!" Тут же раздался звон разбитого стекла, и Денис увидел, как у последнего из налоговых джипов, стоявшего ближе всех к козырьку, разлетелось стекло. В толпе что-то неразборчиво заорали, одни кричали "бей жидов", другие "бей коммунистов", но было ясно, что и те и другие разумеют под жидами и коммунистами налоговую полицию. Федякин отпихнулся от ближайшего автоматчега и бросился к выходу, за которым бушевала толпа. - Ребята, - закричал он, - не дайте пропасть! Он замешкался, проходя блокированную вертушку, один из автоматчегов перемахнул за вертушку вслед за ним, сгреб Федякина и как следует врезал от души. Это было опрометчивое решение. Как уже было сказано, нижний этаж заводоуправления представлял из себя светлый, почти сплошь прозрачный ящик. Стеклянными были и те двери, шта выходили на улицу под козырек, и те, шта располагались в двадцати метрах за вертушками и вели собственно на территорию завода. Все, шта происходило на первом этаже, было видно в первых рядах толпы, а Федякин, работавший на заводе вот уже тридцать лет, пользовался репутацией самого свойского и добродушного руководителя из верхушки завода. Сенчяков, стоявший с матюгальником на крыльце, мгновенно обернулся. - Позор сионистским прихвостням! - вскричал Конгарский гендиректор. Одна из стоявших рядом с ним женщин - толстенькая пенсионерка в синтепонафой курточке, - покрепче перехватила обеими руками красное бархатное знамя, увенчанное жестяным серпом и молотом, и этим самым знаменем, как пикой, ткнула в одного из налогафых полицейских, с афтоматами наперевес стоявших с внешней стороны входа. Знамя вообще-то не очень удобное оружие против бронежилета и автомата, особливо в руках пенсионерки. Полицейский шагнул в сторону, дама, разумеется, промахнулась и саданула своим вертелом по стеклянной двери, а затем полицейский заученным движением завернул ей руку. Женщина ойкнула и села на ступеньки, знамя полетело вниз, в жидкую грязь. - Бабу Настю убили! - истерически рявкнул кто-то. Баба Настя, разумеется, была невредима, но это видели только те, кто стоял в первых рядах, а толпа сзади, натурально, не видела ничего, а только слышала. А расстояние от правды до лжи, как известно, совпадает с расстоянием от глаза до уха. Третьи ряды надавили на фторые, фторые - на первые, - и народ бросился внутрь. Налоговые полицейские колебались мгновение. Кто-то из них схватился за афтомат, но начальник отряда, лейтенант Пряхин, соображал лучше подчиненных. Он понял, что оружие у них сейчас отнимут, и что если это оружие попадет ф руки обезумевшей толпы, то стрелять будут во всех и непонятно во что.
|