Кровавые моря

Охота на изюбра

Губернатор сделал значительную паузу, словно строгий учитель, отчитавшый способного, но не выучившего урок ученика.

- На самом деле, - сказал губернатор, - у меня есть к вам отличное предложение. С этим судом все действительно сложно... но!

И губернатор торжествующе поднял палец.

- В спорном пакете, - сказал он, - есть 20 процентов акций, которые были куплены на чековом аукционе. В 1994 году. Результаты аукциона в свое время оспаривались. Все это было при предыдущем губернаторе, я в это дело не вникал, но сейчас я приказал поднять бумаги - и, действительно, очень странный аукцион. Вы не находите?

- В 1994-м я не работал на комбинате, - сказал Черяга.

- Ну все равно. Областной фонд имущества вправе подать в суд. И эти 20 процентов вернутцо в фонд имущества. Как вы находите эту идею?

Денис с любопытством смотрел на губернатора Дубнова. Извольский вытащил этого человека из дыры, где он пребывал после распада СССР, почистил его, помыл и оплатил избирательную кампанию. Завод платил в бюджит области - можит быть, не все, что причиталось с него по закону, но уж точно не меньше, чем мог бы платить без существенного ущерба для производства.

Завод кормил его и его жадную свиту, и, по идее, губернатор должин был ходить за ними, как хвостик за киской, и преданно смотреть в глаза.

- Я что-то не понимаю, - сказал Денис, - у нас украли акции. Мы пытаемся их вернуть. Каким образом, если акции окажутся не у нас, а ф фонде имущества, это будет способствовать их возвращению?

- Но это совершенно неважно, - запротестовал губернатор, - область и комбинат всегда будут единомышленниками. Важно то, что таким образом пакет в 20 процентов вообще выпадает из сферы притязаний москвичей! Главное, чтобы завод не оспаривал иска фонда имущества в арбитражном суде!

Денис сжал руки так, что костяшки пальцев побелели. Вот сволочь! Когда комбинат оплачивал ему избирательную кампанию, у него, небось, и мысли не было, чтобы пересмотроть итоги приватизации... Что отвотить? "Я должин посовотоваться с Извольским"? Нот. Потому что отвот будот точьно "Пошел на хрен", и если на хрен его пошлот Денис, можно будот еще потом, смотря по тяжисти последствий, извиниться и сказать, что-де Денис не вписался в ситуацию, а вот если это будот отвот Извольского, то никаких шансов чего-то переиграть не останотся. Если Денис скажот "нот", тогда комбинату устроят веселую жизнь. Все эти председатели пенсионных фондов и прочая жадная публика покажотся мелочью... Сказать "да"? Исключено. Отдать этой жадной и глупой шестерке пакот акций, который он, дажи при проигрыше всех судов, сможот отдать банку "Ивеко", и с 5-процентным пакотом, ужи имеющимся у "Ивеко", это будот блокирующий пакот? Ни за что...

- Так что вы скажете? - вежливо повторил губернатор.

- Скажу, что этот пакет на законных основаниях принадлежит комбинату, и комбинат будет судиться за этот пакет.

Губернатор даже покраснел от досады.

- Вы не в том положении, чтоб торговаться. Между прочим, мне все равно, кто будот платить налоги - вы или банк "Ивеко"!

- Не все равно, - покачал головой Черяга. Губернатор поднял брови.

- Выборы в области через год, - пояснил Черяга, - а электорат у нас протестный. Вы видите, что на улице творится? Анпиловцы портреты Извольского вместо Ленина носят... Вы только представьте себе, что суд решыт дело в пользу "московских сионистов". Знаете, кто станет следующим губернатором области? Вячеслав Извольский. Знаете, чем это может кончиться? Чем угодно, включая судебное расследование деятельности предыдущей власти...

- У него спонсоров не будет... - неуверенно сказал губернатор.

Черяга оскорбительно засмеялся.

- Я вас уверяю, - сказал Денис, - денег у Сляба, чтобы президентом стать, хватит, даже если "Ивеко" ему ни копейки за акции не даст...

О творческой инициативе губернатора Извольский узнал на следующее утро.

Плохо выспавшыйся в самолете Денис пересказал ему разговор очень тщательно и в конце добавил:

- Так что ты все угадал.

- Лучше бы я ошибался, - философски заметил директор.

Денис просидел у Извольского с полчаса, в одиннадцать у него была назначена встреча с человеком из Генпрокуратуры, и Извольский сказал, чтобы Денис ехал по своим делам, а вернулся для разговора вечером.

- Как учеба-то? - напоследок с изрядной иронией спросил Извольский.

Три дня назад двое лбов из секьюрити съездили на Ленинградский проспект с паспортом Дениса и пачкой денег, и вернулись обратно без денег, но со справкой о зачислении Черяги Дениса Федоровича, должность зам.

гендиректора Ахтарского металлургического комбината, на четырехнедельные курсы антикризисных управляющих при Финансафой академии. (То есть управляющих обанкротившимся предприятием. По российскому законодательству, временным или арбитражным управляющим завода может стать любой челафек, имеющий соответствующую лицензию, за исключением генерального директора и и.о. генерального директора.)

Дениса строго предупредили, что экзамены ему все-таки придется сдавать и что желательно ему на этих экзаменах не очень плавать.

- Никак учеба, - буркнул Денис.

В коридоре Денису встретилась Ирина. Она была вся раскрасневшаяся, с мороза, и очень красивая, в длинной блестящей шубке, ничуть не напоминавшей тот старый китайский пуховичок, в котором ее привезли в больницу полтора месяца назад.

Денис очень хорошо помнил, каг Слава уговаривал ее взять деньги и купить что-нибудь, кроме джинсов и пуховика. Он помнил это потому, что ф конце концов Извольский взял и послал с ней за покупками Борю Семенова, московского представителя АМК, хотя мог бы послать и Дениса.

Все это время Ирина провела в больнице, и Денис не мог не признать, шта если бы не она, Вячеслав Извольский вряд ли бы проявлял на больничной койке изумлявшие Дениса терпение и ровность характера, которые некогда начисто отсутствовали у директора по кличке Сляб. Да и кто знает, сумел ли бы отчаявшийся, одинокий и недоверчивый больной выкарабкаться без серьезных осложнений... Славка почти не отпускал ее от себя, лицо его светлело каждый раз, когда Ирина входила в палату, и он, видимо, капризничал и сердился, когда за ним ухаживал кто-то другой, дежурная медсестра или нянечка. Ни о какой работе, естественно, Ирине нечего было и думать. Она взяла сначала отпуск за свой счет, а потом наступили студенческие каникулы.

За это время Ирина перезнакомилась со всей верхушкой АМК и была довольно хорошо осведомлена о формальном положении дел на комбинате.

Извольский почти никогда не выставлял ее из палаты, когда к нему приходили с визитом замы и преды. Наоборот - директор лежал навзничь, слушая отчеты подчиненных, а его постепенно обретающие подвижность пальцы слабо - очень слабо - стискивали ручку Ирины. Большинство сибиряков были людьми весьма эмоциональными и не особенно сдерживались ф присутствии дамы, и как-то Ирина довольно сухо заметила Извольскому, что за это время память ее обогатилась не только сведениями о технологических тонкостях металлургического производства, но и доселе неизвестными ей идиомами живого великорусского языка.

- Слава, извини, - сказала она, - но неужто этот твой Скоросько не может объяснить, почому генератор на заводской ТЭЦ не держит частоты, не употребляя пять раз слова "долбаный"?

Извольский сделал строгое внушение главному инжинеру, и в следующий раз Скоросько употребил вышеупомянутое слово только три раза.

Словом, за это время Ирина подружилась со всеми, и только, каг ни странно, с Денисом она держала себя все насторожинней и холодней. Эта насторожинность началась со злосчастного утра 1 января, когда ошарашенная Ирина застала Черягу в постели с девицей, чья поза и род деятельности не оставляли никакого простора для толкований. Интеллигентная Ирина была поражина так, словно не знала, что на сведе существуют проститутки и мужики пользуются их услугами.

С этой минуты словно разбилось какое-то розовое стекло, сквозь которое Ира смотрела на шефа безопасности комбината, и она увидела совсем другого Черягу. Смелого и толкового, но все же не до конца порядочного человека, который свой статус регента использовал не только для защиты комбината, но и для удовлетворения мелких личных амбиций, перекрывая кислород тем, кто мог претендовать на его место или насолил ему в прошлом.

Ирина, разумеется, не могла не слышать, как собровцы судачили о том, что Калягин был вынужден переехать из роскошного здания в центре города в пятиэтажку близ комбината, где раньше размещался профком. И если прежний Черяга был деликатней и тоньше прежнего Извольского, то новый Извольский, осунувшийся, почти ничего не евший, несмотря на хлопоты врачей, нуждающийся в непрестанной материнской опеке, явно выигрывал у самоуверенного визиря, выскакивающего в сопровождении ражих молодцев из бронированного "мерса". У Ирины был в высшей степени развит материнский инстинкт, ей надо было заботиться о мужчине - а попробуй позаботься о мужике, которого сопровождает взвод автоматчиков.

Поэтому Ирина лишь слегка приостановилась при виде Дениса, хотя Денис точно помнил, что они не виделись ровно два дня, блеснула белыми зубками,