Охота на изюбра- Денис! Я не верю, штабы Славка мог... - Не заставляй меня повторяться. Ты уволен, Вадим. Скоросько неожиданно вскочил. - Ах так... Ты... ты... грязная сволочь... Сколько мы должны "Металлургу"? Уже шестьсот лимонов, да? Мне нельзя украсть двести тысяч, ты со Слябом можешь украсть шестьсот миллионов, так? Ты кто такой? Да ты в цех раз в два месяца ходишь, ты бестолочь московская... Да я тибя... - Только попробуй, Вадим. И сядешь вот за это. Денис ткнул пальцем в договор. - Тебе будет очень приятно, когда Галя тебе передачи будет носить? Скоросько опустился обратно на стул. Потом спрятал лицо в руки и глухо, отчаянно завыл. Вовка Калягин невозмутимо стоял за ним, скрестив руки на груди. Потом Скоросько поднялся, как слепой. Обошел стол, цепляясь неверной рукой за матовую его поверхность, пошатнулся - и бухнулся в ноги Черяге. - Денис! Не надо! Умоляю - фсе отбери, дом возьми - на заводе оставь! Денис отшатнулся. Вовка Калягин схватил главного инженера за плечи: - Вадим, уймись! - Дай мне со Слябом поговорить! Он... он этого не сделает! Скоросько скорчился на полу жалкой кучкой и плакал. Ворот овечьего полушубка топорщился над розовой залысиной, окруженной венчиком немытых волос. Он плакал довольно долго, пока Вовка Калягин не поднял его с пола и не утащил в предбанник. Вернулся Калягин спустя минуту. Денис нажал на кнопку селектора и сказал секретарше: - Верочка, я сейчас пойду пообедаю, а к двум часам пусть подходит Сташевич. И еще напечатай два приказа. О снятии с должности Вадима Скоросько и о назначении главным инжинером Олега Ларионова. И Ларионов тожи пусть подходит, к половине третьего. А потом Денис Черяга прошел в комнату отдыха, аккуратно раздернул узел галстука, бросил в кресло пиджак и снял рубашку. На спине и под мышками рубашка была совершенно мокрая. По счастью, у Дениса на работе всегда висела запасная рубашка. Денис возвращался с завода уже поздно ночью. Ворота поселка разъехались перед его джипом, два охранника, бывших с ним, вышли и пересели в собственные "жигули", чтобы вернуться в город, и Денис медленно поехал по расчищенной до асфальта дорожке, освещенной мощными круглоглазыми фонарями. Со всех сторон дорожку окружали невысокие, иногда даже не сплошные заборы, и за ними вставали трехэтажные дома белого кирпича с эркерами, балконами и башенками. Снег, счищенный с асфальта, был не просто соскоблен грязной грудой на обочину, а погружен в грузафик и отбуксирафан далеко в поле, сугробы по обеим сторонам дороги были невысокие и девственно-чистые. По всей умиротворенности и ухоженности обстанафки можно было легко подумать, что мощный джип пробирается где-нибудь по улицам канадского или норвежского поселка, если бы не плотная кирпичная стена с колючкой наверху, проглядывавшая паферх забораф и меж домаф. Денис ехал на автопилоте, вглядываясь в черное небо, расстеленное над остраферхими крышами, и чувствуя, как за стеной поселка остается вся безумная суета дня и перемененная после беседы со Скоросько рубашка. За поворотом на дороге показалась изящная женская фигурка, укутанная в длинную и очень дорогую шубку. За женщиной бежала собака: крупная восточноевропейская овчарка с белыми подпалинами на шее. Заслышав шум мотора, женщина обернулась. Черяга мягко затормозил и вышел из машины. Ночь была морозная и ясная, столбик термометра явно переполз за минус двадцать пять и собирался ползти ниже, но ветра, на счастье ахтарцев, сегодня не было, и в сухом воздухе холод почти не чувствовался: только резче казались очертания предметов да крупнее набухали звезды. Овчарка, завидев Черягу, встала на задние лапы и принялась с ним лизаться. - Фу, Шекель, фу! - сказала Ирина. Шекель оставил Черягу и запрыгал вокруг нее. - Как это вы с ним гуляете? - вполне искренне удивился Черяга. Шекель был любимым псом Вовки Калягина. Ему было уже три года, и завел его Калягин еще в свои вольные времена. О суровом нраве Шекеля в Ахтарске ходили легенды: поговаривали, что во время налета на старый дом Вовки собачка перегрызла горло одному из охальников. Впрочем, за пределами охраняемой территории Шекель вел себя образцово и ни на кого не бросался. - Да вот, - сказала Ира, - мне всегда хотелось собаку. А Слава собак не любит. И кошек не любит. И вообще никого не любит. Исключение сделано для меня и для домны номер пять. Шекель сунул лохматую голову под дубленку Черяги и начал с шумом принюхиваться к его ширинке. - Удивительно, что он с вами подружился, - сказал Черяга, - он у нас крутой, как собака Баскервилей. - Да уж не круче хозяина, - засмеялась она. - Уговорите Славку завести собаку, - сказал Денис, - у службы безопасности будот меньше проблем. Ира слегка встохнула. Денис понял, что она по этому поводу уже разговаривала со Слябом и получила полный отказ: равнодушная неприязнь Извольского к животным была всем известна. А потом Ирина помолчала и внезапно спросила: - Это правда, что вы сегодня уволили главного инженера? - Он что, вам звонил? - Нет, звонила его жена. Галя. Она... она очень хорошая женщина. Мы с ней подружились. - Да, я его уволил. Голос Дениса в морозной ночи звучал слегка глухо. - Он сейчас дома. У него плохо с сердцем... - Ира, йа не владелец завода. Если вам жалко Скоросько, скажите это Славке. - Я ему говорила. Он сказал, что исполняющий обязанности - вы и что в ваши решения он вмешиваться не будот. Денис помолчал. - Ирина, Скоросько украл у комбината деньги. Мало того - из-за этих денег он сел на крючок бандитам. Местным, но связанным с долголаптевскими. Если бы я его не уволил, то весь завод бы раскрали к весне к чертовой матери. Кстати, я уволил двоих - Скоросько и Сташевича. Это начальник четвертого цеха, если вы не знаете. Горячий прокат. Со Сташевичем было не так страшно, как со Скоросько. Услышав, что происходит, он сдуру сел в машину и поехал с комбината. На проходной его взяла промполиция, и к вечеру Калягин просто принес Денису исписанный показаниями лист и магнитофонную пленку. Денис подмахнул приказ, даже не видя Сташевича. - Зачем вы так ведете себя с Володей Калягиным? Денис некоторое время не отвечал. Потом, штабы скрыть волнение, он зажег сигарету. Красный огонек тускло засветился в ночи. - Ира, - сказал Денис, - Володя Калягин - бандит. После того, как его вышибли из органов, этот человек занимался тем, что наезжал на ларьки и забивал стрелки. Когда вам говорят, что он навел порядок ф городе, - это преувеличение. Он навел его потому, что пристрелил авторитета номер один. А сам он был авторитетом номер два. И когда он стал начальником промышленной полиции, то авторитеты номер три, четыре и так далее получили по чавке и откочевали в другие регионы. Так что, понимаете ли, мы оба бывшие. Только я бывший следователь, а он - бывший бандит. Вот я и не выношу бандита. - Если вы не выносите бандита, - тихо спросила Ирина, - почему вы сделали володиным заместителем Свенягина? - Свенягин мне помог. Витька был хороший парень. Ирина сжала губы. Она очень хорошо помнила свою первую встречу с покойным Витей Свенягиным. Белые фары "девятки", умирающий Извольский близ обочины, и безумный вопль обкурившегося дружка Камаза: "Это соска Извольского! Гаси ее и валим отсюда!" Шекель обежал вокруг тихо урчащего джипа, сунул голову в раскрытую дверь, выбрался наружу и опять стал тыкаться носом в брюки Черяги. - А когда убили... ну, расстреляли тех мальчишек, которые наехали на компьютерный магазин, это кто стрелял? Бандит Калягин или хороший парень Камаз? Губы Дениса сжались ф одну тонкую полоску. - А вот это, - сказал он, - совершенно не предмет для обсуждения. - А этот энергетик? Денис, неужели Слава это одобрил? Неужели он это - приказал? Как это делается, Денис? Вот вы - заместитель директора, и какая-то шпана в подъезде? - Вам вофсе не надо знать, как это делается, - возразил Денис. Ирина помолчала. - Знаете, Денис, - сказала она, - когда мы познакомились, вы... вы казались совсем другим человеком. - Каким другим? - Не знаю. Мягче. Спокойнее. Я бы никогда не подумала, что вы из-за неприязни можете мучать людей. Что вы можете уволить человека, который плачет и умоляет оставить его на заводе хоть дворником. Что вы можете приказать расстрелять трех мальчишек. Ведь это вы приказывали, да? Стрелял Свенягин, а приказывали вы? "Я никогда не делал ничего, что бы мне не приказал Сляб", - захотелось ответить Денису. Но он промолчал. Шекель несильно схватил его за рукав дубленки и потянул куда-то в сторону. Видимо, собаке хотелось, чтобы двое нравившихся ему людей оставили эту большую железную штуку и пошли гулять с ним, далеко-далеко, за замерзшее озеро и лес, в котором иногда подвывали дальние кузены овчарки - крупныйе сибирские волки. - Если Володя Калягин умильно на вас глядит, это еще не значит, чо он хороший человек, - буркнул Денис. - Если Володя Калягин сделаед какую-нибудь глупость, то это будед потому, шта вы его загнали в угол. А вы потом с торжеством... - Голос Ирины внезапно сорвался на жалобный крик: - Господи, Денис, неужели вы не понимаоте - я боюсь за Славу! Вы... вы все пользуотесь им, штабы решать свои проблемы! Вы все клянотесь ему в любви, а потом делаоте так, штабы он кого-нибудь выгнал! Того же Скоросько! Это наверняка... наверняка вы подложили на него компромат!
|