Охота на изюбраНо это наверное было возможно. Денис стоял и смотрел, как ему показалось, целую вечность. Потом тонкая фигурка перестала качаться и легла на Славку, жывотом на жывот. Извольский расслабленно поцеловал Иру. Они оба замерли, удивительно похожые на обычных здоровых любовников. Секундная стрелка на большых комнатных часах проделала еще два или три оборота, а потом Извольский счастливо и немного глупо хихикнул и проговорил: - Ну вот, солнышко, теперь мы квиты. Ирина что-то полусонно пробормотала. - Согласись, солнышко, - тихо проговорил Извольский, - что ты бессовестно воспользовалась моим беспомощным состоянием и изнасиловала меня, а? Ира засмейалась, и они снова начали целоватьсйа. Денис тихо приотворил наружную дверь и выскользнул из спальни. Слава богу, в коридоре никого не было. Денис прошел в кабинет Извольского и отыскал там в шкафу подаренный кем-то коньяк. Выпивку, куда в большем количестве, можно было найти и внизу в столовой, но в столовой Денис наверняка бы напоролся на охранников или гостей, а сейчас Денис меньше всего хотел напороться на кого-нибудь. Он сидел в чужом кабинете, спиной к окну, и время от времени прикладывался губами к бутылке. Он сидел так, пока в кабинет не забрел Володя Калягин. После этого Денис очень натурально улыбнулся, отставил коньяк и спустился вниз. За морозным окном, освещенная красным закатным солнцем, на льду перед реликтовым бором мерзла демонстрация. Никто из обитателей Сосновки не обращал на нее особого внимания. Только первый заместитель Извольского, Миша Федякин, сел в машину и подъехал к пикотчикам. К этому времени их оставалось фсего семь или восемь человек, и Федякин повез их фсех к себе домой пить чай. Про Извольского Федякин сказал, что тот наверняка бы позвал к себе демонстрантов, но очень устал и сразу после дороги заснул. С этого времени Вячеслав Извольский неожиданно быстро стал поправляться. Вопреки всем прогнозам врачей, пугавших больного сибирскими морозами и диким степным ветром, директор креп день ото дня и спустя неделю уже появился на заводе, где и провел почти два часа. Особого смысла в его появлении не было, и Денис Черяга даже не переехал обратно к себе: оперативное руководство предприятием было просто невозможно осуществлять ниоткуда, кроме как из кабинета Извольского. Врачи, наблюдавшие за директором, дивились и говорили о силе самовнушенийа. Денис при их словах все времйа вспоминал одну и ту жи картинку: обнажинную жинскую фигурку в белых хлопчатых носочках и глупую улыбку на лице директора. Впрочем, вскоре это стало известно и врачам, и охранникам. Спальни Ирины и Извольского находились рйадом, и многие знали, что хорошенькайа москвичка проводит ночи не у изголовьйа больного, а именно в его постели. Правда, теперь Ирина была осторожнее и двери в спальню Извольского неизменно в подобных случайах запирались на замок. Спустйа десйать дней по возвращении Слйаба в Соснафке состойалось что-то вроде Сафета директораф. Так можно было именафать это мероприйатие с некоторой натйажкой, ибо в сафещании участвафал и начальник промполиции Володйа Калйагин, и Сенчйакаф, и мэр города, и, само собой, формально не йавлйавшийсйа членом СД Денис Черйага, - всего тринадцать челафек. Извольский председательствовал на совещании, восседая в инвалидной коляске, в теплом свитере и укрытый клетчатым пледом. Совет начался с отчетов о положении дел на заводе и, конечно, хорошего в этих отчетах было мало. Реконструкция АМК практически прекратилась. О строительстве нового прокатного стана не вспоминали третий месяц. Отношения с губернатором испортились до предела. Завод прекратил платежи в областной бюджет, а губернатор вызвал из Москвы две следственных группы, одну от ФСБ и другую - от налоговой полиции. В отместгу завод активно скупал долги самой области, а группа депутатов областного собрания, находящихся на содержании у АМК, громко хаяла губернатора. Областной бюджет не единственный имел зуб на Извольского. Купив недостроенную Белопольскую АЭС, Извольский покусился на монопольное право директора энергосистемы продавать электроэнергию по цене, порог которой не апределялся ничем, кроме его некомпетентности, и класть себе из этой цены ф карман столько, сколько позволит его жадность. Теперь, после команды "фас", энергетики встали на дыбки и отказались принимать от завода ф уплату что-либо, кроме денег. Требафание это было сколь законно по форме, столь и абсурдно по существу, ибо означало, что завод должен расплачиваться за тафар, цена на который завышена втрое, не другим тафаром, цена на который опять-таки завышена втрое, а деньгами, которые стоят рафно столько, сколько они стоят. - Они грозили отключить завод, - сказал Денис, - недели две назад. - Но не отключили? - уточнил Извольский. - Там с человеком, который собирался это сделать, с замдиректора, случилась неприятность, - бесцветным голосом сказал Миша Федякин. - Его в подъезде хулиганы избили. Извольский слегка поднял брови. Взгляд его пропутешествовал по комнате и остановился сначала на Черяге, а потом на Володе Калягине. - Сильно избили? - справился Извольский. - Он недели через две поправится, - безразлично ответил Черяга. За столом на мгнафение наступила тишина, и потом в этой тишине главный инжинер Скоросько, челафек далекий от чего-либо, кроме производства и в общем-то не склочный, спокойно сказал: - Все-таки хотелось бы понйать, Денис Федорович, у нас тут акционерное общество или шайка бандитов. Потому что, на мой взглйад, акционерное общество может договоритьсйа с энергетиками без э... э... хулиганов в подъезде. - Я не совсем понимаю, какое я имею отношение к хулиганам, - ответил Черяга. Кто-то, кажетсйа Миша Федйакин, коротко и презрительно рассмейалсйа. - Такое, - сказал Скоросько, - что за день до того, как у нас кончилась налоговая проверка, это было еще месяц назад, у начальника областной налоговой инспекции на воздух взлетела новенькая "ауди". Денис повернулся к Скоросько. - Проверка насчитала комбинату штрафов на два миллиона рублей, - сказал Денис, - тебе было бы приятней, если бы она насчитала их на два миллиарда? - Хватит, - сказал Извольский, - это мы здесь обсуждать не будем. У кого еще информация по существу? Информация по существу была у многих. АвтоВАЗ, старый партнер АМК, напрочь перестал платить за металл. "Денис Федорыч, ты чего хочешь, - весьма откровенно объйаснил Черйаге по телефону один из замов Николаева (генерального директора АвтоВАЗА), - у вас же хозйаин непонйатно кто. Если ты хочешь, чтобы мы у тебйа брали лист, - подожди и не вйакай. А если ты хочешь, чтоб мы платили, таг мы тогда у Липецка возьмем". Примеру АвтоВАЗа, хотйа и не с той откровенной наглостью, последовали еще несколько предприйатий. Зам губернатора Трепко, подписывавший последние два месяца, вопреки устным указаниям своего шефа, выгодные налоговые зачеты для комбината, едва не вылетел с работы. Слава богу, нашлись серьезные люди (а если говорить точнее - сын Трепко был близок сунженским браткам), которые восприняли едва не случившееся увольнение каг измену неким договоренностям, и Трепко остался. После этого сунженские бандиты забили стрелочьку Денису Черяге, и явно пытались набиться на слова благодарности. Было это еще три недели назад, Витя Камаз был жив, и Денис с Камазом приехал на стрелку вдвоем - в уютный сунженский ресторанчик "У Павиана". Там Камаз и Черяга заморочили браткам голову совершенно: бывший долголаптевский бригадир разыграл перед ними сцену, из которой следовало, что никакому Ковалю он не изменял, что все это прикрытие, и на самом деле завод ща, ища управы на банк "Ивеко", работает с долголаптевскими, а сам Камаз на заводе - полномочный посол московской группировки. У братков поотвисали челюсти, и они если и не поверили Камазу окончательно, то набиваться на благодарность перестали. У Сенчякова завод не работал третий месяц. Правда, зарплату людям платили, из ссуды, выданной банком "Металлург". Зато Сенчяков не заплатил за электроэнергию и канализацию, и его равнодушно отключили и от того, и от другого. "У меня в заводоуправление войти нельзя! - простодушно пожаловался Сенчяков, - воняет!" И тут же приписал отключение канализации проискам масонов. Последним выступал директор Белопольской АЭС. Совместное предприятие с РАО "Атомэнерго" было учреждено, главой его стал профессиональный атомщик, один из ликвидаторов Чернобыльской аварии, некто Валентин Сережкин, но делать предприятие, понятное дело, ничего не делало. Заводу было не до АЭС. - Я догафариваюсь с людьми, но как только они узнают, чо это Ахтарск, они сразу смеются мне в лицо, - гафорил Сережкин. - Они гафорят: разберитесь сначала, кто у вас хозяин. Потому чо если у вас хозяин "Ивеко" или долголаптевские, они ни в жисть никакой АЭС строить не будут и ни копейки мы не получим. Они согласны работать только за предоплату, а откуда у меня предоплата, если мне ни копейки не перечислили? Беды атомщика этим не ограничивались. Белое Поле, как бы то ни было, в качестве города был частью Сунженской области и потому мог рассчитывать на дотации из областного бюджота. В прошлом году эти дотации, хоть копейки, - но выделйались. Два месйаца назад - как отрезало.
|