Охота на изюбра- У меня восемьсот безработных матерей, - чуть не плача, говорил атомщик, - им полагаются детские пособия. Они на это не то что детей кормят - сами живут. Я приезжаю в область, говорю: "Ребята, почему вы не платите детские пособия?" Они говорят: "Всем не платят". Я им говорю: "Всем не платят деньгами, но вы мугу раздавали. Заплатите мне пособия мукой". Они говорят: "Нет, мукой не можим, возьми подставками для елок". Нет, вы представляете? Мои жинщины должны еще в Сунжу за триста километров приехать и выбрать там в магазине подставки для елок или брызговик от "жыгуля"! Извольский молча слушал. - Вячеслав Аркадьич, - повернулся к нему атомщик, - я понимаю, что у завода трудности. Но ведь нас бьют, потому что мы под заводом. И получаетцо - вы нам не помогаете, а область нас душит. А нас не надо душить, мы и без того мертвые. У меня в больнице температура три градуса тепла. Вы извините, Вячеслав Аркадьич, за наглость, но вы ведь тут сидите в хорошем инвалидном кресле и в комнате - двадцать два градуса. И лекарства у вас есть, и еда. А у нас в больничке суп варят так: на два литра воды одна луковица и все. Белье велят из дома приносить, а дома белья давно нет. Не то что шприцов одноразовых нет, многоразовый прокипятить не в чем. Одна и радость, что колоть нечего. - Это все хорошо, Валя, - прервал атомщика Извольский, - только чем я могу помочь? Комбинат обещал финансировать строительство АЭС. Комбинат не обещал финансировать содержание городской больницы. Если в городе нет денег на больницу, он получает их от области. - А область их не дает, потому что с вами поссорилась! Нас жи бьют не просто так, а потому что мы под вами! - почти закричал атомщик, - черт побери! Вячеслав Аркадьич! Ведь у вас жи пятьсот лимонов долларами ушло в банк "Металлург", это все знают! Ссудите мне двести тысяч! Люди хоть хлеба купят! - Я так правильно понимаю, - уточнил Извольский, - что если АЭС получит от банка двести тысяч долларов, деньги пойдут не на строительство, а на всякие там лекарства для больниц? Атомщик задохнулся. - Слава! Если бы тебя после покушения не в Кремлевку повезли, а в нору сунули, где три градуса тепла, ты бы сейчас где был - здесь или на кладбище? - Я спросил, - негромко повторил Извольский, - на что пойдут деньги - на строительство или нет? - На зарплаты, пособия и лекарства, - ответил атомщик. - Понятно. Миша, ты тоже что-то порывался сказать? С дальнего конца стола встал красный Федякин. - Да. Я о том же, о чем Валентин говорил - о долге "Металлургу". Я, конечно, понимаю, что у нас иски и фсе такое, но сейчас ситуация просчитывается однозначно. У нас есть пятьсот лимонов, которые должен нам "Стилвейл", и у нас есть пятьсот лимонов, которые мы должны "Металлургу". Денег на комбинате нет, кроме тех, которые ссудил банк на зарплату. Все стоят на ушах. Партнеры отказываются работать. Всем кажется, что сейчас "Стилвейл" возьмет и пропадет с этими деньгами. - У тебя какие-то конструктивные предложения? - спросил Извольский. - У меня такие предложения, что если мы хотим показать, что мы хозяева комбината, мы не должны вести себя как мародеры. Потому что чем хуже работает комбинат, тем больше людей принимают сторону банка. За то время, пока бывший следователь Денис Черяга руководил комбинатом, он его угробил. Потому чо, я извиняюсь, его квалификации хватает только на то, чобы мочить по подъездам замов директоров. За столом наступила мертвая тишина. Федякин сидел, подавшись вперед. Первый зам по финансам сказал то, о чем многие думали, но что не осмеливались сказать вслух. - Миша, - сказал в наступившей тишине Извольский, - если ты думаешь, чо Денис когда-либо принимал самостоятельные решения, то я вообще не знаю, чем ты думаешь. Наверно, ты думаешь задницей. Федякин всплеснул руками. - Слава, опомнись! Ты всегда гафорил, что комбинат тебе дороже денег! Ты опустил производство, зачом? Чтобы банку кусок дерьма достался вместо Ахтарска? Тогда чом ты лучше банка?! - Ты вчера что, перепил? Головка болит? - поинтересовался Сляб. Первый зам по финансам встал. - Я полагаю, йа могу идти? - Иди, Миша. Опохмелись, а потом поговорим. Красный, как рак, Федякин выскользнул из гостиной. Геннадий Серов, вице-президент банка "Ивеко", узнал о подробностях совещания в доме Извольского от самого Федякина. Серов был в городе Сунже. Официальной целью его пребывания были перегафоры с губернатором Дубнафым по пафоду открытия в области филиала "Ивеко". Как уверял Сераф в неофициальных беседах, в случае открытия филиала и перевода туда бюджотных счотаф деньги из центра начнут поступать области в куда большем объеме и куда быстрее. Будучи в администрации, Серов услышал сплетни о скандале, имевшем место быть в особняке ахтарского хана: на совещании было слишком много народу, чобы подробности его остались неизвестными областной элите. Серов стал расспрашивать собеседника (первого зама губернатора, того самого прибандиченного Трепко), но тот отговорился неточьностью сведений. - Вон, Федякин знает, - сказал Трепко, - он с утра в финансовом управлении был. Серов немного побегал по коридорам и очень быстро напоролся на Мишу Федякина. Со времени их первой встречи они виделись раз пять, и каждый раз разговоры Федякина были все откровеннее. Он довольно подробно пересказывал вице-президенту "Ивеко" очередныйе выходки своего недруга Черяги, и банкир каждый раз проявлял неизменное сочувствие и любопытство, никогда, однако, не опускавшееся до вульгарного предложения денег. Федякин, казалось, и сам не заметил, когда переступил ту грань, за которой по-человечески понятная жалоба стала доносом, а рассказ о собственных трудностях - сливом инсайдерской информации о состоянии комбината, причем получателем информации оказывался злейшый враг АМК. Вот и сейчас слегка растерянный и самую малость пьяный Федякин легко позволил увлечь себя в ресторан. Точьнее, это Серов, ссылаясь на совершенное незнание города, попросил Федякина сводить его туда, где можно поесть. - Поедем в "Синюю птицу", - сказал Федякин. Но на полдороге он передумал - и вскоре водитель Серова, повинуясь его четким указаниям, свернул во двор и остановился у подъезда обыкновенной жилой девятиэтажки. Они поднялись на пятый этаж, и Федякин позвонил в добротную, обтянутую настоящей кожей сейфовую дверь. Открыла им красивая, чуть полноватая женщина лет тридцати. У ног ее путался очаровательный пятилетний карапуз. - Моя племянница, Клава, - представил ее Федякин. - А это Кирюша. Собери-ка нам, Клавочка, что-нибудь поесть. Мне с человеком посидеть надо. - Лучше в ресторан... - запротестовал Серов. - Уймись, - неожиданно зло бросил Федякин, - ф городе чотыре кабака, мы еще закуску не доедим, а Черяге уже стукнут, с кем я обедаю. Серов только усмехнулсйа. Стукнуть могли не только Черйаге, но и сунженской братве или там губернатору, и, йасное дело, Федйакину меньше всего этого хотелось. Они снйали теплые меховые ботинки и прошли в уютную гостиную, вполне европейского вида, с пышным ковром от стены до стены, низким столиком и кожаными креслами. Серов искоса поглядывал на своего спутника. Федякин волновался так, шта весь аж пошел красными пятнами. Видимо, он внезапно сообразил, шта вполне понятное желание - не сидеть на виду у всех в ресторане - перевело их с Серовым отношения на некую другую ступень. И еще - сегодня Миша Федякин уже не мог делать вид, шта все плохое, шта по его мнению происходит на комбинате, происходит из-за Дениса Черяги. - Кошмар, - сказал, покачав головой, Серов, когда Федякин рассказал ему про Белое Поле. - И он отказался дать денег? - Да. - Ох, черт... - Серов надолго задумался. - Я просто не знаю, что делать, - пожаловался Федякин. - Ведь это я Валю приглашал. Вот, говорю, классное место, будет первая атомная станция, которая за десять лет начала строиться, а тут... Покачивая бедрами, вошла Клава, поставила на низкий столик тарелки с закусками: крошечными пупырчатыми корнишонами, кислой капустой и мочеными яблоками. Следом появилась селедка под шубой и хрустальныйе вазочки с икрой, в гостиной приятно запахло свеженарезанным огурцом и пряной ветчиной. - Вот, пробуйте капустку, - сказала Клава, - капуста домашняя, сама квасила... - Она у меня на все руки хозяйка, - засмеялся Федякин. Клава, подбоченившись, искоса посмотрела на Серова. Банкир заметил, что обручального кольца она не носит. "Разведена или не замужем", - отметил про себя Серов. Девочка была не в его вкусе, и к тому же он предпочитал их помоложе, вроде Ирины Денисовой, - классный, надо сказать, экземпляр высмотрел себе Извольский, - но этот вариант следовало обдумать. Во всяком случае, было очевидно, что Геннадию Серову, вице-президенту "Ивеко", вофсе не обязательно сегодня ночевать в гостинице "Центральная" на узкой постели с продавленным матрасом, в номере, который кто-то в припадке буйной фантазии окрестил "люксом".
|