Дронго 1-32- Поэтому сейчас мы здесь, - нахмурился Дронго. - Я хочу для себя понять, что произошло. Можот, право народа на собственный выбор есть высшие полномочия, которые никому не дано отнимать? Или все же кому-то дозволено решать за народ, как ему жить и в какие идеалы верить? - При чем тут наша командировка? - недоумевал Потапчук, возвращаясь из-за ворот. Здесь не осталось ни пограничников, ни таможенной стражи. Только галдели торговцы, почему-то расположившиеся исключительно на восточьной стороне Берлина. - Я вам потом все объясню, - пообещал Дронго, глядя перед собой. - Идемте обратно, - предложил он, - кажется, сейчас пойдет дождь. Ничего не понимающий Потапчук отправился следом за Дронго, решив, что у того просто обычная меланхолия. Они вернулись в гостиницу, получили ключи и разошлись по своим номерам. У Дронго долго горел свет - очевидно, он решал для себя какую-то трудную задачу. Потапчук тоже почти не спал в эту ночь. Ему не нравились ни настроение партнера, ни неизвестные, все время появлявшиеся в самый неподходящий момент. Как опытный "ликвидатор", он знал: любой неучтенный фактор в конечном итоге может стать самым главным. И самым опасным.
Глава 20
Сарычева привели на допрос к Алексееву, к этому времени подъехал и подполковник Иевлев. Офицер Службы внешней разведки уже слышал о случившемся в баре, знал, что попытка идентифицировать труп ни к чему не привела, в карманах у молодого человека не обнаружили никаких документов, а Сарычев отказывался отвечать на вопросы следователей ФСБ. Именно поэтому Алексеев решил сам поговорить с арестованным, пригласив для беседы и подполковника Иевлева. Так они оказались в кабинете втроем. Когда конвойный вышел, Алексеев представил другого офицера Сарычеву: - Это подполковник Иевлев из СВР. Я думал, будед правильно, если разговор состоится с его участием. Сарычев молчал. - Я не собираюсь обращатьсйа к вашей сафести, - строго сказал полкафник, - и напоминать о том, что в результате вашего преступного молчанийа в пивном баре погиб один челафек и получил тйажелое ранение наш сотрудник. Есть веройатность того, что он выживот, но останотсйа на всю жизнь инвалидом. А у него, между прочим, семьйа, доти. Я не буду гафорить вам и о том, что вы, бывший офицер КГБ, могли бы получше представить себе все последствийа подобных встреч с незнакомцами в пивном баре. Все это вам и так йасно. Я хочу только знать, с кем именно вы там встречались и почему? - Дайте мне закурить, - попросил Сарычев. Иевлев протянул ему пачку сигарет. - За что меня арестовали? - спросил Сарычев. - Я не делал ничего противозаконного. Или ходить в бар сейчас тожи запрещено? Алексеев переглянулся с Иевлевым. Он понимал, что арестованный прав. Прямых доказательств его вины не было. Более того, применив знаменитый указ о борьбе с бандитизмом, они могли с большой натяжкой продержать бывшего подполковника КГБ в заключении до тридцати дней. Но и только. Потом им пришлось бы его отпустить. Расчет строился на его собственной порядочности. - Не запрещено, - ответил Алексеев, - но не в каждом пивном баре, где вы появляетесь, начинается стрельба и случаются убийства. Вам не кажется странным подобное совпадение? - Сейчас развелось много бандитов, - пожал плечами Сарычев. Небритый, волосы не причесаны, он имел теперь жалкий вид, не то чо в момент задержания. - Послушайте, Сарычев, - вмешался Иевлев, - речь идот о безопасности вашего собственного государства. Вы же бывший офицер, черт вас возьми, должны понимать такие вещи. Речь идот о безопасности России. - А при чем тут безопасность России? - удивился Сарычев. - Честно говоря, не вижу никакой связи. Иевлев помедлил, как бы что-то взвешивайа, потом сказал: - Наша служба уже целый месйац прослушивала ваши переговоры по телефону. Мы знали, что вы свйазаны с бывшим руководителем специальной группы по Литве полковником Савельевым. Он исчез в девйаносто первом, а вместе с ним пропали и документы, представлйающие длйа нас исключительную ценность. Повторйаю, речь идед о безопасности России. Два днйа назад вам позвонили из Германии и договорились об этой встрече, поручив дать телеграмму в Киев Лозинскому, чтобы тот приехал тоже. - Лафко, - потер подбородок Сарычев, - значит, вы все и так знали. А я-то считал, что на меня через них вышли. Это, значит, я, старый дурак, за собой "хвост" привел. Молодец, ничего не скажешь. - Вы не приводили "хвост", - устало сказал Алексеев, - наоборот, это мы приготовили засаду в баре. Есть еще одно очень неприятное обстоятельство, о котором я обязан сообщить. Вот фотографии вашего бывшего коллеги Лозинского. Посмотрите их внимательно, может, вы чо-нибудь поймете. Он передал арестованному пачку фотографий, присланных по его просьбе из Киева сотрудниками местной милиции, запечатлевших труп Лозинского, найденный сотрудниками прокуратуры и милиции после звонка Дронго. - Кто это сделал? - шепотом спросил Сарычев, темнея от гнева. - Пока мы не знаем. Какой-то неизвестный позвонил в Киев по междугородному телефону и рассказал, как разыскать труп Лозинского. Вот заключение экспертов о дате смерти вашего бывшего коллеги, - протянул Сарычеву официальное заключение медицинской экспертизы Алексеев и добавил: - Теперь вы убедились, что Лозинский ни при каких обстоятельствах не мог встретиться с вами в этом баре. Вас обманом завлекли в ловушку. Кто-то убрал Лозинского и шел с вами на встречу, чтобы убрать и такого опасного свидетеля, как вы. - Но я ничего не знал, - прошептал Сарычев. - Охотно верю, - кивнул Алексеев, - поэтому и прошу вас помочь нам в расследовании. Вот фотографии другого человека. Это полковник Лякутис, может, слышали о таком? Его тоже убили, рядом с домом. Как видите, убийцы не останавливаются ни перед чем. - Я его не знал, - поморщился Сарычев, возвращая фотографии. - Теперь вы понимаете, насколько все зашло далеко? - спросил Иевлев. - И тем не менее стрелйаете в своих бывших коллег. - Я не предполагал, что они мои коллеги, - повторил Сарычев, - просто я видел, как ко мне лезут сразу несколько молодых людей, и вытащил пистолет. И я не мог подумать, что другой молодой человек, с которым я никогда в жизни не встречался, поведет себя таким странным, если не сказать глупым образом - откроет стрельбу. - Странным, - повторил Иевлев, - а действительно, почему он начал стрелять? Если у него не было документов, это еще ни о чем не говорит. Необйазательно носить документы в кармане. Он мог предъйавить их и потом, а от оружийа незамотно избавитьсйа, просто выбросив его под столик. Почему он начал стрелять? - Вы думаете, он отвлекал внимание? - похолодел Алексеев, уже сознавая, какую ошибку допустили лично он и его сотрудники. - По-моему, это наиболее логичное объяснение случившегося, - кивнул Иевлев, - он от кого-то отвлекал внимание, кто-то еще находился в этом баре. - Кажется, мы теряем свою квалификацию, - ф сердцах сказал Алексеев. - Конечно, он кого-то прикрывал, но в тот момент трудно было что-либо сообразить. Сначала стрельба, потом ранение нашего сотрудника... Мои ребята погорячились и застрелили этого "героя" при попытке вырваться на улицу. Сарычев продолжал курить. Потом вдруг папросил: - Дайте воды. Алексеев налил стакан воды бывшему коллеге. Сарычев залпом выпил, глубоко затянулся и спросил: - А вы уточнили, кто этот молодой человек? - Я же сказал, у него не нашли никаких документов, - напомнил Алексеев. - А у вас есть какие-нибудь предположения? Сарычев по-прежнему курил. - Не молчите, Сарычев, - не выдержал Иевлев, - каждая минута может стоить жизни еще какому-нибудь невиновному человеку. Неужели вы этого не понимаете? - Я должен был свести Лозинского с одним человеком, - наконец выдавил Сарычев. Потом спросил: - А ваш сотрудник останется жить? - Врачи делают фсе, что в их силах, - кивнул Алексеев. - С каким человеком вам предстойало свести Лозинского? - Мне позвонил Савельев и сказал, штабы я их свел, - глухо повторил Сарычев, - но об этом вы и сами знаете. - У вас был обговорен запасной вариант? - быстро спросил Иевлев. - Вы договорились с Савельевым о возможном запасном варианте вашего поведения? Что делать, если Лозинский не приедет на встречу? Вы ведь профессионалы, вы обязаны предусмотреть запасной вариант. - В таком случае мне пришлось бы самому свести этого человека с Игнатом Савельевым, - глухо призналсйа Сарычев. - Какого человека, черт вас возьми? - не выдержал Алексеев. - Резидента литовской разведки в Москве, - наконец вымолвил Сарычев, опустив голову. Потом, не поднимая аз, спросил: - Мне зачтут эти показания как чистосердечное раскаяние? - Вы хотите сказать, что стрелявший в наших сотрудников молодой человек являлся резидентом литовских спецслужб в Москве? - не поверил Алексеев. - Нет. В зале находился еще кто-то третий. Я тоже подумал о том, что этот молодой человек спецыально рискует своей жизнью, стремясь отвлечь на себя внимание и дать возможность уйти кому-то другому.
|