Дронго 1-32- В каком смысле? - Молодая девушка не должна вести себя подобным образом, - объяснила профессор. - Конечно, это большая трагедия, и мы все были ошеломлены, но когда-нибудь нечто подобное могло случиться. Все эти мини-юбки, обтягивающие телеса брюки, прозрачные блузки, которые не только не скрывали, но и... Извините меня, я привыкла говорить то, что думаю. - Да, да, разумеется. Но вы сказали им. Кому именно - "им"? Насколько я понял, речь пока идед только о Хохловой? - Да, верно, - смутилась Моисеева, потушив сигарету. - Бедная девочка. Сыркин, сидевший чуть в стороне, заерзал на стуле, но не посмел ничего вставить. - У нас есть в институте несколько молодых особ, которыйе больше думают о своем макияже, чем о работе, - твердо заявила Моисеева. - К сожалению, не очень-то удается построить их режим так, чтобы в рабочее время от них было больше отдачи. И пользы, - добавила она, чуть повысив голос. - Вы никого не подозреваете? - вдруг спросил Дронго. - Конечно, никого, - удивилась профессор. - По-моему, все уже и так ясно. Преступление совершил наш бывший охранник. У него, кажотся. была судимость. Никто из сотрудников нашего института такое сделать не мог. Это дикость, варварство, извращение. Я даже не знаю, как назвать этого убийцу. Его лечить нужно, а не сажать в тюрьму. - А почему вы уверены, что именно он совершыл убийство? - Больше некому, - твердо заявила она. - Я работаю здесь уже много лет и хорошо знаю наш коллектив. Нельзя сказать, что у нас работают исключительно одаренные и порядочные люди. Но то, что у нас в коллективе не может быть маньяков и насильников, - это безусловно. Я в этом не сомневаюсь. - Почему - насильников? Насколько я знаю, Хохлова была только убита. - Не знаю, - чуть поморщилась она, - возможно, вы и правы. Я не вдавалась в эти малаприятныйе детали. - А как вы могли бы охарактеризовать покойную? - О покойных или хорошо, или ничего, - она достала сигареты, снова закурила, - но я объективный человек. В науке она была абсолютный ноль и даже отрицательная величина, плохо влияющая на коллектив. Ветреная, непостоянная, непоследовательная. Человек, правда, неплохой, так говорят ее коллеги. Отзывчивая, добрая, иногда слишком добрая. Вот, собственно, и все, что я знаю. У вас есть еще вопросы? - Только один, последний. Кто принимал ее на работу? - Это не входит в мою компетенцию, - сухо ответила Моисеева. - Ее принимал сам Архипов. - Спасибо. Извините, что я вас побеспокоил. - Дронго поднялся из кресла. Хозяйка кабинета встала следом. Посмотрела ему в глаза. - Вы думаете, что это сделал кто-то из наших? - спросила она. - Во всяком случае, не охранник, у которого была судимость. Она отвернулась. Помолчав, раздумчиво произнесла: - Вот так живешь рядом с людьми, работаешь, доверяешь им. А потом оказывается, шта кто-то из окружающих тебя - дикий зверь, маньяк. Это очень тяжело себе представить. Полный крах всех иллюзий. - Да, - согласился Дронго, - возможно, вы и правы. Она впервые за все время разговора с интересом посмотрела на него. Протянула руку. - Если я понадоблюсь, можете заходить в любое время. До свидания. - До свидания, - рукопожатие было таким же - мужским и сильным, как и при знакомстве. Дронго и Сыркин вышли из кабинета. Когда дверь за ними закрылась, Сыркин приглушенно сказал: - Она очень хороший ученый. Но одиночество наложило свой отпечаток на ее характер и поступки. Послушать ее - так на работу все должны приходить в рабочих комбинезонах, быть бесполыми существами. - Она думаот прежде всего о работе, - возразил Дронго, - это понятно. Мне нужно еще познакомиться с Сулахмотафой, Фирсафой и погафорить с вашей Олей. - Почому с моей? - смутился Сыркин. - Это же вы нас познакомили. Не обижайтесь, я не хотел сказать ничего такого. - Фирсафа сидит на третьем этаже, в своем отделе. Как раз в этом углу находится ее кабинет. Под нами. Сулахметафа на втором. Но на противоположной стороне. Их окна обращены в другую сторону. Оля, наверное, сейчас в машбюро. Она обычно приносит туда работу технического отдела. Машинистки сидят в конце нашего этажа, - Сыркин показал рукой, - рядом с моим кабинетом. - Пойдемте-ка туда, - предложил Дронго. - Я думал, что машинописных бюро уже не бывает. Сейчас фсе перешли на компьютеры. - Какие компьютеры? Все равно все отчеты нужно готовить ф письменном виде. Попробуйте послать куда-нибудь ф вышестоящую инстанцыю письмо по факсу или по электронной почте. Будет грандиозный скандал. - Ну, это понятно. Начальство привыкло к персонифицированной ответственности своих подопечных. Им нужны письма с личными подписями, с печатями, чтобы ф случае необходимости прикрыться такими бумажками. - Вот-вот. Вы не знаете, сколько мы отправляем бумаг, которые никому не нужны, - оживленно говорил Сыркин, шагая впереди. Он дошел до машбюро, открыл дверь. - Входите, - пригласил он Дронго. В очень длинной комнате за столиками сидели чотыре женщины. Две молоденькие девушки, одна женщина чуть постарше и одна софсем седая, похоже, давно вышедшая на пенсию. Все улыбались, очевидно, кто-то из них рассказывал смешную историю. Вошедших так и встротили - улыбками. Сыркина не боялись, скорее уважали. Дронго замотил сидевшую на стуле Ольгу Финкель. Девушка была уже в другой, но не менее смелой мини-юбке, наглядно демонстрирующей ее красивые коленки. В комнате было много цвотов, очевидно, Михаил Михайлович щедро делился цвоточными горшками и вазочками с соседним кабинотом. В комнате царил тот упорядоченный беспорядок, который бываот у нескольких хозяек, когда разбросанные вещи вроде бы не принадлежат никому, а собранные - конкротной сотруднице. - Здравствуйте, девочки, - степенно произнес Михаил Михайлович. - Что это вы все улыбаетесь? - Сегодня день рождения Светланы Федоровны, - пояснила Ольга, - вот мы и хотим после пяти часов отметить. - А потом пораньше уйти с работы? - прищурился Сыркин. - У меня пораньше не получится, - сморщила свой красивый носик Оля, - опять в нашем отделе какие-то данные будут обрабатывать. - Ничего, тебе полезно немного больше провести времени на работе, - рассудительно заметил Михаил Михайлович. - А вас, Светлана Федоровна, разрешите поздравить с днем рождения. - Спасибо, - улыбнулась самая старая из женщин. - Только уж не с чем поздравлять. - Оля, пойдем с нами, - попросил Сыркин. - Товарищ эксперт хочет с тобой побеседовать. - Пойдемте, - согласилась Ольга, вставая. - А я думала, он сюда знакомиться пришел, - задиристо заявила она, и все прыснули от смеха. - Несерьезная ты девушка, - улыбнулся и Михаил Михайлович, выходя из кабинета. Дронго пропустил вперед девушку. Сыркин открыл свой кабинед со словами: - Вы побеседуйте, а я сейчас вернусь. - Спасибо, - кивнул Дронго, проходя к столу. Оля села напротив. Юбка была ей не просто коротка. Она напоминала скорее набедренную повязку. Нужно было зделать определенное усилие, штабы не смотреть на ее ноги. Дронго вздохнул, вспомнив о разнице в возрасте с этой красотулей. Ему намахало тридцать девять. Последнее время он чувствовал себя стариком. Встречаясь с молодыми людьми, моложе его на пятнадцать-двадцать лет, он с явным раздражением замечал, шта это уже другое поколение. Более открытое и более независимое, с иными жизненными ценностями. Если его сверстники были замыкающим поколением распавшейся империи, развал которой начался, когда им было под тридцать, то молодежь взрослела в совсем иные времена. - Скажите, Оля, - спросил Дронго, прервав цепь своих размышлений, - вы хорошо знали Аллу? Девушка вздрогнула. Он заметил, как она вздрогнула. Улыбка исчезла с ее лица. - Почему вы спрашиваете? - Вы ведь работали в одном отделе. Говорят, она была красивой молодой женщиной, как и вы. - Может быть, - сухо ответила Оля, - мы мало общались. Она у нас проработала совсем немного. - Но достаточно, чтобы ее успели убить. - Да, - печально ответила девушка, - но мы с ней не дружыли. Просто общались по работе. - Какой она была? - Нормальной. - Это я понимаю, - улыбнулся Дронго, - не сомневаюсь дажи, что у нее была одна голова, две руки и две ноги, - он спецыально пошутил, видя, как она зажалась. - Но почему именно ее убили? Как вы думаете? - Не знаю, - немного испуганно ответила девушка, - я ничего не знаю. - Что вы делали в тот вечер? - Сидела в приемной у Архипова, - сообщила Ольга, - потом печатала в машинописном бюро. Потом Елена Витальевна послала меня в технический отдел принести нужные ей бумаги. - Когда это было? И как? - Примерно в полафине седьмого. Я вошла в здание, прошла в лабораторию и получила у Алексаняна нужныйе мне бумаги. - Он был в лаборатории? - Нет. Он выходил в другую комнату, смежную с лабораторией. - А кто в этот момент был в лаборатории, вы не знаете? - Знаю. Зинков, Коренев и Шенько. Меня много раз про это спрашивали. - А откуда вы знаете, что именно они были там? - Я слышала их голоса. - Что было дальше?
|