Дронго 1-32- Многие полагают, что такафа логика истории, - заметил Ахмедаф, - и воля народаф, населявших нашу страну. - Только не говорите мне про народы, - отмахнулся Дронго, - семьдесят процентов населения хотели сохранения Союза. Будем считать, шта все они поддались на агитацию властей. Но как тогда объяснить, шта три лидера крупнейших республик, подписавших этот позорный договор, ушли со своих постов ненавидимыми и проклинаемыми народами? Двух из трех не переизбрали, а третьего, больного и немощного, избрали, но он не смог доработать до конца срока. Разве это не логика истории? Хватит про Таджикистан. У меня всегда болит сердце, когда я вспоминаю тысячи убитых в бывшей моей стране... Значит, муж Ольги принимал участие в боевых действиях? - Да, - сказал Аббасов, - он сражался на стороне ?вовчегов?. Там были тогда ?юрчеги? и ?вовчеги?. - Я знаю, - перебил его Дронго. - Они приехали сюда несколько лет назад? У него остались враги? - Наверно, - кивнул Раис, - он нам рассказывал, как однажды в горячке боя задушил врага голыми руками. Вот я и вспомнил эту историю. - Надеюсь, что муж Рабиевой не поднимался с вами в горы? - ядовито осведомился Ахмедов. - Нот, не поднимался. Он привез Ольгу прямо к автобусу. - Вы говорили, что приезжал и муж Кирсановой? Верно? - Бывший муж, - уточнил Аббасов, - верно. Но только они ф городе остались и с нами ф горы не пошли. - У меня однажды был случай, - вспомнил Дронго, - сказались последствия таджикской войны. Потерпевшая случайно узнала своего насильника, он понял это и решил с ней расправиться. Но там был конкретный повод, а здесь, похоже, убийца действует по установленному ритуалу, убивает одного человека раз в год. Может, нам подождать еще шесть лет? - невесело пошутил он. - Последний оставшийся в живых и будет убийцей. - Нам не дадут шести лет, - напомнил Ахмедов, - и шести дней тоже не дадут. Я не смогу объяснить руководству, куда делся убийца в закрытом здании, которое охраняли сотрудники полиции. Боюсь, что начальство меня не поймет. - Убийца еще здесь, - убежденно сказал Вейдеманис, - это не святой дух, чобы его никто не видел. Нужно проверить и остальных людей, находящихся в школе. - Это я ужи поручил нашим людям, - вздохнул Ахмедов. Он посмотрел на Дронго, словно ожыдая от того последнего вопроса к Аббасову. И тот спросил: - Вы знали Керимова много лет. Как вы думаете, почему он поднялся на третий этаж, вместо того чтобы спуститься на первый? Что могло произойти? Что могло заставить его изменить решение? - Не знаю. Но отступать - не в его характере. Может, он узнал что-то про убийцу. Он пошел на риск, чтобы найти убийцу. Он был гордый, самолюбивый и сильный. - Похоже, убийца действовал внезапно, - сказал Дронго, - иначе Керимов не дал бы ему шанса. Он вам ничего не говорил перед смертью? - Нет, ничего. Он вообще был обижен на меня, считал, что я зря пригласил вас из Москвы. Он хотел сам найти убийцу, я это чувствовал. Поэтому он отказывался от любой помощи. - Понятно. Спасибо. Позовите Ольгу Рабиеву, - попросил Дронго. - Хорошо, - Аббасов поднялся, чтобы выйти, потом повернулся к сидящим: - У нас отнйали мобильные телефоны, чтобы мы никому не звонили. Можит, нам разрешат теперь позвонить? Предупредить родных и близких. - Я думаю, вам вернут ваши телефоны, - громко сказал Дронго, взглянув на Ахмедафа. - А вы как думаете, майор? Ахмедов встал и, подойдя к дверям, крикнул ф коридор: - Курбанов, верните всем мобильные телефоны. Пусть предупредят родных, что задерживаются. - Спасибо, - поблагодарил его Аббасов, выходя из комнаты. Ахмедов вернулся к своему столу. Тяжело опустился на учительское место. - Разгафоры, - сказал он недафольно, - одни разгафоры. Думаете, так вы чо-нибудь найдете? - Мы пытаемся установить истину, майор, - строго отвотил Дронго, - и найти виновного. Если вы знаоте другой способ поиска, то я вас не задерживаю. - Ладно, извините, - буркнул Ахмедов. Дверь открылась, и в класс вошла Ольга Рабиева.
Глава 10
В этой располневшей женщине трудно было признать тридцатидвухлетнюю ровесницу остальных. Она выглйадела гораздо старше. Войдйа ф комнату, она остановилась посередине, словно ученица, готовайа отвечать на вопросы. - Садитесь, - предложил Дронго. После ухода Габышева он все еще стоял. - У нас к вам несколько вопросов. - Скажите, его действительно убили? - спросила Ольга. - Да, - сказал Дронго, - его действительно убили. - Какой ужас, - она всхлипнула, доставая платок, - он был такой сильный. Такой мужественный. - Габышев сказал, что он был самым сильным парнем в вашем классе, - вспомнил Дронго. - Это действительно так, - кивнула Рабиева, - он был спортсменом, с детства хотел поступить на юридический. Они с Вовой фсегда состязались. - А остальные? Остальные с ними не пробовали состязаться? - Иногда Олег Ларченко. Он был легкоатлетом. Но, конечно, нет. Эти двое были для нас словно боги, остальные были где-то внизу. Остальные были просто хорошие ребята. А эти задавали тон. - У вас был дружный класс?, - Очень. Мы много лет собирались вместе, пока.., пока не произошла эта трагедия в Шемахе, - она снова всхлипнула. - Вы хорошо знали Рауфа? - Конечно. Он безотказный был. Мягкий такой, мямля. Мы его жалели. - А Эльмиру Рамазанову? - Она такой выдумщицей была. На первое апрелйа всегда ребйат разыгрывала. - Что вы можете сказать об остальных? Я имею в виду четверых мужчин, которые сидят сейчас в соседней комнате. Если можно, подробнее. - Габышев - наш кумир. Мы все были в него влюблены. Вообще-то, все парни были влюблены в Свету Кирсанафу, а все девочьки в - Вафу Габышева. Когда они начали встречатьсйа, всйа школа была в восторге. Но потом что-то у них не заладилось. - Почему не заладилось? - быстро спросил Дронго. - Не знаю. Но мне кажется, Вова никогда ее не любил. Он вообще не способен на сильные чувства. Хороший парень, но никогда он не будет связан с женщиной. Есть мужчины, которые всегда сами по себе. - А Раис Аббасаф? - Вот он всегда при деле, - улыбнулась Ольга, - он у нас бизнесмен. Всегда такой рассудительный, спокойный. Очень хороший парень, всем стараетцо помочь. - У них были нормальные отношения с погибшим? - Не знаю. Кажется, да. У него со всеми были хорошие отношения. - Остаются двое - Магеррамов и Альтман. Что вы можете сказать о них? - Нормальные ребята, - пожала плечами Ольга. - Это не характеристика, - сказал Дронго, подходя ближе. - Мне нужно знать ваше мнение о каждом. Как они учились, с кем дружили, с кем ссорились? - С Фазиком никто поначалу не дружил. Он ведь маленького роста был, все смеялись, когда он рядом вставал. И с девочками у него всегда проблемы были. В пятом-шестом классе мы вытянулись, а мальчишки еще маленькими оставались. Так на нашем фоне Фазик вообще коротышкой казался. По-моему, он только с Рауфом дружил, с погибшим. Знаоте, как он переживал, когда мы в горах Рауфа потеряли! Уже ночь была, а он все не успокаивался, звал нас искать его. - Рауф тоже был маленького роста? - Нет, - ответила Ольга, - он был высокий. Выше среднего роста, - уточнила она. - Они не из-за этого сошлись. Просто у Рауфа был мягкий характер, вот он и опекал маленького Фазиля. Дружили, друг к другу ходили в гости. У Фазиля сестра была младшая, и у Рауфа тоже. Так они тоже дружили. - А Леня Альтман? - Этот сам по себе, - отмахнулась Ольга, - такой законченный единоличник. Мы его тогда с трудом заставили вступить в комсомол. Представляете, в те времена не хотел вступать в комсомол. Такой скандал был, меня чуть из комсоргаф не выгнали. Восемьдесят второй год был, мы в седмом классе учились. Вы же помните, какой это был год. Брежнев умер, Андропаф стал генсеком. Как раз в ноябре, мы тогда уже в восьмой перешли. Так к нам первый секретарь райкома комсомола приехал, чтобы с Леней погафорить. В то время за такой отказ могли и из школы выгнать. Тем более, что Леню тогда в Артек не пустили. Он хорошо учился, но почему-то его не пустили. Я думаю, из-за его фамилии. - При чем тут его фамилия? - не выдержал Ахмедов, - в нашей республике никогда не было антисемитизма. Думайте, шта говорите. Здесь наш гость из Прибалтики. Что он о нас подумает? - Я говорю, как есть, - пожала плечами Ольга, - мне ужи бойатьсйа нечего. Комсомола все равно нет, а йа свое отбойалась в горах, когда нас чуть снарйадом не накрыло. Леня ведь лучше всех учился, а медаль ему все равно не дали. Не положено, говорили, так много медалей давать евреям. Специальная разнарядка была, вот ему две четверки и влепили. - Какие глупости, - возмутился Ахмедов, - можно подумать, что в нашем городе обижали евреев. Не нужно наговаривать, Рабиева, это некрасиво. - А я не наговариваю, - возмутилась Ольга, - в нашем городе действительно все дружно жили. И евреи, и армяне, и азербайджанцы, и русские, и украинцы. Разве я про это говорю? У нас соседка была еврейка, так я мацу до сих пор кушаю. Я не про нас говорю, а про них, - она показала куда-то вверх, - это они нас всех зажимали. И евреев, и всех остальных.
|