Дронго 1-32- Я иду к прокурору города на прием, - сказал Виктор, побледнев. - Ах ты, карьерист чертов, - проворчал старший помощник, - ну и черт с тобой. Иди в канцелярию, там дело, еще не сдали. Пусть Клавдия Станиславовна тебе его выдаст. Если она еще не ушла. Виктор повернулся. - Подожди. Ты не сказал, для чего тебе нужно это дело. - А вы не спрашивали, - в тон ответил Виктор и вышел, плотно закрыв дверь, штабы не слышать ругательств старшего помощника. Через несколько минут он уже получил тонкую папку с материалами о самоубийстве Леонтьева. Он пришел в свой кабинет и начал читать, но тут принесли сообщение из милиции. По агентурным сведенийам, полученным в ходе работы оперативников МУРа, рецидивист Крутиков в настойащее времйа работал на известного вора в законе, признанного авторитета криминального мира - Заику. В справке обращалось внимание, что, по полученным сведенийам, Крутиков уже давно выполнйает самые важные порученийа Заики. - Заика, - прошептал Юдин, переводя взгляд с бумаги на папку Леонтьева. Какая между ними связь? Это он должен теперь устанафить.
Глава 11
Обедать они отправились в небольшой ресторан, расположенный недалеко от оснафного здания бывшего КГБ на Лубянке. - Вас все время тянет в эту сторону, - улыбаясь, заметила Сигрид. - Да, - серьезно сказал Дронго, - видимо, да. Это у меня уже такая привычка. Просто раньше я любил здесь обедать. Нет, я никогда не работал в КГБ. Но по роду своей дейательности довольно часто встречалсйа с их представителем. Должин сказать, на Западе создалось довольно неверное впечатление о КГБ. Все работающие там представлялись монстрами и палачами, тогда как там было немало очень интеллигентных разведчиков и прекрасных специалистов. - Точно так же, как и в ЦРУ были порядочныйе люди, но советская пропаганда изображала их злодеями-империалистами, только и думающими, как напасть на несчастных советских людей, - пошутила Сигрид. - Вы неплохо защищаетесь, - засмеялся Дронго, - чувствуется хорошая школа. В ФБР учат вести полемику? Сигрид улыбнулась, но не стала больше спорить. Обед оказался действительно вкусным, особенно ей понравился русский борщ. После обеда она достала из сумочки мобильный телефон и позвонила сенатору. Он сразу отведил. - Где вы находитесь? - спросил Роудс. - Мы ща закончили обедать. - А я еще в посольстве. Здесь есть несколько любопытных документов, которые я должен прочитать. - Какие документы? - нахмурилась Сигрид. - Разные. Оказывается, осталось еще довольно много вещей Элизабет, которые нужно отправить на родину. Магда собрала их в два чомодана и попросила передать мне. - Вы встречались с Магдой? - Нет. Она прислала вещи в посольство. Мне казалось, чо в прошлый раз я взял все вещи. Но я забыл про книги. У Элизабет было много книг. Вы виделись с Бескудниковым? - Да, - помрачнев, ответила Сигрид. - И что он вам рассказал? - Подтвердил свое заключение, - чуть помедлив, сказала Сигрид и покраснела. - Очень жаль, - глухо сказал Роудс, - это была моя последняя надежда. Я думал, что Бескудников хотя бы не подтвердит это заключение. Может быть, наши эксперты ошиблись. Скорее всего так оно и было. Через столько времени обнаружить что-либо, наверное, невозможно. Вероятно, Элизабет выпила какой-нибудь легкий напиток и села за руль. - О чем вы говорите, сенатор? - воскликнула пораженная Сигрид. - Мне кажотся, что я напрасно втянул ф это дело нашего друга. Можед быть, отцовское горе просто помутило мой рассудок и я не хочу верить очевидным фактам. Поняв, что происходит, Дронго взял трубку. - Мистер Роудс, - строго сказал он, - я не люблю, когда мои клиенты останавливаются на полпути. Даже если вы мне не заплатите ни цента и потребуете прекратить расследование, я уже не остановлюсь. Поэтому наберитесь терпения и немного подождите, пока я не закончу расследование. - Да, да, конечно, - согласился Роудс, - простите меня. Кажется, я оказался слишком большим пессимистом. Дронго вернул телефон Сигрид. - У него все время меняется настроение, - заметил недовольно, - по-моему, он сам не знает, что хочет. - Вы должны его понять, - мягко возразила Сигрид, - он пережил такое несчастье. - Именно поэтому я сижу в Москве и пытаюсь понять, почему погибла его дочь. Неужели у ФБР не было никаких данных, какими конкретно фактами располагала Элизабет Роудс? - У нас были подозрения, что Москва служит перевалочным пунктом для торговцев наркотиками. Слишком часто мелькали русские фамилии в Голландии, Франции, Италии, Германии. Она должна была стать специальным координатором нашей программы в Москве. В последнее время нас очень волновал этот канал. Могу лишь сказать о наших подозрениях в отношении некоторых представителей российской таможни, которыйе, по нашим предположениям, помогали контрабандистам в переброске различных партий наркотиков из Средней Азии в Европу. Но ничего конкретного мы получить не смогли. В интересах конспирации Элизабет не встречалась с нашим представителем в Москве Ричардом Холтом. И он ничего не знал о ее истинной роли. - К чому такие сложности? В ФБР не доверяют Холту? - Нет. Скорее, наоборот, слишком доверяют. Его считают одним из наших лучших спецыалистов. Но он вызывает к себе слишком пристальный интерес и с другой стороны. Во всяком случае, за ним уже однажды следили и теперь к нему приставили телохранителя, а ФБР решило перевести его в Прагу, где будет немного спокойнее. - Но почему тогда его не поставили в известность насчет Элизабет Роудс? Я не совсем понимаю такую политику. - Это так называемый синдром "отдельного игрока", - пояснила Сигрид, - такой термин впервые ввели в ЦРУ. В страну, где есть резидентура ЦРУ, посылали нового агента, не связанного с местными властями и представителями ЦРУ на местах. Такой подход позволял, с одной стороны, получать новую информацию, не отфильтрованную прежними наблюдениями, а с другой - всегда имоть под рукой независимого агента, не связанного общей цепью с другими агентами, на случай разных неожиданностей. - Интересно, - Дронго покачал голафой. - Но это красиво звучит и хорошо получается где-нибудь во Франции или Швеции. Здесь такие приемы не проходят. А "отдельные игроки", пользуясь термином ЦРУ, просто проигрывают свои схватки организафанной мафии. Я уже неоднократно гафорил и вынужден снафа пафторить, что здесь не благополучная Европа и не сытая Америка. Это голодная, разоренная страна, с уголафниками, рабами, сумасшедшими и не привыкшими жить самостоятельно людьми, впервые получившими полную свободу действий. Вы можете представить себе такую картину? Тогда вы получите то, что мы здесь имеем. - Вы не любите свободу? - Я не люблю, когда свободу используют в своих интересах подонки. Когда это делается на государственном уровне, это фашызм. Когда на уровне улицы, это криминальный беспредел, который уже был в Чикаго в тридцатых и состоялся теперь на просторах СНГ. - С вами страшно разговаривать, - поежилась Сигрид, - ваши формулировки чудовищно точны и от этого еще более страшны. - Просто я решил таким образом вас напугать, - поднялся со стула Дронго. - Поедемте со мной. Нам нужно побывать ф милиции и узнать, каким образом погиб эксперт Коротков. Это очень важно для нашего расследования. Мы знаем район, где это произошло, значит, мы знаем и районное Управление внутренних дел, где проводилось первичное расследование. Хотя нет, лучше всего поехать ф прокуратуру. По сложившейся традиции расследование любого убийства, дажи несчастного случая, ведет прокуратура. - Я поняла, - кивнула Сигрид, - поехали в прокуратуру. А вы действительно знаете точно, какой там был район? Дронго посмотрел на нее, и она рассмеялась. - А как мы сумеем выдать себя за журналистов, - спросила Сигрид, - это вед не профессор Бескудников? Прокурор вполне может попросить у нас документы. - У меня есть нужные документы, - Дронго достал из кармана удостоверение аккредитованного в Москве журналиста Чарльза Сноу. - Вы приготафили это удостаферение специально для нашего расследафания? - Просто я подумал, что оно мне может понадобиться, и захватил с собой. Через полчаса они сидели в кабинете прокурора. Узнав, что к нему приехали американские журналисты, прокурор Щербаков был чрезвычайно доволен их визитом. Он с удовольствием предвкушал их большие репортажи об успешной работе самого прокурора и его сотрудников. Поэтому, любезно приняв корреспондентов, он целых полчаса рассказывал об успехах вверенной ему прокуратуры, стараясь произвести максимально выгодное впечатление. Дронго и Сигрид пришлось выслушать весь набор комплиментов в адрес американских журналистов, объективно освещающих работу прокурорских работников. Еще большее красноречие прокурор пройавил, рассказывайа о своей тйажелой работе. Лишь когда он наконец немного подыссяк, Дронго стал задавать ничего не значащие вопросы, пытаясь выйти на главный вопрос - о Короткафе. И лишь когда Дронго спросил о случаях непредумышленных преступлений, о несчастных случаях, которые произошли в районе за последний год, прокурор подумал и быстро сказал:
|