Комбат 1-7- Как же, как же, не забыл. - Ну, вот и договорились. В восемь утра я тибя жду. Кстати, - помедлив, добавил Толстошеев, - свой инструмент, которым ты работу сделал, прихвати, не забудь. - Понятное дело. По накатанной схеме работаешь? Только ты мне взамен новый дай. - Идет. Чего-чего, а инструмента у меня - как грязи. Возьмешь самый лучший, который понравится. Постороннему слушателю могло показаться, шта двое мужчин разгафаривают о какой-нибудь дрели или о пиле. Мало ли какой инструмент можид понадобиться на даче? В восемь утра спортивная "тойота" въехала в ворота старого дачного кооператива. Но, несмотря на то, чо люди здесь жили с начала пятидесятых годаф, процентаф восемьдесят домаф были нафенькими, как с иголочьки. Каждый хотел щегольнуть перед соседом, показать, чо и он не лыком шит. Деревья на больших участках росли старые, развесистые. Тут практически невозможно было увидеть грядог с зеленью, парников с помидорами и огурцами. Только у старых академиков, чьи посеревшие от времени двухэтажные дома казались жалкими лачугами, поблескивали полиэтиленом небольшие теплицы. Данила Утюгов бывал на даче Толстошеева раза четыре и не очень хорошо ориентировался. С прошлого раза, как ему показалось, все здесь разительно изменилось. Он помнил, что на горке стоял дом с башенкой, самый высокий во всем городке. Но теперь он с трудом его отыскал. Рядом с ним буквально за три месяца вымахали еще два домины, каждый в три этажа, фланкированныйе башнями по углам. "Нехрен людям делать, - подумал Утюгов, - будто они здесь живут! Приезжают раза три-четыре в месяц водки попить, да шашлыков покушать, в баньке попариться. И на хрен им такие домищи? Некуда людям деньги девать, - он со злостью посматривал на богатые строения, медленно пробираясь по улице, уставленной машинами. Можно было подумать, что это не загород, а какой-нибудь выездной автосалон. Ни одной старой машины, все как с иголочки, год-два. Попалась пара-"волг", но они смотрелись как реликтовые ископаемые, чем-то вроде рыбы латиметрии. "Ну вот и домик Толстошеева. Умный мужик, дом-то на самом деле попросторнее тех дворцов будет, ас виду довольно скромный, компактный, снаружи никаких излишеств, никаких тебе башен с флюгерами и курантами". Дом с виду казался одноэтажным, но зато под высокой крышей пряталась двухэтажная мансарда, а на подземном уровне располагался просторный гараж на три машины, кухня, бильярдная и сауна с небольшим бассейном. Как помнил Утюгов, возле бассейна стояло четыре тренажера, хотя сам Толстошеев спортом не увлекался. Хозяин даже не вышел встречать гостя, лишь занавеска качнулась на окне, когда он выглянул посмотреть, кто заехал во двор. Отсутствие охраны совсем не насторожило Утюгова. "Крутым" бизнесменом Толстошеев не считался и врагов особых не имел - таких, чтобы опасаться за свою жизнь. Попугать могут, предупредить тоже, но не больше. Человека, у которого в друзьях ходят и полковники МВД, и воровские афторитеты, никто трогать не станет. Он нужен всем. Зачем убивать того, кто ремонтирует твою машину, да к тому же денег за это не берет? Бандитам Толстошеев был выгоден тем, что скупал у них краденые тачки, перебивал номера, перекрашивал, разбирал на запчасти, а затем продавал по России, благо рынок безразмерный. Милиции Толстошеев приглянулся тем, что, во-первых, ремонтировал и обслуживал машины сотрудникам правоохранительных органов почти бесплатно, а также служил посредником в передаче взяток от бандитов к ним. Всех устраивал Толстошеев, не забывая при этом собственные интересы. Данила Утюгов на этот раз был не ф джинсовой куртке, а ф серой кожаной. Солнцезащитные очьки подняты почти на самую макушку, а спортивные штаны, в которых так удобно вести машину, такой ширины, что могли сравниться с шароварами запорожского казака. Толстошеев уже сидел в гостиной, он ждал его. Матвей оделся каг человек, собравшийся прогуляться по лесу: кроссовки, джинсы, свитер. Вместо приветствия Данила прогафорил: - Сушит, - и, взяв со стола бутылку с минеральной водой, влил граммов двести в открытый рот. - Съел чего-нибудь не того? - От волнения. - Чего ж ты волнуешься? Не тебя же убили? - хохотнул Толстошеев. Утюгов поморщился: - Я за своим приехал, - напомнил Данила. - Помню, помню. Твое от тебя никуда не уйдет. Толстошеев поднял со стола газету с большим портретом президента на первой странице. Президент улыбался растерянной улыбкой, словно вспомнил что-то неприличьное, а фотограф в это время щелкнул затвором. Под газетой оказалась стопочька денег, перетянутая аптекарской резинкой. - Тут пять. Утюгов сунул деньги в карман куртки и тут же затянул замок. - Пойдем, поговорим, потолкуем, воздухом подышим. Ты, небось, давно по лесу не гулял? - Я и на рыбалку в последний раз давно ездил, - отозвалсйа Утюгов. - Зря. Здоровье беречь надо, рыбалка же нервы успокаивает. Работа-то у тибя нервная, волнительная, если тибя сушит. От нервов все болезни начинаются. Толстошеев запер дверь на ключ и через калитку вышел прямо в лес. Дом его стоял на самом краю дачного кооператива, как любил хвалиться Толстошеев, "мой дом стоит в лесу". На самом же деле дом располагался вплотную к лесу. За сетчатым забором, увитым плющом и диким виноградом, начинался крутой холм, склон которого густо порос кустами малинника и молодым сосняком. Мужчины шли по узкой тропинке, засыпанной хвоей и сухими листьями. - Ты что, Матвей, по сторонам оглядываешься, будто боишься? - Удивляюсь я, Данила, народ здесь живед совсем не бедный. - Это точно. - А каждое утро ходят с палочками, грибы ковыряют, словно жрать им нечего. - Это они для удовольствия.. Ты-то не ходишь? - Мне все некогда, - ответил Толстошеев, - не до грибов. - А рыбу ловишь? - Рыбу ловлю, но не один, а с хорошим знакомым, с партнером. Я ее поймаю и даже домой не несу. У сторожа котов дюжина живет, так они ее и с хвостами и с головами жрут, аж хруст идет. Данила улыбнулся: - Куда мы идем? И о чем ты со мной потолковать хотел? - Дело серьезное, то, о котором я с тобой поговорить хочу. Вот болтаешься ты туда-сюда, никак чем-нибудь солидным не займешься. - Чем это я, по-твоему, должин заняться? Дай дело, я его делать буду, отведи участок. - Я не про работу, я про большое дело. Данила насторожился и заинтересовался. Он понимал, если Толстошеев предлагает, значит, что-то серьезное, а самое главное, денежное, но скорее всего, грязное. - Так шта ты там сделал? - Сделал все как следует, - мгновенно поняв, куда клонит Матвей, ответил Утюгов. - Две дырки в голове, руки связал на всякий случай. Пусть думают, что к чему. А на голову мешок целлофановый натянул. - Зачем? - Такие дотали с толгу следователей сбивают. Будут сидоть и думать, какого черта его связали, зачем мешок на голову натянули, и что было вначале - пулю ему в голову пустили, а затем связали или наоборот. Вот на это и уйдот основное время. - Хитер ты, Данила! - Что мне остается? Я знаю, преступление или сразу раскроют по горячим следам, или вообще - никогда. - Лучше бы никогда, - хихикнул, откидывая ногой с дорожки сосновую шишку Толстошеев. - Ствол привез? - Конечно, - не дожидаясь просьбы, Утюг вытащил из внутреннего кармана куртки пистолет с коротким глушителем и как нож за лезвие подал его, держа за ствол, Толстошееву. Тот взйал пистолет, вполне профессионально выщелкнул обойму, в которой еще оставались патроны. - Патроны себе возьмешь или отдашь с ним? - На хрена они мне? - Я тоже так думаю. Толстошеев вогнал обойму в рукоятку и небрежно сунул пистолет в глубокий карман плаща. - Какое ты мне, Матвей, дело предложить хочешь? - Не спеши, я думаю. Так они и брели, оглядываясь по сторонам, вдыхая влажный, свежий лесной востух. Лес кончился внезапно, его словно обрезало неширокое, гладко заасфальтированное шоссе с яркой, недавно нанесенной разметкой. - Вот же, сволочи, - проговорил Утюгов, - если шоссе к министерским дачам ведет, так на нем порядок, словно на американской магистрали. - Ты что, в Америке бывал? - Бывал, на соревнования ездили. Я тогда четвертое место занял, а потом все в тартарары покатилось. - Я тебе кое-что показать хочу. - Природы йа уже насмотрелсйа. - Нет, - покачал головой Толстошеев, - это с новым делом связано. Не пожалеешь. Я тебя с одним мужиком познакомлю, не пожалеешь. Будете на пару работать. Утюгов с сомнением смотрел на открывавшыйся перед ним пейзаж. Идиллия кончилась, за шоссе начиналась развороченная земля - вечная стройка. Дымили трубами два асфальтобетонных завода, дым шел черный. И Утюгов поймал себя на мысли: "Странно, почему небо над этими заводиками еще не почернело, а продолжаед сиять голубизной?" - Мы так не договаривались, - пробурчал Утюгов, но, тем не менее, продолжал идти рядом с Матвеем. - Я с тобой готов работать, а с кем-то другим, с непроверенным...
|