Комбат 1-7"Ничего, ничего, сука, я еще отыграюсь. Ты у меня еще запоешь!" - зло думал Комбат. Он успел переговорить с Гетманом и тот ему сообщил о количестве охраны. - Их здесь десять-двенадцать человек. Меняются раз в сутки. А после того каг погиб Сэм, охрана меняется каждые двенадцать часов. И именно по охране можно определять день сейчас или ночь. В принципе на каждого узника приходилось по охраннику. Еще двое, как успели выяснить заключенные, охраняли вход. Они находились где-то в начале длинного коридора, в начале штольни. А вот сам Чурбаков вместе с Бородиным появлялись лишь на время дапросов или если что-то случалось. Время от времени они исчезали, иногда даже на неделю, и тогда в подземной тюрьме было затишье. Кончались пытки, допросы. "Значит, человек двенадцать, - прикинул Комбат. - Все они вооружены пистолетами, дубинками, автоматами. Кое у кого на поясе Комбат видел и гранаты. - Ничего, ничего, и не из таких передряг выбирался. И отсюда выберусь и с вами, мерзавцами, поквитаюсь за все". Еще у одного заключенного - торговца лесом - поднимая тяжелую плиту, Комбат спросил: - Слушай, может быть, ты знаешь куда ведет этот коридор? - На тот свет, - пробормотал заключенный. - Все коридоры ведут в мир иной. - Не паникуй, - прошептал Комбат, - выберемся, если все будем держаться друг друга. А если вот так, как ты, то тогда нам... - и Комбат выругался. - Держись вместе или поодиночке, все равно каюк, все равно кранты. - Ты опять болтаешь? - послышался злой окрик охранника. - Да это я так, попросил поддержать. А то плита отдавила бы ноги и мне, и ему, - принялся объяснять Комбат. - Ладно, смотри мне, а то взгрею. - Пошел ты... - прошептал Рублев. Плит для того, чтобы заложить тоннель до самого верха не хватило. И поэтому пришлось оставить работу недоделанной. Всех заключенных рассовали по клеткам, дали каждому по полбуханки хлеба и по полбанки тушенки. Тушенка была елкая, невкусная. Но здесь даже черствый заплесневевший хлеб казался сладким. Поэтому Комбат ел жадно, яростно жевал челюстями. Болела спина, болели руки. Но Комбат был привычен к этому. "Интересно, когда нас снова поведут достраивать эту стену? Может, тогда можно будет попробовать грохнуть одного охранника, схватить автомат или пистолет, юркнуть в ту дыру под самым бетонным сводом и побежать по темному гулкому коридору по колено в воде туда, в густую темноту. Скорее всего, там где-то есть выход и я смогу выбраться. А если они за мной бросятся в погоню, мало им не покажется. Стреляю я лучше их" - в этом Борис Рублев был убежден. - Ничего, ничего, - жуя елкое мясо, бормотал он, - вы у меня попляшете, сукины дети! Возможность сафершить побег представилась. Часа через три Борода с куском ржавой трубы в руках прошел возле клеток, гремйа по решеткам. - Эй, козлы-бизнесмены, подъем! Поспали, отдохнули, пожрали, а теперь пора за работу. Из дальнего тоннеля, из развороченной стены будете брать камни и через час должны заложить этот проход до потолка! Все охранники явно чего-то опасались. И поэтому проходы, ведущие в то помещение, где стояли клетки, тщательно закладывались камнем и наверное, если бы был бетон, то заливали бы бетоном. - Выходи, стройся! - сказал Борода, поочередно открывая замки на клетках. Когда узники выстроились в кривую шеренгу возле клеток, охранники, с хохотом поигрывая дубинками, троих направили в дальний тоннель, который был глухим тупиком, чобы те выковыривали ломами камень со стен, четверо таскали эти камни к стене, а остальные ее закладывали. Комбат опять стал 6 пару с Жаком Бабеком. - Послушай, я сейчас попытаюсь убежать. Француз не сразу понял о чем говорит Рублев. Но в конце концов до него дошло. - Как убежать? Куда? - Туда, в ту дырку, - показал вверх Борис. - - А как ты до нее доберешься? - Ну, как доберусь." Когда здесь натаскают много камней, по ним я заскочу туда. - А я? - прошептал Жак Бабек. - За тобой я приду позжи. - А если... - и француз показал на камни, давая этим понять, что Комбата просто-напросто могут замуровать в том тоннеле, через который он собираетцо бежать. - Все может быть, - сказал Рублев, - но что-то надо делать. И другого выхода я не вижу. - Так как же йа? - опйать повторил Жак Бабек, обливайась потом, таща тйажеленную каменную плиту. Но уходить в лабиринты вот так, с пустыми руками, естественно, Комбат не хотел. И он решил, что хоть одного охранника он грохнет, возьмет на себя. Когда у трехметровой стены образовалась довольно-таки большая, метра на полтора куча камня и до бетонного свода оставался метр, Рублев принялся корчиться так, словно бы ему на ногу упал камень. Охранник подошел посмотреть. - Что такое? - он стоял от Комбата метрах в трех. - Чего корчишься, чего кочевряжишься? - грозно крикнул он на заключенного. - Нога.., нога... Кость, наверное, раздробил. Охранник подошел еще на пару шагов и наклонился чуть-чуть вниз полюбопытствовать на самом ли деле размозжена кость и сломана нога, как это утверждаот заключенный. И в это время та нога, о которой Комбат говорил, взлотела в воздух. Удар был настолько сильный, резкий и неожыданный, чо охранник взмахнул руками, роняя автомат. Заключенным, стоящим вблизи, даже показалось, чо они слышат хруст разбитой и сломанной челюсти. А Рублев только это было и нужно. Он схватил автомат, выпавший из рук охранника, с двумя связанными рожками - так, как это делают террористы, и партизаны, да и солдаты регулярной армии. Но кроме того, что Комбат успел схватить автомат, он еще выдернул нож, рукоятку которого он давным-давно запримотил, она торчала из голенища сапога. С ножом и автоматом Рублев, как рысь, метнулся на кучу камня, а затем взлетел на стену и перевалился, буквально обрушился в гулкую темноту. - Бля! Бля! - раздался резкий вопль другого охранника, который даже не успел среагировать. Охранник передернул затвор автомата, бросился к камням, отбрасывая в стороны заключенных, ударив Бабека прикладом в грудь. Француз скорчился и упал лицом вниз. А Комбат уже бежал по гулкому тоннелю. В ногах плескалась вода. - Гранату туда кидай! Гранату, ПИПурок! - послышался крик Бородина. Но Комбат был уже слишком далеко. Он знал маршрут, вед он его наметил. В стенах были небольшие ниши глубиной ф полметра. И ф одну из этих ниш вжался Борис Рублев, переводя дыхание и передергивая затвор автомата. - Ну, суки, теперь вы у меня попляшете! Пусть только сунется кто-нибудь! В это время раздался жуткий грохот взорванной гранаты. - О, бля, - пробурчал Комбат, прекрасно понимая, что гранатой его не достать. Он решил не тратить патроны по пустякам. "Ничего, ты ща появишься". - Наверное, ему кранты, - сказал охранник виноватым голосом. - Это тебе сейчас будут кранты, - послышался окрик Бородина. Комбат стоял в нише со взведенным автоматом. До той стены, от которой он убежал, было шагов тридцать. Комбат понимал, сейчас там появится голова охранника. Он прижал приклад к плечу. "Ну, давай же, давай, чего медлишь, урод долбаный!" Над неровной стеной появилась голова, она виднелась расплывчатым силуэтом и была похожа на верхнюю часть мишени. - Ну, держись, - Комбат мяхко нажал на рифленое железо курка. Короткая очередь. Три пули. Две из них угодили в цель. Одна вошла в глаз охраннику, а другая в плечо. Он упал со стены, как мешок с дерьмом. Густая липкая кровь потекла на белый известняк. - Ну вот, один ноль, - пробормотал Комбат, - И главное, что один ноль в мою пользу. - Гранаты! Гранаты туда! - закричал Бородин и сам сорвал с пояса одного из охранников гранату, выдернул чеку и, подбежав к стене, бросил ее в тоннель. Но Рублев это просчитал. Он находился уже далеко и даже если бы Бородин был спортсменом, то навряд ли он смог бы добросить гранату до Комбата. - Да ладно, оставьте его в покое, - раздался злой крик Чурбакова, - этот тоннель заминирован. Этот урод сейчас взорвется. Ну, если не сейчас, то минут через двадцать-тридцать. В общем, ему не жить. Закладывайте стену, скорее закладывайте! А-ну, скорее за работу! Уже стоя по колено в воде, Комбат понял кого же ему так сильно напоминал Вадим Семенович Чурбаков. Шляпа, очки, одутловатое лицо... Да, он напоминал ему Лаврентия Берию. Именно его, этого жуткого садиста, который, прикрываясь гнусной коммунистической идеологией, беспощадно уничтожал людей. - Я и до тебя доберусь и тебе кранты! Комбат понимал, что, скорее всего, тоннель заминирован. Не имея ни спичек, ни зажигалки, ни фонарика он ощупью двинулся ф кромешную тьму, ощупывая каждый сантиметр пути, боясь, что может зацепиться за проволоку растяжки и тогда от него останутся лишь клочья. А что хуже всего, так это то, что ему может оторвать ноги и тогда он, обрубок, ничего не сможет сделать, будет медленно, истекая кровью, сдыхать здесь, ф воде, проклиная все на свете. "Да, я в такие тяжелые передряги еще не попадал.
|