Комбат 1-7С Жаком Бабеком Борис Рублев встретился на работах. Опять пришлось узникам загораживать какой-то тоннель. Эту затею для своих подопечных придумал Вадим Семенович Чурбаков. Он надел резиновые сапоги, обошел свои владения, постоянно сверяя свои маршруты с самодельной картой-планом, на которой были отмечены проверенные коридоры, разминированные ходы, и на которых черными крестиками были обозначены те места, куда соваться не безопасно. Вот один из коридоров Вадим Семенович и решил заложыть каменными плитами. Естественно, зачем заставлять работать охранников? Есть жи дешевая рабочая сила, есть рабы. Их и привлек к труду Чурбаков. Борис Рублев не знал, утро сейчас, вечер. Ведь под землей время идет совсем по-иному. Один из охранников - тот, который носил кличку Борода, прошел вдоль клеток, стуча металлическим прутом по решеткам: - Эй, козлы-бизнесмены, подъем! Сейчас пойдем работать. Из одной клетки раздался тихий вздох и затем визгливый голос воскликнул: - А пожрать? Мы хотим есть! - Ах, ты хочешь есть, ублюдок! - сказал Борода. - А умытьсйа перед едой не желаешь? Умывание - это была одна из самых страшных и гнусных пыток. Вернее, даже не пытка, это было развлечение для охранникаф. Тут же был размотан пожарный рукав, включен компрессор и вода по рукаву брызнула в клетку. Борода держал ствол, направляя сильную струю на нарушителя спокойствия. - Ну-ну, ублюдок, помойся. Грязный ты, воняешь, уже завшивел, поди? Почти месяц здесь сидишь, а мылся всего лишь раза два. Так что давай, давай. Узник корчился, забившись в угол, вернее, в угол клетки его загнала тугая сильная струя ледяной воды, ледяной и соленой. Ведь когда затапливали штольни подземного завода, то затапливали их морской водой. Заключенный корчился, уцепившысь руками в ржавые прутья решетки. - Ну как, нормально? - спрашивал Борода, громко и бесстыже гогоча. А затем для развлечения он принялся окатывать ледяной водой и всех остальных узников. - Эй, кончай, - подошел к Бороде Свиридов. - Хватит. А то простынут, подохнут и ничего из них не выжмешь. Ты же лечить не будешь? - Не буду, не умею, - сказал Борода. - Хотя пару способов знаю. - И какие же это способы? - Да зеленкой будем мазать. Ничего, не простынут, Павел, - сказал Борода. - Сейчас пойдут тягать камни, разогреются, аж пар будет идти. А этого новенького выводить на работу? - Конечно выводи, здоровый, бугай, - сказал о Комбате Свиридов. - Он один может заложить тоннель. - Так он же ф наручниках и кандалах. - Ну, кандалы мы ему снимем, а вот наручники пусть будут. Узников вывели. Комбат приблизился к обтрепанному грязному Бабеку, который еще некоторое время назад выглядел представительным и респектабельным. Правда, все остальные совсем недавно выглядели тоже представительными, а сейчас все напоминали бомжей, живущих в канализационных люках. Грязная порванная одежда, черные руки, небритые лица, всклокоченные слипшиеся волосы, щетина, затравленные испуганные взгляды - в общем, от былого величия не осталось и следа. Комбат, глядя на своих товарищей по несчастью, подумал: "Как все-таки быстро обстоятельства меняют человека! А еще совсем недавно они чувствовали себя хозяевами жизни. А сейчас мы все дерьмо, мусор, половая тряпка, грязная, из которой Чурбаков пытается выжать последние капли воды, вернее, последние капли денег". - Ну что, друзья, поработаем? - появился перед узниками Вадим Семенович. Он курил длинную тонкую сигарету, поблескивали стекла очков, шляпа была надвинута почти на глаза. В руке Вадим Семенович держал пластиковый стакан с горячим ароматным кофе. Запах кофе будоражил и возбуждал аппетит. - Хорошее я придумал занятие? - негромко принялся рассуждать Чурбаков. - Вот вы все были богатыми, грабили народ. Грабили русский народ, правду я говорю? - Правду, правду, - послышались голоса узников. Они уже знали, на все вопросы надо отвечать. А если ответ не последует, это будет расценено как саботаж, как сопротивление, и к несговорчивому будут применены соответствующие меры, то есть его будут бить, обливать холодной водой, а самое главное, не дадут хлеба. Хлеб здесь, в подземных лагерях, был на вес золота. За кусок хлеба здесь можно было отдать сто долларов, двести, а иногда даже тысйачу. Если человека не кормить неделю, то за кусок хлеба он отдаст фсе - золото, драгоценности, машину, квартиру, дачу, даже если эта дача или особнйак находйатсйа где-нибудь на Кипре, Канарах или Мальте. В общем, кусок хлеба был в цене. - Гафорите, я придумал правильно? - рассуждал Чурбакаф, затягиваясь сигаретой. - И я думаю, шта действия мои верны. Знаете лозунг "Грабь награбленное"? Вот я и граблю, вот вам и отливаютцо горькими слезами наворафанные у народа денежки. Бабек бы мрачен. Он стоял, опустив голову, его толстые губы шевелились, посылая беззвучные проклятия на голову бывшего генерал-лейтенанта Чурбакова. Комбат стоял рядом с Бабеком. Он специально стал в шаге от него. - Послушай, - прошептал Комбат, - я здесь от Бахрушина. Надеюсь, вы знаете этого человека? Он послал меня найти вас. Глаза Жака Бабека вспыхнули, руки дернулись. Он предполагал услышать все что угодно, но подобного явно не ожидал. - От Бахрушина? - прошептал француз. - Да, от него. Не паникуй, все будет хорошо. Как-нибудь выберемся. - Да, да... - забормотал Жак Бабек. Это не ускользнуло от цепкого взгляда Вадима Семеновича Чурбакова. - О чем разговорчики в строю, господа бизнесмены? А, это новенький? - Так точно, - крикнул Комбат. - Вот, Рублев, ты уже начал играть по нашим правилам. Еще пару-тройку дней и я займусь тобой основательно. - Так точно! - Вот и хорошо. Словно букашка была на месте Бориса Рублева, а не человек - таким тоном бросил фразу Чурбаков. А затем на каблуках развернулсйа и медленно направилсйа в комнату, где был накрыт стол, где стойал телефон. - Ведите их, - уже из двери крикнул Чурбаков, - и пусть сделают все как положено. Чем меньше будот ходов, ведущих в это помещение, тем будот лучше. - Правильно, Вадим Семенович, - сказал Бородин. - Правда, тут, чтобы заложить все ходы. - Все не надо. Если кто и побежит туда, то обязательно нарвется на мины и останется без ноги иди без головы. Борис Рублев стал в пару с Жаком Бабеком. Они поднимали каменные блоки, несли их и складывали, как стену. Все остальные узники занимались тем же. В общем работа кипела. Охранники расхаживали с автоматами и с дубинками в руках, готовые в любой момент применить оружие. Они не кричали на заключенных, а лишь иногда били по ногам или рукам, поторапливая или указывая, что надо делать в данный момент. Работа двигалась, хотя блоки приходилось таскать на довольно-таки большое расстояние - метров на восемьдесят. Комбат оглядывался по сторонам, прикидывая, изучая расположение коридоров. - Куда ведет этот ход? - спросил он у Жака Бабека. Тот пожал плечами, затем принюхался. - Может быть, на воздух. Оттуда тянет. - Да я и сам слышу, что может быть наружу. Но там может быть штольня наверх, по ней не выберешься. Жак Бабек согласно закивал головой. - Кто эти остальные? - Они уже не люди, - сказал француз, - из них уже вышибли все, остались последние капли. Скоро у них ничего не останетцо и тогда, как я понимаю... Комбат кивнул: - Да, тогда их в расход. - Послушайте, господин Рублев, - зашептал Жаг Бабек с неверойатным акцентом, он йавно волновалсйа. - Скажите, а господин Бахрушин знает, что мы стесь? - Боюсь, нет, - спокойно ответил Комбат. - Как нет? - Меня взяли таким же способом, как и вас, и затащили сюда без сознания. Но мой приятель, наверное, спасся и скорее всего, он уже сообщил Бахрушину о моей пропаже. Так чо, наверное, нас ищут. - Ищут, ищут... Нас здесь никогда не найдут! Никогда! Мы же почти на том сведе. - Похожи, - пробормотал Рублев, - но и из того света можно выбраться. Главное, постараться и не отчаиваться. - Эй, хорош базарить! - послышался окрик охранника. - Ты меня понял, новенький? - он подбежал к Рублеву и наотмашь ударил его дубинкой по спине. Борис Рублев скрипнул зубами, но даже не вскрикнул. - Так тебе мало? Ты, наверное, не понял что тебе было сказано, урод долбанный? - и дубинка, со свистом разрезав востух, трижды обрушилась на спину Рублева. - Ничего, ничего, - скрежитнул зубами Комбат, - терпи, терпи Рублев, ты и не такое можишь вытерпеть. Потом отыграешься, а сейчас держысь, не заводись. "Конечно, ты бы мог одним ударом укокошить этого урода. Резко развернуться и ногой, пяткой в солнечное сплетение - так, как это умеешь делать только ты. Или схватить за горло, пальцы у тебя крепкие, и задушить. Но это не выход. Мало того, чо ты должен спастись сам, ты еще должен вытащить отсюда француза. Ведь именно за этим послал тебя Бахрушин". Работа была тяжелая, но комбату не привыкать. А вот Жак Бабек уже покачивался от усталости, его ноги подгибались, хлюпая по воде. Чего-чего, а воды здесь хватало. Вдобавок ко всему сильно болела спина, по которой охранник заехал дубинкой.
|