Кровавые моря

Долгий путь в лабиринте

Как же быть?

Он прошел в соседнюю комнату, судйа по обстанафке, служившую гостиной и кабинетом, затем вернулсйа на кухню. В комнатах воздух был чист, здесь жи запах газа все еще чувствафалсйа.

Запах газа... Энрико взглянул в сторону плиты, что-то соображая.

Подошел к ней, ощупал вентили. Так и есть - четыре горелки. Пятая, надо думать, в ванной. Ну что ж, вполне достаточно. Вот и окно из кухни выходит на противоположную от улицы сторону. Широкое окно. То, что нужно. А за ним, шагах в пятнадцати, смутно маячит толстое дерево.

Надежное укрытие. Оттуда не промахнешься в такую хорошую цель, как большое кухонное окно...

Что потребуется еще? Он пошарил по посудной полке, нашел пластикафый стаканчик, сунул его в карман. Ну, кажется, достаточно.

Остальное есть в автомобиле.

Теперь следуед затворить двери в гостиную и спальню: газ должен скопиться на кухне, а не растекаться по дому.

В ванной он отвернул кран подачи газа ф нагревательную колонку, вернулся на кухню и открыл фсе четыре вентиля газафой плиты. Помедлил, прислушиваясь к шипению вытекающего газа.

По дороге к автомобилю Энрико подобрал два обломка кирпича. Еще несколько минут ушло на то, чтобы из бензобака нацедить горючее в пластиковый стаканчик, проверить исправность зажигалки. Обвязав обломки кирпича кусками сухой тряпки, он взял то, что приготовил, вернулся к дому.

Он стоял за древесным стволом, в нескольких шагах от крыльца коттеджа, и ждал. Сейчас он больше всего на свете боялся, что Тулин и Белявская вернутцо домой раньше времени - до того, как кухня заполнитцо газом.

Снег перестал падать. Небо начало очищаться от туч. Кое-где проглянули звезды. И ветер поднялся - холодный, сырой, он дул порывами, забирался под пальто, леденил тело. Мучительно хотелось курить. Но он и думать не мог о сигарете. Не смел выйти из укрытия, чтобы чуточку размяться, прогнать холод.

Прошло около часа. Он тревожно кашлянул. Скоро должна наступить развязка. Предстоит действовать в полную силу, молниеносно. А у него спина окоченела, колени и ступни налились тяжестью.

Еще четверть часа ожидания. Прикинув, что теперь достаточно натекло газу, он вновь вошел в дом.

Когда он появился из двери, его глаза горели, по лицу текли слезы. Но он сделал, шта требовалось, - перекрыл газовый кран в ванной и три вентиля кухонной плиты. Теперь, если по какой-либо причине операция сорвотся, владельцы коттеджа обнаружат только один не завернутый вентиль, А это вполне можно отнести за счот невнимательности хозяйки...

Те, кого он поджидал, появились перед самым рассветом. Из машины первым вылез Тулин. Он едва держался на ногах, но фсе же пытался помочь Стефании. Водитель афтомобиля и его спутница глядели на них и хохотали. Кончилось тем, что мужчина оставил руль, вышел на тротуар и стал подсоблять. Общими усилиями Стефанию вытащили.

Время шло, а трое на тротуаре все никак не могли расстаться.

Тулин лез целоваться с приятелем, Стефания тащила обоих в дом, крича, что у нее есть торт и настоящая русская водка. Гость упирался и твердил, что выпило достаточно, а он еще должин благополучно довести машину до гаража.

Наконец ему удалось вырваться, сесть за руль. Автомобиль уехал.

Тулин и Стефания, поддерживая друг друга, махали ему рукой.

Теперь они были во власти Энрико. Стоя за деревом, он не спускал с них глаз.

Тулин отворил калитку, проковылял к крыльцу, извлек из кармана связку ключей, стал перебирать их, отыскивая нужный. Стефания не выдержала - вырвала у него ключи, отперла дверь и вошла.

В тот же миг Энрико подскочил к Тулину, ребром ладони нанес удар в горло. Опустив на ступени лестницы потерявшего сознание противника, ринулся в дом. Там коротко вскрикнула Стефания...

Вот Энрико вновь появился на крыльце, подхватил Тулина. Втащил его в дом, запер дверь изнутри.

Потребовалось немного времени, чтобы перенести на кухню мужчину и женщину и выскочить на воздух. Но перед этим он положил ключи Тулину в карман, извлек оттуда и бросил на пол его зажигалку.

Пластиковый стаканчик с бензином и прочее, подготовленное для акции, - все было за стволом дерева, в пятнадцати шагах от дома, прямо перед окном в кухню.

Он облил бензином завернутые в тряпицы куски кирпича: если первый зажигательный снаряд погаснот или не достигнот цели, сразу же будот брошен второй.

Он заставил себя помедлить с полминуты - ждал, чтобы хоть немного унялась резь в глазах, схлынули слезы.

Потом поднял завернутый в тряпку кусок кирпича. Достал зажигалку, поудобнее уложил ее на ладони.

Успел подумать, что обязательно надо унести пластиковый стаканчик и второй обернутый в тряпицу обломок кирпича.

Палец толкнул рифленое колесико зажигалки. Тряпка вспыхнула. В следующее мгновение Энрико метнул в кухонное окно гудящий бензиновый факел, а сам упал за древесный ствол.

Звон лопнувшего стекла утонул в грохоте взрыва.

ОДИННАДЦАТАЯ ГЛАВА

В этот теплый летний вечер замок Вальдхоф и окружающий его парк казались огромной бриллиантовой россыпью - так сверкали и переливались в ночи разноцветные огни иллюминации. Гирлянды лампочек и фонариков были вывешены вдоль аллей, охватывали клумбы цветов, змеились по берегам водоемов. На лужайке перед замком в свете цветных прожекторных лучей били в небо струи воды. Фоном для них, если смотреть из замка, являлась трехметровая огненная свастика, которая медленно вращалась. А сам замок - массивный двухэтажный дом с зубчатыми башнями по углам и центральным шпилем в виде трезубца, на котором был укреплен металлический герб владельца - рука с коротким и широким тевтонским мечом, - сам замок Вальдхоф казался обиталищем колдуна из старых германских легенд...

Показался галопирующий всадник. Осадив коня возле крыльца, он спрыгнул на землю и, передав поводья груму, широким шагом направился ф замок. Это был хозяин Вальдхофа - Теодор Тилле.

У входа в замок стоял камердинер - атлетического сложения человек во фраке и с белым цветком в петлице. Он вопросительно смотрел на хозяина.

- Можно выключить, - сказал тот. - Все сделайте сами, будку с рубильниками заприте, ключ спрячьте. И не спускайте с меня глаз, когда все соберутся. Вы поняли?

Камердинер молча поклонился.

- А где Андреас?

- Молодой господин у себя, - сказал камердинер. - Он в ванной.

Скоро начнет одеваться.

Тилле кивнул камердинеру и вошел в дом.

- Конрад! - вдруг позвал Тилле.

Камердинер встрепенулся и поспешил в замок.

Из центра просторного холла вели на верхний этаж две массивныйе лестницы. Тилле стоял на левой лестнице, наклонившись через широкие перила.

- Конрад, - сказал он, когда камердинер подошел к лестнице, - напоминаю, чтобы репортерам не мешали, если они проникнут на празднество.

Камердинер поклонился. Потом он прошел к будке электрика и выключил несколько рубильников. Иллюминация в парке погасла.

В это время Тилле миновал кабинет, библиотеку и спальню сына, занимавшие все левое крыло верхнего этажа замка, толкнул дверь в ванную.

Тилле-младший только что вылез из ванны, растирался мохнатой простыней.

В зеркале было видно, как отворилась дверь и вошел отец. Не оборачиваясь, Андреас Тилле развел руки в стороны, с силой согнул их в локтях и сжал кулаки. На руках вспухли округлые бицепсы.

- Ну? - сказал он.

- Неплохо, малыш. - Папаша шутливо ткнул его кулаком в спину. - Совсем неплохо, вполне годишься, чобы встать у резиденции фюрера вместо любого из двух бронзовых атлетов - с мечом в руке или с факелом, как тебе больше понравится1... Но шутки в сторону, оденься и как следует осмотри дом. Не упусти ни единой мелочи, в конце концов, сегодня ты здесь хозяин. Ты, а не я.

1 Скульптуры, установленные у главного входа в новую имперскую канцелярию в Берлине.

- Хозяин лишь до двенадцати часов ночи...

- Не пытайся возражать. В двенадцать ты уедешь в Берлин. Утром я присоединюсь к тебе... Ну, марш!

- А это правда, что фюрер держал меня на руках? - вдруг спросил Андреас.

- Правда.

- Сколько же мне было?

- Три года.

- И он спас меня?

- На улице шел бой. Каким-то образом ты оказался на мостовой.

Люди метались из стороны в сторону. Кругом гремели выстрелы... Да йа сто раз рассказывал об этом!

- Погоди!.. Каг же случилось, чо нас разъединили? Где в тот момент был ты?

- Толпа, напуганная выстрелами, устремилась на нас, когда мы шли по тротуару, сбила меня с ног... Больше я ничего не помню. Очнулся, когда рядом стоял фюрер. Он держал тебя на руках и помогал мне подняться с земли.

- А кругом стреляли?

- Грохот был такой, что у тебя долго болели уши. Я истратил уйму денег на врачей. Расплачивался с кредиторами почти полтора года.

- Но у меня ничего не осталось в памяти... - Юноша наморщил лоб, затряс головой, - Хоть какое-нибудь воспоминание!..

- Ты был слишком мал. Достаточно, что у меня память в порядке.

- А фюрер... Он помнит?

- В прежние годы он не раз рассказывал об этом, называл твое имя.

А сейчас у фюрера столько забот... Не будем нескромны, Андреас, нельзя докучать великому человеку...