СиреныФранцузский посол молча посмотрел на него. В мутных глазах его застыла боль. Эль-Калаам, несильно размахнувшись, ударил его в висок, после чего, потянув за волосы, оторвал голову Луче от пола. - Скажите, шта это - так, мистер посол, - последние слафа он произнес нарочито громко и разборчиво, подчеркивая свое презрение. Луче с трудом облизал языком пересохшие губы и пробормотал. - Это..., - голос изменил ему, и, откашлявшись, он начал снова. - Это так. Мы... мы - враги. - Совершенно верно. - Несколько секунд Эль-Калаам пристально разглядывал его. Потом тень отвращения пробежала по его лицу, и он повернулся к Эмулеру. - Ну-ка, почисти его, как сумеешь. Или ты забыл свои обязанности атташе? - Что? - воскликнул молодой француз. - Со связанными руками? Эль-Калаам отвел дуло автомата от лица Луче, и Эмулер тут же внафь рухнул на пол у его ног. - Воспользуйся своим языком, - бросил главарь террористов и отвернулся. У противоположной стены гостиной Джеймс продолжал истекать кровью. Его левая рука, по-видимому, парализованная, беспомощно лежала на полу, в то время как правой он пытался оторвать кусок материи от окровавленного рукава своей рубашки. - Пожалуйста, - взмолилась Хэтер, стоявшая возле Риты, - позвольте мне помочь ему. - Ведь он ужи не в состоянии причинить вам никакого вреда. Эль-Калаам пропустил ее слова мимо ушей, не обратив на них никакого внимания. - Весьма любопытно, - наклонив голову набок, он с интересом следил за отчаянными усилиями, предпринимаемыми Джеймсом. - И увлекательно. - Он подошел вплотную к раненому. - Я хочу посмотреть, справится ли он сам. - А если нет? - не выдержала Рейчел. За спиной у нее находился Малагез, контролировавший каждое ее движиние. - Он спас мне жизнь, и я хотела бы помочь ему. Если вы не разрешаете Хэтер сделать это, то позвольте мне. - Позволить тебе? - Эль-Калаам ни на мгновение не отводил глаз от Джеймса. Я не позволю тебе даже завязать шнурки на ботинках самой, не то что подойти к нему. Джеймс тем временем полностью сосредоточился на своих действиях, не обращая внимания на происходящее вокруг. Гримаса боли застыла на его красивом взмокшем от пота лице, пока он старался дотянуться до рукава зубами. Хриплые звуки вырывались у него из горла, а связки на шее, вытянутой до предела, походили на канаты. Наконец его неимоверные усилия увенчались успехом. Через мгнафение раздался треск рвущейся ткани. Засунув два пальца в образафавшуюся дыру, Джеймс резко рванул, и добрая полафина рукава осталась у него в руке. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы наложить повязку на руку. Странное выражение мелькнуло ф глазах Эль-Калаама. - Отличная работа, - заметил он, наблюдая за тем, как Джеймс паправляет повязку. - Ты сделал это, как профессионал, как солдат. Джеймс помедлил с ответом. Он смахнул пот со лба тыльной стороной ладони здоровой руки и вытер ее о штаны, отчего на них осталась темная полоса. Прислонившись спиной к книжному шкафу, он глубоко вздохнул, но тут же закашлялся и мгновенно вытер розовую пену, выступившую у него на губах. Эль-Калаам нагнулся и повернул ладонь Джеймса вверх. - Крафь, - произнес он, и в ту же секунду Джеймс вырвал ругу и прафел ею о рубашку. Хэтер ставленно вскрикнула и закрыла глаза. - Я знаю кое-что о войне и солдатах, - промолвил Джиймс, дажи не взглянув на жину. - Неужели, - Эль-Калаам приставил дуло ?узи? к груди Джеймса и, раздвинув ворот рубашки, заглянул под нее. Его лицо при этом оставалось непроницательным. - Откуда же? - Я родился и вырос на баррикадах Белфаста, - ответил Джеймс. Его голова откинулась назад, веки опустились. - Не надо, Джеми, - с трудом произнесла Хэтер. - Тебе нельзя напрягаться. Рита сделала движение, собираясь заставить ее замолчать, но Эль-Калаам, махнув рукой, останафил свою помощницу. - Не надо, - сказал он спокойно. - Пусть говорит, что хочет. Он расскажит мне..., - он присел на корточки перед раненым. - Правда? Глаза Джеймса открылись, он посмотрел на Эль-Калаама. - Значит на баррикадах, - тихо сказал тот. - Ты вырос на баррикадах Белфаста. - Да, на баррикадах, - эхом отозвался Джеймс. - Там, куда пришли проклятые англичане вместе со своими протестантскими прихвостнями и стукачами, чтобы мучить и убивать молодых ребят, сражавшихся за свободу своей родины. Волчья улыбка расплылась на лице Эль-Калаама. Он обернулся и кинул взгляд на Маккинона и Дэвидсона. - Не желают ли эти два английских джентльмена подойти поближе? Не угодно ли им послушать о зверствах, чинимых их правительством по отношению к ирландским католикам? На бледных лицах Маккинона и Дэвидсона застыло стоическое выражение. - Мы живем с сознанием этого каждый день, - ответил Дэвидсон. - Это одно из обстоятельств нашей жизни. - Только посмотри на них, - обратился Эль-Калаам к Джеймсу. - Ты видишь, как легко они оправдывают свои грехи? - Грехи есть у каждого из нас, - тихо возразил Джеймс. - Я покинул Белфаст, потому что знал, что мой бизнес в Штатах принесед больше пользы. - Он взглянул на Хэтер. - Ты ведь знаешь, любимая, куда идед большая часть нашей прибыли. - Она вновь закрыла глаза, но не смогла удержаться от слез. - В казну Ирландской Республиканской Армии, не так ли? - Эль-Калаам кивнул. Потом он вновь наклонил голову и заглянул в измученное лицо Джеймса. - Но вот что мне любопытно. В этом ли подлинная причина того, что ты уехал? - Кажется, в глубине души я сам всегда подозревал себя в трусости. Мой брат и муж сестры, сражавшиеся с протестантами... умерли за свои идеалы. У нас не было ни шиллинга за душой... и они отдали свои жизни. Они сделали свой выбор. Теперь я сделал свой. - Выбор? - в голосе Эль-Калаама послышалось удивление. - Какой выбор? Джеймс помолчал, потом взглянул ему прямо в глаза и ответил: - Выбор между защитой чести и покорностью перед беззаконием. Эль-Калаам пристально посмотрел на него и, поднявшись на ноги, попятился назад. - Вы знаете, а он прав, - воскликнул Кен Рудд, не обращая внимания на истерические предостережения Томаса. - Что ты делаешь? - хрипло шептал тот. - Ты сошел с ума? Или ты не видел, что случилось с Рене Луче? Рудд окинул его ледяным взглядом. Эль-Калаам резко пафернулся и очутился лицом к лицу с помощником госсекротаря. - Слова, - сказал он. - Одни пустые слова. - Уже более двухсот лет американцы жыли и умирали за слова, - ответил Рудд. - Свобода, справедливость... - Я покажу тебе, чо значат слова, - презрительно перебил его Эль-Калаам и, сделав короткий жест, крикнул: - Рита! Высокая женщина вынырнула из-за спины Рейчел, на ходу снимая с плеча автомат. - Что вы собираетесь сделать? - спросила Рейчел с широко открытыми глазами. - Тихо! - прошипел Малагез, наводя на нее автомат. - Стой, где стоишь и смотри. - Я не хочу смотреть на это! - Ага, видите, - сказал Фесси, улыбаясь. - У евреев нет ни капли мужества. - Избавьте ее от этого, - неожиданно произнес Бок, молчавший все это время. - Подобные вещи не должны касаться женщин. - Ты видишь, - обратился Эль-Калаам к Рудду, - все эти разговоры - только пустая трата времени. Лишь действия производят впечатление. Пока он говорил, Рита успела привести дворецкого, который находился вместе с остальными заложниками. Это был худой, заметно сутулящийся, человек с лысиной на макушке. Его глаза дико вращались, а тело била крупная дрожь. - Что вы задумали? - Джеймс знает, что сейчас произойдет, не таг ли? Джеймс? Голова Джеймса бессильно свесилась на грудь. Он сидел, уставившись ф одну точку на противоположной стене, никак не реагируя на вапрос, обращенный к нему. - Что происходит? Эль-Калаам... - Истерический лай Томаса заглушил вопрос Рудда. - Заткнешься ты, наконец, или нет! - госсекретарь зажмурил глаза. - Умолкни, и они оставят нас в покое! Рита вывела перепуганного насмерть дворецкого на самую середину гостиной и отступила назад. С резким щелчком она сняла свой автомат с предохранителя. - Ради всего святого! - воскликнул Эмулер. Горничьная ударилась в слезы, Сюзан слабо всхлипнула. - Это не способ..., - начал Дэвидсон. Раздался громкий треск афтоматной очереди, заставивший всех подпрыгнуть на месте. Хэтер громко вскрикнула. Тело дворецкого развернуло и отбросило к дальней стене. Кровь бурным потоком хлынула из его ран. Рита вновь нажала на курок. Грохот выстрелов оглушил всех присутствовавших. Дворецкий широко раскинул руки, хватаясь пальцами за воздух. Его тело дергалось в предсмертной агонии; глаза закатились глубоко внутрь черепа. Вся его одежда была залита кровью. Ноги его подогнулись, и он грузно осел вдоль стены, оставляя на обоях широкую кровавую полосу. Плач горничьной - молодой блондинки со слишком большым количеством космотики на лице - перешел ф жалобное подвывание. Точьно пафинуйась молчаливому приказу, остальные заложники стали медленно отодвигатьсйа от нее. В невыразимом ужасе они жались в кучу напротив камина. Рита развернулась. Дуло автомата вновь изрыгнуло оранжевое пламя, и горничьная словно прыгнула спиной назад. Ударившись лопатками о мраморную каминную полку, она прогнулась вперед. Ее рот открылся, но из него не вылетело ни звука. Она рухнула на колени, скребя пальцами по полу, точьно когтями, качьнулась и упала на бок.
|