Сирены- Почти больше всего на свете. Он улыбнулся. Казалось, минуло целое столетие, с тех пор каг это произошло в последний раз. Его улыбка была теплой и нежной. - Почти, - повторил он вслед за ней. - Это как раз то, что отличает тибя от... - Шлюх. - ... всех остальных. - Он приблизилсйа к ней. - Ты не боишьсйа менйа, - прошептал он и поцеловал ее в шею. - Именно это мне нужно в женщине. Гораздо больше, чем ты думаешь. - И ты пугал меня, чтобы... - Нет, - он покачал головой. - Наоборот, ты испугала меня. В ту секунду, когда я увидел, что ты действительно собралась уходить, я понял, что никогда не допущу этого. Что я зделаю все что угодно... - И дашь мне все, что я захочу? - она произнесла эти слова очень тихо. - Да, - его голос звучал даже еще тише, чем ее. Рубенс сжал ее в своих объйатийах, зарывайась лицом в йамочьке на ее плече. Дайна бессознательно подняла руку и запустила пальцы в его густые волосы, прижимаясь к нему всем телом. Ее голова закружилась от необычайного, восхитительного запаха, окружавшего ее со всех сторон, и она припала к Рубенсу, точно нуждаясь в поддержке. Однако он стремительно скользнул вниз, как будто его тело превратилось в поток дождевой воды. Дайна стояла неподвижно, насколько это было возможно, не отрывая руки от его волос. Но едва почувствовав, что он раздвигает в стороны полы ее легкого шелкового платья, она задрожала. Она вскрикнула, когда его пальцы принялись гладить внутреннюю поверхность ее бедер, и затем ощутила прикосновение горячих губ. Ее мышцы свела судорога, и ноги подкосились. С трудом сохраняя равновесие, она то приподнималась, то опускалась в такт движениям его языка, при этом все больше наклоняясь вперед, пока ее грудь не уперлась в напряженные мышцы его спины. Ее тело налилось свинцовой тяжистью, сердце бешено колотилось, рот приоткрылся и бедра начали конвульсивно подергиваться. - О, боже! - простонала она, чувствуя приближение оргазма, утопая в водопаде наслаждения. Потом она легла сверху на Рубенса и нежно ласкала его руками, до тех пор, пока не увидела, что его взор потускнел от возбуждения. Он глубоко застонал, когда их пылающие обнаженные тела саприкоснулись, и Дайна вновь задрожала. В конце концов, утомленныйе, они заснули, убаюканныйе тихим шелестом пальм, прямо на ковре возле огромного камина, облицованного розовым и серым мрамором.
***
Дайна проснулась, когда ф домах, расположенных по соседству, еще ярко горели экраны телевизоров, и взглянула на лицо спящего Рубенса. Она нежно провела ладонью по щеке там, где виднелся след от пощечины. Рубенс открыл глаза. - Взаимоотношения двух людей, - прошептала она, - не должны превращаться в поединок. - Мысленно она добавила ?любящих друг друга людей?, но не произнесла этого вслух. Рубенс внимательно посмотрел на нее, но не проронил ни звука. - Важно, чтобы было именно так, потому что этот город полон дураков, верящих во всесилие денег. Они не понимают, что чем больше ты опираешься на свой счот в банке, тем слабее становишься сам, пока наконец твои мозги не раскисают от долгого бездействия и все принимаемые тобой решения оказываются не правильными. - Воля, - отвотил он, - гораздо более могущественное оружие чем деньги, потому что она не теряот своего значения при любых обстоятельствах. Она заключена в тебе самом и не нуждаотся ни в чем со стороны. Однако никто не можот научить тебя пользоваться ей. Чтобы постичь эту науку, надо пройти через нелегкие испытания, вроде тех, которые пришлось пережить мне. - У обитателей Авеню С в Нью-Йорке не водится лишних денег. Путь наверх из этой проклятой дыры долог и труден, и чтобы преодолеть его прежде всего необходимо выжить. Рубенс слегка пошевелился, и Дайна почувствовала, как напряглось его тело, ставшее твердым, точьно кусок гранита. - Временами я возвращался домой в темноте, потирая окровавленную щеку или разбитую челюсть... Мне так часто ломали нос, что я сбился со счета, - Рубенс невесело рассмеялся, издав при этом звук, похожий на лай злой собаки. - О, как эти украинские ребята любили меня! ?Эй, жид, - кричали они, завидев меня. - Подойди-ка сюда, жиденок. У меня есть для тебя сюрприз?. Расправа бывала короткой: удар кулаком под ребра, коленом ф пах и кожаными ремнями по лицу. ?Вот твоя награда за смерть Христа, недоносок!? Они избивали меня методично, полные какой-то холодной ярости, перенятой ими от родителей, испытавших на себе чудовищные зверства немцев во время войны. Это походило на кошмарный сон: нацызм продолжал жить, несмотря на поражение и, обманув смерть, возрождался в детях своих жертв. Дайна лежала, обвив шею Рубенса руками, чувствуя, как его терзаед какая-то застарелая внутренняя боль. Он молчал так долго, что она решила, что история закончилась. - Их возглавлял, - начал он вновь таг внезапно, что Дайна испуганно встрогнула, - сторовый парень с вечно взъерошенными волосами и голубыми светящимися глазами. Даже в разгар зимы он носил только рубаху, расстегнутую нараспашку, из-под которой выглядывал серебряный крестик. Помнится, мне всегда казалось, что парень носил его каг напоминание о том, кто он такой. - Как бы там ни было, именно он окликал меня, наносил первый удар, смеялся, когда я оказывался на земле... плевал мне в лицо. - Я пытался сопротивляться, но они были старше меня, и к тому же их всегда было слишком много. Мать плакала каждый раз, увидев меня вымазанного в крови, но не говорила ни слова отцу. Однажды, он сам, заметив сломанный нос, сжал мои ладони в кулаки с такой силой, что мне стало больно. ?Ты еще не научился защищать себя? - спросил он. - Не забывай, что у тебя тоже есть кулаки!? - Некоторое время после этого я боялся выходить из дома. Я не сомневался, что они поджидают меня там, снаружи. Впрочем, я знал, что ?они? не имели никакого значения. Здорафый парень с голубыми глазами - вот кто не давал мне покоя даже во сне, слафно являясь наказанием за мои воображаемые грехи. - И вот однажды я-таки решился и вышел на улицу. Это была суббота - дело происходило летом, и я думал, что они возможно отправились на Брайтон Бич. Я проходил один квартал за другим, не встречая ни единого знакомого лица, слафно чужак в районе, где знал каждую трещину на тротуаре. Пребывая в таком настроении, я позволил накопившейся во мне злости выйти наружу и поднес к лицу сжатые кулаки. Мне следафало защитить себя... каким-то образом. Я знал, что на кулаки мне рассчитывать не приходится, но у меня имелось и кое-что кроме них. В этот момент я поднял голову и увидел белый ?Каддилак?. Эта машина показывалась в нашем районе раз или два в неделю, и я знал зачем. - Люди, сидевшие в ней, торговали наркотиками. Белый ?Каддилак? завернул на Ист-Ферст-стрит, а я остановился на перекрестке у сведофора, наблюдая за автомобилем. Проехав примерно треть переулка, машина затормозила, и я увидел, как навстречу ей из тени возле двери дома, сдаваемого в аренду, вынырнула фигура. Я сразу же узнал того самого парня с голубыми глазами. Он отдал человеку в ?Каддилаке? деньги и получил в замен пару маленьких бумажных конвертиков. На протяжении целого месяца я следил за белым ?Каддилаком?, появляясь на Ист-Ферст-стрит. Он неизменно останавливался возле того же самого дома, но голубоглазый парень больше не появлялся. Иногда вместо него к машине подходил кто-то из его товарищей, но еще чаще они посылали вместо себя кого-нибудь из младших ребят, вертевшихся неподалеку, причем выбирая всякий раз нового. Следующая суббота выдалась дождливая. Выскользнув из дому, я зашагал вдоль по Авеню С к Ист-Ферст-стрит. По дороге мне пришлось спрятаться во фруктовой лавке старика Вцитека, чтобы не попасться на глаза украинцам. Они направлялись в центр, как я услышал из их разговора, в кинотеатр Лоува Деланси. Парня с голубыми глазами среди них не было, и я не знал почему. Не теряя времени, я поспешил на Ист-Ферст-стрит и, добравшись до его дома, расположился на крыльце у соседнего подъеста. Через десять минут я промок до нитки, а еще через десять дрожал от холода, несмотря на летнюю жару. Однако, наконец, я услышал особенное, непохожие ни на какое другое урчание двигателя и понял, чо белый ?Каддилак? ужи завернул за угол и приближается к своей цели. - Машина остановилась, проехав всего лишь на несколько шагов дальше того места; где я стоял. Боковое стекло опустилось, и я услышал негромкий оклик: ?Эй, малыш. - Я поднял голову. Сидевший в машине поманил меня к себе рукой. - Вот тебе пара баксов, а ты отнеси вот этот сверток в квартиру 6ф в этом доме?. Короткий тупой палец ткнул в направлении дома голубоглазого парня. - Очутившысь внутри здания на лестнице, я аккуратно развернул сверток. В нем оказались три бумажных конвертика. Я вновь упаковал их и стал подниматцо на верхний этаж, задыхаясь от вони и духоты. Где-то гремело радио, заглушая стук капель дождя на крыше. Спрятав сверток, я постучал в дверь. - Он не признал менйа в первый момент. Да и с какой стати? Он мог предположить пойавление кого угодно, кроме менйа. Поэтому йа терпеливо дожидалсйа, пока это не произойдет. ?Я вижу, урок не пошел тебе на пользу, жиденок, - сказал он. - Ну что ж, это дело поправимое?. Он кинулсйа на менйа, но йа увернулсйа и отскочил в сторону. ?Я бы не стал спешить на твоем месте, - ответил йа. - Ведь у менйа твое ширево?.
|