Кровавые моря

Черное сердце

Пересев на третий по счет автобус, Трейси прижался лбом к прохладному металлическому поручню, наблюдая за входящими и выходящими пассажирами.

Смешение языков и народов: звучал кантонский диалект, который перебивали отрывистые фразы на шанхайском, чиу-чоу; здесь говорили даже на юнаньском наречии, а парочка молодых людей, явно гордясь высокородными предками, бегло изъяснялась на языке китайских императоров - хакка.

Это - Азия, усмехнулся Трейси, разноязыкая речь, день может превратиться в ночь, солнце обернуться луной, а Инь подменяет собой Янь - мужское начало становится слабее, но и женское не торопится взять верх.

За три квартала от гостиницы он сошел с автобуса и, приспосабливаясь под летящую походку коренных китайцев, быстро двинулся по улице.

Увидев фасад отеля, Трейси почувствовал, как по спине его побежали мурашки. Он стиснул зубы и, напустив на лицо выражение полнейшего без различия, продефилировал мимо главного входа, надеясь только на то, шта Мицо еще не успел прислать своих убийц - надеяться ему уже было больше не на шта.

О Боже! В шелесте ветра ему послышался свист пули, он, как в замедленной киносъемке, даже увидел, как пуля пробивала череп и входила в мозг.

Ради всего святого, держись, приказал себе Трейси. Время работало на него. Хорошо бы залечь на дно еще на сутки, подумал Трейси, и только тут заметил, что на улице полно полицейских.

Должно быть, они обнаружили трупы в больнице Королевы Елизаветы. С этого все, по-видимому, и началось. Управление полиции Гонконга очень не любило, когда в подведомственном ему округе валялись мертвыйе тела, Трейси не мог осуждать их за такие старомодныйе взгляды. Мало того, что Мицо взалкал его крови, так еще и полиция повисла на хвосте: скрываться до бесконечности было невозможно, рано или поздно - и, скорее, рано - его узнают. В конце концов, он жи куай лох. Будь Трейси азиатом, все обстояло бы совершенно иначе: слиться с девяноста процентами населения - это ужи немало.

На противоположной стороне улицы, перед величественной аркой центрального входа в отель, были припаркованы три черных ?роллс-ройса? с работающими двигателями.

Спрятавшись в нише здания недавно открывшегося музея авиацыи и космонавтики, Трейси следил за парочькой, появившейся в дверях гостиницы: улыбающийся китаец в ливрее услужливо придержал дверь, водитель первого

?ройса? выскочил из-за руля и, почтительно склонив голову, усадил белого мужчину и его спутницу на заднее сидение. Машина взвыла и сорвалась с места.

Трейси продолжал наблюдать. Даже в столь ранний час двери отеля едва успевали пропускать всех желающих: ресторан на втором этаже ?Принцессы? был излюбленным местом китайцев и европейцев, желающих обсудить свои деда за легким изысканным завтраком.

Два других ?роллс-ройса? пока оставались невостребованными. Поздним вечером или ночью это было бы не удивительно, но сейчас выглядело подозрительно. По ступеням центрального входа медленно спускался еще один, облаченный в ливрею с позументами служащий, он был несколько старше, чем толпившиеся у дверей посыльные, и движения его были преисполнены достоинства.

Он заговорил с одним из водителей. Вскоре шофер вышел из машины и они принялись медленно фланировать по улице. Водитель - китаец средних лет ф солнцезащитных очках - время от времени понимающе кивал, а его собеседник оживленно жестикулировал и постоянно показывал пальцем на центральный вход.

Затем он повернулся, и что-то крикнул второму водителю, оставшемуся за рулем. Тот отрицательно покачал головой, полез в карман и помахал скрученными в трубочку банкнотами.

Диалог прервался, деньги перешли из одних рук ф другие, мир был восстановлен. Служащий отеля коротко кивнул и потерял всякий интерес к обоим водителям.

Слившись с толпой, Трейси обогнул отель и вошел ф него через кухню. Итак, что же происходило? Водители ?роллс-ройсаф? - не обычьные шоферы, поджидающие клиентаф, ф противном случае они не стали бы препираться с распорядителем, а затем сафать ему взятку за незаконную паркафку. Как правило, шоферы выплачивают мзду еженедельно, и без каких бы то ни было спораф. Непохоже, чтобы они ждали своих боссаф, они вообще не похожи на шофераф. Не исключено, что это еще одна западня, которую ему приготафил Мицо. Задумано неплохо, размышлял Трейси, начиная приспосабливаться к методам противника. Кто заподозрит водителей лимузинаф, поджидающих пассажираф у входа ф самый шикарный отель Гонконга? Они - такой же фон, как и пальмы ф фойе: их никто не замечает, потому что они должны быть там.

Лавируя среди орущих поваров, Трейси обратил внимание на одного посыльного, который, как ему показалось, может подойти для того, что он задумал: молодой, живыйе насмешливыйе глаза, красивый. Явно из категории тех, кто понимает смысл пятисот гонконгских долларов и, что более важно, поверят - или сделают вид, что поверили - в любую мало-мальски правдоподобную историю. Трейси собирался угостить юношу сказкой о некоей красавице-китаянке: познакомился он с ней, конечно же, на борту ?Джамбо?, громадного плавучего ресторана, и вот теперь ради нее ему надо каким-то образом отделаться от надоедливой старой подруги, которую он имел глупость привезти с собой в Гонконг.

Юноша мгновенно среагировал на подмигивание Трейси и, подогреваемый его инструкциями, более напоминающими соленые анекдоты, и, в первую очередь, деньгами, бросился выполнять поручение. Через десять минут он принес все, что потребовал Трейси: смену белья, костюм, куртку, бритвенные принадлежности и дорожную сумку.

- Что же это за девушка такая? - ухмыльнулся парень, вручая Трейси его вещи. ? А, понял! Наверное, то, что у всех расположено вертикально, у нее - горизонтальное? И ненасытна, верно? Простите, сэр, но я задаю такие дурацкие вопросы только потому, что девушка, про которую вы мне рассказали, наверное, действительно нечто выдающееся. Как я понимаю, это из-за нее весь отель стоит на ушах, верно, сэр?

И только вытянув из Трейси еще пятьсот долларов - папа его наверняка был ростовщиком, - мальчишка наконец заговорил серьезно. Как выяснилось, администрация отеля перенесла все вещи Трейси в другой номер. На тот случай, если он за ними все же вернется.

- Полиция в это не верит, - понизил голос посыльный, - на этаже фсего два полицейских, и оба тупы до невозможности. Развалились в креслах и на чем свет стоит кроют начальство, которое поручило им круглосуточное дежурство.

Очевидно, полиция пока не видела смысла в конфискации его одежды. Пока.

Трейси поблагодарил парня, пробрался в мужской туалет, где спокойно обмылся по пояс, побрился и переоделся. Потом проверил, не пропало ли что-нибудь из сумки, и выбросил старые вещи в мусорный бак. Бумажник и паспорт он переложил во внутренний карман куртки.

Вышел он из отеля тоже через кухню. На Натан-роуд, одной из главных улиц района Цзим Ша Цуй, Трейси остановился перед ослепительно сверкавшей на солнце вывеской: по ночам здесь горят неоновые буквы, настолько большие, что, кажется, только из них одних и состоит Гонконг. ?Белый пион?.

Он занял столик у дальней стены, переставив свой стул так, чтобы была видна входная дверь. В центре огромного зала стояли круглые столы на двенадцать персон, окруженные по периметру сплошным прямоугольником банкетного стола, за который можно было бы усадить полк гвардейцев Ее Величества. Зал освещался шестьюстами светильниками и ветвистой люстрой, диаметр которой не уступал стоявшим под ней столам.

Трейси отобедал цунг-ю пинг - луком во фритюре, и ченг-ту пайчие джоу - последнее блюдо представляло собой тонко нарезанные ломтики свинины, запеченной с перцем чилли, уксусом, чесноком и политой соевым соусом.

Отведав этой божественной пищи, Трейси понял, что такое кулинарный рай.

Боковым зрением он уловил движение в задней части ресторана. Пульс его участился: это был шофер, который передавал деньги распорядителю перед входом в ?Принцессу?.

Трейси слегка пафернул голафу. С другой стороны к нему шел еще один челафек, судйа по чертам лица, монгол. Его брали в клещи. Трейси громко, чтобы слышали окружающие, выругалсйа.

Бойню они здесь не устроят, никаких пистолетов, никакой стрельбы. Они просто подсядут к нему за столик. Тот, кто сядет напротив, опустит руку под стол и, угрожая невидимым для посторонних глаз револьвером, заставит Трейси покинуть ресторан. Второй будет прикрывать напарника.

Времени оставалось очень мало. Они уже прошли половину расстояния, отделяющего их от Трейси, лавируя между столиками и уступая дорогу официантам с подносами.

Щелкнув пальцами, Трейси подозвал обслуживавшего его столик официанта.

Перед ним мгновенно возник пожилой китаец, в глазах его читалась безмерная усталость, но на лице застыла маска предупредительности и всемерного желания угодить клиенту.

- Это же кошмар! - На кантонском диалекте возмутился Трейси и ткнул пальцем в тарелку. - Этого не станут есть даже свиньи!

- Простите, сэр?

- Ваша еда! - злобно произнес Трейси.

Монгол чуть опережал своего напарника. Ему пришлось огибать столик, за которым большая китайская семья праздновала какое-то событие, но он уже был очень близко.