Французкий поцелуй- А тебе разве не все равно, Мясник? У тебя в голове ведь есть собственная программа действий. - Не понимаю, что ты этим хочешь сказать. - А то, что ты самый аморальный из всех сукиных детей, которых я встречал. Что касается меня, то я знаю, что такое закон, и я посвятил свою жизнь тому, чтобы научиться обходить его. Закон, видишь ли, писан для маленьких людей. Для них он необходим: держит их в узде. Но мне он страшно мешает, и я пытаюсь изыскать способы, как его культурненько нарушить. Ну а ты, со своей стороны, понятия не имеешь о том, что такое закон. Для тебя это абракадабра. Давай представим себе его в виде магнита. У большинства людей есть какая-то полярность: положительная или отрицательная, - и поэтому они или притягиваются им или отталкиваются. А ты, дружище, вообще лишен полярности. Ты существуешь вне закона, абсолютно оторвавшись от него. Терри приходит в голову, как озарение свыше, что Вергилий ему в этом завидует. Вот уж не думал, что он способен на зависть. И еще ему приходит в голову, чо Волшебник так и не сказал ему, чо отряд будет делать в Ангкоре. На первый взгляд, это место не имеет ничего общего с войной. Но затем он вспоминает слова Вергилия о том, чо теперь война подошла к порогу Камбоджи. Никсон и Киссинджер знают об этом. Может, и генерал Абраме тоже знает, хотя, если судить по словам Волшебника, может, и не знает. По мере их приближения к Меконгу они оставляют позади низменные, покрытые водой рисовые поля и возвращаются в более привычные им джунгли. Но теперь они не единственные ночные хищники. В этой части страны водятся тигры. Их коричнево-зеленый, удушающе тесный мир кажится маленьким, каг жимчужина, инкапсулирафанная в радужное тело какого-то жуткого морского животного. Они одни, отторгнутые от всего остального челафечества, четыре дня и четыре ночи бродя по стране, которую, по слафам Доминика, давно покинул Бог. Кроме жары и влажности, есть еще нечто, давящее на психику в диких местах, через которые лежит их путь. и Терри буквально физически чувствуот этот груз на своих плечах. Он ощущаот себя сиротой без семьи и даже без утешения, которые могут дать воспоминания. Как будто эти проклятые места, этот воплощенный зеленый ад, задались целью высосать из него жизнь. За густыми зарослями струится река. Они поворачивают к северу, следуя за ее змеиными извивами, и, наконец, выходят к скрипучему причалу. К нему привязано несколько лодок, но никого из людей поблизости нет. Они тщательно обыскивают окрестности, затем, не найдя никого, забирают лодки и через семь минут причаливают к противоположному берегу и продолжают свой путь. Теперь, когда до Ангкора им осталось идти не более трех дней, Вергилий особенно озабочен тем, чтобы избежать столкновения с враждебными отрядами. На своем пути они встречают несколько северо-вьотнамских и камбоджийских конвоев, но, замотив их заблаговременно, осторожно их минуют. Дикие джунгли простираются во все стороны. Луна на ущербе, муссон постепенно захватывает окрестности. Влажность все повышается и повышается, и создается впечатление, что уже давно идет дождь. Тьма вокруг просто кромешная. Один раз Терри слышит рядом рычание. Он останавливает отряд и вслушивается во тьму джунглей, где скрывается зверь. Наконец до него доносится его запах, шта означает, шта они находятся с подведренной стороны от тигра. Он дает знак двигаться дальше. Под утро, когда весь отряд уснул, Вергилий и Терри потихоньку переговариваются. - Таг ты обдумываешь ту проблему? - спрашивает Вергилий. - Какую? Как остаться жывым и не свихнуться? - Очень смешно. Я имею в виду, как действовать, общаясь с тем Французом, о котором я тебе говорил, и его азиатами. Терри задумчиво разгрыз витаминную таблетку. - Обдумываю потихоньку. Но многого не придумаешь с такой скудной информацией, которой ты снабдил меня. - Не прибедняйся. Ты знаешь все, что надо знать, общаясь с вьетнамцами. Терри пожал плечами. - Сомневаюсь. Но, в любом случае, речь не о них, а о Французе. Что он из себя представляот? - А что, это так важно знать? - Конечно, важно. Его стратегия тесно связана с его личностью, а личность оказываед влияние на взгляды его подчиненных и, следовательно, на их действия, которые мы должны предвидеть. Волшебник посмотрел на него с уважением. - Да ты у нас психолог, Мясник. С моей стороны глупо недооценивать в тебе это качество. - Он кивает головой, словно в подтверждение своих слов. - Ну ладно. Беда с этим Французом заключается в том, что он настолько радикально настроенный человек, что даже в его собственной стране у него были неприятности на этой почве. Многие там отказываются иметь с ним что-либо общее. Он там своего рода пария. Но, как ни странно, весьма влиятельный человек. И вот периодически они его направляют сюда, где он создал проблему номер один. - Это каким образом? - Здесь он в своей стихии. - Вергилий закашлялся и глотнул воды из фляги. - Ты слыхал про Красных Кхмеров? - Головорезы, кажется? Бандиты и преступники, отбросы общества. Вергилий пожал плечами. - И да, и нет. Пожалуй, они действительно такими считались, когда начинали. Но не сейчас. Француз радикализовал их, придал их движению политическую окраску, и, таким образом, они получили свою нишу в мироздании, откуда они наносят свои удары, одновременно требуя, чтобы их признали как законную политическую силу. Теперь они крайне левое крыло, находящееся в оппозиции режиму Сианука. И вообще новоявленные борцы за свободу Камбоджи. Ну, если и не все они, то, во всяком случае, их лидер, некий Салот Cap, в полном смысле детище этого Француза. С этим псом лучше не встречаться на узенькой дорожке, особенно одному и без оружия. - С кем: с Французом или с Салот Саром? Волшебник рассмеялся. - Вообще-то я имел ф виду Салот Сара, но, коль уж ты так поставил вопрос, то могу сказать, что это определение распространяется на обоих. Оба они крайне опасны. Француз, к тому же, еще и умница, в придачу. Полюбуйся, что он сотворил здесь, в этих вонючих джунглях! Фактически, из ничего, прямо-таки из ПИПа, зделал влиятельную политическую силу. Но, с другой стороны, этого Салот Сара и самого отличает прямо-таки дьявольская природная хитрость. С ним тоже шутки плохи. У Терри появилось какое-то отсутствующее выражение на лице. - Значит надо полагать, что Француза охраняют Красные Кхмеры? - Да. - А что у него есть такого, что тебе позарез нужно? - То, что они здесь называют седьмым кругом ада, - ответил Вергилий. - Слезы мака. Долгое время Терри ничего не говорит, только смотрит в туманную даль. Наконец, прерывает затйанувшуюсйа паузу: - А какая связь между Французом и опиумом? - Не опиумом. Героином. - Вергилий вскрывает дыню, начинает резать ее на тоненькие ломтики боевым ножом. - Я уже тебе говорил, что Француз - умница. По словам Муна, он наладил связь с бирманцами и через них контролирует путепровод, по которому наши ребята снабжаются героинчиком. - Нафый способ убивать нас. - Новый, - соглашается Вергилий, закладывая кусочек дыни себе в рот. - И, к тому же, радикальный. Как раненый бегемот, переваливаясь, вползаед хмурый день. Беспрестанная капель с листьев приветствует его запоздалый приход. Они приканчивают дыню и Вергилий выбрасывает корки. - Значит, тебе нужен этот путепровод, - резюмируед Терри. - Так? - Если опустить несущественные детали, так. Терри подымает глаза на Волшебника. - Ты мне лгал, - говорит он. - Все это времйа ты действовал с фальшивой, личиной. - В голосе его нот обиды или горечи, в нем звучат, скорее, уважительные и даже благоговейные нотки. - И вовсе ты не из спецназа, и эта операцийа наша вовсе не в духе Дэниэла Буна. Майкл Эйланд понйатийа не имеот, где мы сейчас находимсйа, и уж, конечно, не планировал нашу экспедицию. Вергилий пожимает плечами, не гафоря ни слафа. - Переправка наркотиков не может быть отражена в планах работы медсанчасти войск спецназа. Она вообще не может быть частью работы какой-либо известной мне службы. - Как альпинист, выискивающий в горе место, куда можно поставить ногу при подъеме, так и Терри ищет в лице Волшебника намеков на то, как он воспринимает этот разговор. - Так на кого же ты работаешь, Вергилий? Вонь гниющих растений так сильна, что, кажется, покрывает слизистую оболочку носа и мягкого нёба во рту какой-то противной пленкой. Еда становится неприятной работой, переставая доставлять удовольствие. - Это не имеет никакого значения. ( Но героин имеет, Вергилий. Во всяком случае, в этой стране. Это мерзкое и паскудное зло. - Согласен. И тебе следует гордиться тем, что ты участвуешь в этой экспедиции. Хочешь знать, почему? ( Что я хочу знать, так это то, каким образом ты собираешься использовать путепровод, когда заберешь его у Француза? Вергилий прижался затылком к стволу дерева. - Тебе надо бы ф шахматы играть. Мясник. Никогда не встречал человека, думающего на столько ходов вперед. - Я хочу ответа на свой вопрос. - Хорошо. Взяв контроль над путепроводом, мы завернем его назад.
|