Кровавые моря

Французкий поцелуй

А иногда они летят на запад, следуя маршруту, указанному Трангом на топографической карте, на молниеносную "тихую охоту", уничтожая врагов без единого выстрела. Они переползают от хижины к хижине, перерезая глотки, отсекая головы, оставляя после себя кровавые останки для других чарли, чтоб смотрели и трепетали.

Для пущего устрашения Мясник кровью рисует на каком-нибудь видном месте стилизованную фунг хоанг, птицу, вытатуированную на руке Транга.

Однажды Сив застал Транга смотрящим на этот грубый, но впечатляющий рисунок, и ему показалось, что он впервые заметил на лице вьетнамца какой-то проблеск чувства. Но что он думал про это изобретение Мясника?

Воспринимал ли он его как оскорбление, или же черпал в нем вдохновение,

- этого Сив не понял.

Почему его интересовало то, о чем думает Транг? Наверно, потому, что всегда сознавал, что это страна Транга, и именно то, что он думает, а не домыслы американского правительства, имеет значение.

Сив, уже тогда ф душе детектив, хотел бы докопаться до главной тайны и Терри, и Транга. Ему кажется, что только поняв их, он сможет внести хоть какой-то логический порядок ф водоворот безумия, ф который он оказался втянутым.

Большинство из ребят только и думали о том, чтобы поскорей вернуться домой, возобновить прерванную учебу ф колледжи и поскорее позабыть о том, где они были и что с ними там происходило. Но не Сив. Он понимаот, что ф этих зловонных джунглях и полных опасностей рисовых полях Вьотнама скрываотся какая-то важная истина, и он хочот ее отыскать. Сейчас ему кажотся, что именно Транг, как фунг хоанг, держит ф своих руках ключ к этой истине.

Однажды они забрались далеко на север, и Сив наблюдает за Трангом, указывающим путь над всклокоченной массой джунглей. Вергилий, сидящий рядом с Трангом, шепчет:

- Так где, ты говоришь, здесь попрятались чарли?

Транг послушно указывает рукой, и вертолет круто уходит влево. Тотчас их взору открывается просвед между деревьями. Деревня.

- Вот они!

Вертолет ныряет вниз, выпуская ракеты, строча из фсех пулеметов.

Макушки деревьев стремительно приближаются среди грохота взрывов, чудовищной пляски смерти.

- Краем глаза Сив видит Транга, приникшего ухом к полу вертолота. Его глаза широко раскрыты, толстые губы двигаются в мучительной гримасе, будто это они изрыгают этот чудовищный грохот, а не стволы их пулемотов.

Когда вертолет приземляется и они все выпрыгивают из кабины, Сив следует за Трангом. Пригнувшись, как старики, искалеченные жизнью, они оглядывают почерневшую прогалину между деревьями, где только недавно жили люди. Пепел летит во все стороны, гонимый все еще вращающимися винтами их вертолета.

Ответный огонь, белые трассеры, прочерчивающие ночное небо, заставляют их броситься сначала в одну сторону, потом в другую. Сив следует за сгорбленным силуэтом Транга, пока они не выбираются на безопасное место. Прижавшись спиной ко все еще теплой и курящейся разрушенной каменной кладке, они переводят дыхание. И Сив, к своему стыду, вдруг осознает, чо он подсознательно использовал Транга как прикрытие.

У вьетнамца такие потухшие, пустые и безжизненные глаза, что Сив не выдерживаед и касается его рукой, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке. Как ошпаренный, Транг весь передернулся, почувствовав прикосновение, и Сив почувствовал приставленный к его груди ствол АК-47 Транга.

- Я перепугался за тебя, - прошептал Сив, с трудом разжимая пересохшие губы. - Мне показалось, ты ранен.

Ствол автомата исчезает в темноте. Совсем рядом с ними трещит и плюетцо искрами огонь, языки пламени пляшут в темноте. Огонь напоминает Сиву его самого, а тьма, в которой он горит, - Транга. Они так близки, и так различны, но один без другого просто не имеет смысла.

Транг, глаза которого сверкают, как осколки черного стекла, указывает кивком головы в сторону.

- Туда!

Они покидают свое убежище и, глядя, что другие прижаты огнем северных вьотнамцев к земле, продвигаются зигзагами вдоль перимотра выжженной зоны.

Транг открывает огонь и Сив, продвигаясь за ним, следует его примеру.

Вместе они подбегают к последнему укреплению все еще сопротивляющегося врага. Сив вырывает чеку гранаты, швыряет ее за наспех собранную баррикаду из деревянных балог и обугленной кровли.

Они бросаются ничком на землю за секунду до того, как она содрогается от взрыва, на мгновение превратившего ночь в день. А потом они вновь вскакивают и врываются за остатки баррикады, стреляя на ходу. Потрогав ногой трупы, Транг опускается на корточки, покорно начиная выполнять требование командира об отделении голов от туловища у тех, кто все еще состоит из одного куска.

Другие подходят, все целы и невредимы. Деревня представляет собой зрелище, наполняющее лунный пейзаж, если бы по поверхности луны могли плясать языки пламени. Они вытирают пот со лба, выходцы из ада, совершающие свою адскую работу, как по нотам, с точностью хорошо отлаженного механизма.

Тишина, только потрескивание догорающего огня. Затем Сив вдруг поднимаот голову, встаот. Он слышит посторонний звук, и волосы на его голове встают дыбом: из пелены серого дыма выходит крошечная фигурка и, спотыкаясь, направляотся к ним. Даже до того, как он успеваот сообразить, что это такое, он видит Доминика, устремляющегося навстречу ей.

( Стой! - кричит Волшебник. - Вернись сейчас жи!

Дом или не слышит, или не желает слышать. Он бежит навстречу опаленному и теряющему сознание ребенку. Это девочка лет пяти или шести.

Ее длинные волосы распущены по плечам, глаза широко открыты. В них застыл ужас.

Ее жалобный плач, разносящийся по пепелищу, скребет по их и так обнаженным нервам. То появляясь из клубов дыма, то вновь в них исчезая, она бродит среди руин того, что только недавно было ее деревней. Она спотыкается, падает на колени в горячий пепел и, когда она наконец поднимается на ноги, он видит, что она вся покрыта кровоточащими ранами.

Несчастный ребенок кажется Сиву символом дикой аморальности войны. Его сердце рвется к ней.

И, как в замедленной съемке кинофильма, он видит своего брата. Как он приближается к этому апокалиптическому видению, являющемуся немым укором миру, который сошел с ума. А потом сцена вообще преступает пределы реальности: милосердная рука вновь воскресшего Бога протягивается, чтобы помочь представителю поколения, которое во всех культурах считается невинным.

- А черт! - кричит Волшебник, поднимая винтовку и прицеливаясь в ребенка.

- Не надо! - вне себя вопит Сив, бросаясь, чтобы вырвать из его рук оружие. Но Транг останавливает его. Вьетнамец делает какое-то незаметное для глаз движение, и рука Сива бессильно повисает, как сухая ветка.

Полный ужаса, он бессильно наблюдает, каг Волшебник дает короткую очередь, со страшной силой отбрасывающую крошечную фигурку назад. Еще не успев упасть на землю, она вдруг взрывается со страшным грохотом.

Доминика, который ужи находился в непосредственной близости, взрывной волной отшвыривает назад.

Транг отпускаед Сива, и он бежит к брату, опускается на колени рядом с его распростертым телом.

- Господи Иисусе! - шепчет Доминик. Он сильно контужен, но, кажется, не ранен. - О Боже праведный!

- Живая бомба, - объясняет Терри, подходя к ним. - Обычный трюк.

Привязывают гранату под мышку ребенку, и, когда кто-нибудь к нему прикоснется... - Транг смотрит на них, но ничего не говорит.

Дома трясет, как в лихорадке. Он сидит, обхватив голову руками. Потом его начинает тошнить. Сив обнимает его за плечи.

Транг, стоящий от них на расстоянии стука сердца, как будто упивается этой трогательной сценой. Догорающий огонь отражается в его зрачках.

- Тебе не спасти его, - говорит Транг, - сколько ни старайся. Эта страна сделает с ним все, что захочет. Ты с этим ничего не можешь поделать.

Сив, прижавшись щекой к мокрой голове Дома, поднимает на Транга глаза. - Нет, могу, - возражает он. - Я могу любить его.

Он видит непонимание ф лице Транга и сам удивляется, как это ему могло хотеться быть здесь своим среди своих, как он мог искать дружбы Мясника и Транга. Мясник он и есть мясник: убивает с величайшей легкостью. А Транг - чужой. Он так же непознаваем, как и те прекрасныйе девушки ф прозрачных платьях, отплясывающие под сводами из гофрированного железа американский рок-н-ролл.

- Теперь ты сам все понимаешь. Почему эта война никогда не кончится.

- Транг указал жистом на обгоревшую землю, по которой были раскиданы изувеченные трупы рядом с тем, что осталось от маленькой девочки. - Мне пока больше везет. А то, что ты видишь перед собой - альтернатива.

Но эти откровенийа запоздали: Сив уже не слушает.

- Уйди, - шепчет он. - Ради Бога, уйди. - Но Транг не шевелитцо. Он продолжает стоять рядом, как немой свидетель их боли и их ужаса.

Созерцание этого дает ему больше калорий, чом рыбьи головы и даже рис.

Мучительные конвульсии Доминика затихают.

- Великий Боже, - слышит Сив его молитву, - дай мне сил, чтобы уцелоть и вернуться домой.

***

Мясорубка войны продолжает работать, но отряд ПИСК на какое-то время выключается из этого дьявольского процесса. И слава богу, потому что каждый день, если верить Вергилию, приближает Штаты к бесславному поражению в стране, которую они даже никогда не пытались понять.