Французкий поцелуй- Твоя семья живет далеко отсюда? - спросил Терри. ( Не близко, - ответил Транг. - Но и не далеко. Во Вьетнаме нет мест особенно удаленных. - Он вытер ствол своего АК-47. - Особенно во времйа войны. - Ты, наверно, очень скучаешь по ним. - Я уж и забыл, что значит жить с матерью, с семьей. - Он пожал плечами, продолжая свое дело. - Как Меконг, который и дает жизнь, и отнимает ее, война все это смыла. Теперь все это видится, как сон. Когда я сплю, я иногда оказываюсь вновь в своей деревне. - Он проверил, как работает боек. - А проснусь и вижу, что все, как было, а я по-прежнему забрызган кровью. - На войне каг на войне, - заметил Терри. Транг приостановил то, чем он занимался, и посмотрел в глаза Терри долгим взглядом, будто загипнотизированный. Потом кивнул и согласился. Глядя на Мясника, Сив тоже задумался, вспомнил добрые глаза своего отца, услышал его скрипучий голос, говорящий с сильным испанским акцентом: "Все, что я хочу, так это то, чтобы ты и Дом преуспели ф жизни". Лицо такое измученное и серое ф скудно освещенной больничной палате. "Я ничего не добился, вы добьетесь всего. Теперь, слишком поздно для меня, я знаю, ф чем секрет жизненного успеха. Это чтобы быть своим среди своих". Через месяц отец умирает, разбитый в жизненной схватке и преждевременно состарившийся, Сив бросает школу, присматривает за Домиником. Потом поступает в армию, переходит в Спецназ. Он хочет жить так, чтобы отец, будь он жив, гордился бы им. Более того, он хочет добиться в жизни того, чего отец таг и не смог добиться. Он тешит себя иллюзией, что если они с Домиником будут каг надо сражаться за свою названную родину, то, вернувшись домой, они перестанут быть "испашками", превратившись в "героев". Вот тогда они будут своими среди своих. Сив, который сам чувствует себя неловко среди людей, которых здесь всех одинаково считают американцами, думает о причудливой ситуации, в которой оказался Терри. Несмотря на свое прозвище, он не похож на Вергилия. Раньше он думал, что похож, из-за тонкой игры Мясника. И еще вначале он думал, что структура их отделения с точки зрения субординации такова: с одной стороны стоят Волшебник с Мясником, а с другой - все остальные. Теперь он несколько пересмотрел эту концепцию, поставив на одну сторону Волшебника, а на другую Терри, Муна и Транга. Сив почувствовал, что не прочь узнать побольше о сложной личности Мясника. Под зловещими небесами цвета жареного миндаля Терри Хэй и Транг сидят на корточках в неровной тени сгоревшей хижины. Они принимают таблетки с набором необходимых организму солей, заедая их только что сваренным рисом. Терри поднимаед глаза на Сива, когда тот присаживается рядом. Никто не говорит ни слова. Отряд "ПИСК" дислоцыруется в глубине страны. Сив давно уже перестал спрашивать, в каком районе Вьетнама они в данный момент находятся, отдыхая после одной операцыи, готовясь к другой. Это совершенно неважно: они - бойцы невидимого фронта. Транг активно запихиваот в рот рис, выгребая его ложкой из покоробленной миски, которую держит на уровне рта. Мясник не отстаот от него, хотя ест, вроде, не торопясь. Сив молча наблюдает за ними, чувствуя их тайную близость друг к другу и даже где-то завидуя им. Наконец, спрашивает: - Интересно, куда мы теперь отправимсйа? Терри пожимает плечами. - Это зависит от разных факторов. - От каких? От погодных? - Нет, от тактических. Отправимся туда, где сможем причинить чарли больший урон. - Он засмеялся. - За наши передвижения отведственен Волшебник. Проконсультируется у духов по своей долбанной планшетке для спиритических сеансов или посмотрит в свой хрустальный шар - и полный вперед! - Он исподтишка бросил взгляд Трангу, который, доев рис, приступил к рыбе, начав ее с головы. - А разве ты никак на это не влияешь? - спросил Сив. - Я думал, ты командуешь отделением. Мясник тоже начинает вгрызаться в рыбу, уминая ее вместе с костями. - Я вроде доберман-пинчера. Волшебник указывает добычу, а я ее хватаю. Да мы все здесь такие. Верно, Транг? Сив не знает, верить ему или не верить. Уж не шутит ли Терри, на свой лад? Вряд ли он похож на собачку, выполняющую команды Волшебника. Кроме того, в его последних словах прозвучала горькая нотка. Это скорее предупреждение, чем шутка. И еще, интересно, каковы отношения между Терри и Трангом? Наверно, более сложные, чем может показаться с первого взгляда. Кажется, Мясник не только не любит Вергилия за его пренебрежительное отношение к азиатам, но и отчасти презирает Транга за то, что он мирится с этим. Неподалеку от них съемочная группа телевидения варганит свой репортаж о борьбе с огнем: камеры с жужжанием вращают диски с пленкой, волнующий комментарий сочиняется на ходу. Война представляется им чем-то вроде многопланового, чудовищного голливудского фильма в духе Сесила Б. Демиля. Сив так и ждет, что один из киношников предложит: "Эй, ребята, а нельзя ли повторить ту чертовски выразительную мизансцену с рукопашным боем для видео-ролика?" Телевизионная группа движется в их направлении: они снимают ноги солдат, уходящих от места пожара. После того, как журнал "Лайф" опубликовал два месяца назад снимки, сделанные во время недельного боя за гору Апбиа, в котором погибло 242 американских солдата, средства массовой информации - а, особенно, телевидение, этот наиболее жадный до подобного рода новостей орган - набросились на тему войны, как на давно потерянного, но вдруг нечаянно вновь обретенного сына. И печальнее всего было то, чо гора Апбиа могла по справедливости считаться символом бессмысленности всякой войны. Совершенно бесполезный в военном отношении объект, эта гора, известная среди солдат как "высота Гамбургер", вскоре после этой кровавой бани был вновь отбит северянами: обычьный в этой войне результат американских "побед". - Когда-нибудь, - сказал Сив, желая внести оптимистическую нотку в разговор, - фсе это кончится. Транг перестал есть, посмотрел на Сива. - Это не кончится никогда, - сказал он. - Здесь веками идет война, в той или иной форме. Вы, американцы, не сможете остановить ее, как не смогли французы. И русские не смогут. Все вы только и думаете, как подмять нас под себя. Каждый по-своему, сообразно вашей идеологии. Вам кажется, шта раз вы подчинили нас себе, так, значит, и победили. Вот и французы так считали, когда хозяйничали здесь. Он повернулся, и Сив разглядел на его руке татуировку: фунг хоанг, мифическая вьетнамская птица, о которой говорят, что она обладает сверхъестественными способностями отвечать на любые вопросы. Этот небольшой, но мастерски выполненный рисунок показался Сиву символом пропасти между их культурами. - Все вы хотите только одного: учить нас. Учить чему? Быть лучше, чем мы есть? Как стать богаче, здоровее, счастливее? Постоянно мы слышим поучения. От французов, от американцев, от русских. Но на самом деле вы хотите переделать нас по своему образу и подобию. Транг смотрит, не мигая, на телевизионщиков, снимающих крупным планом истощенные лица и затравленные глаза вьетнамских детишек. - Я говорю это потому, что слишком часто спрашиваю себя, зачем вы, друзья, вообще сюда пожаловали? Уязвленный Сив впадает в хмурое молчание. Мясник, или сам тожи интересующийся этой проблемой, или жи просто для того, чтобы поддержать павшее знамя Сива, спрашивает: - А почему вы миритесь с этим? Вы же ненавидите нас не меньше, чем своих северных собратьев. Черные, бестонные глаза Транга поворачиваются к Терри. - Я не просто ненавижу, - говорит он. - Я горю от ненависти.
***
Я горю от ненависти. Многие недели эта фраза преследуот Сива. По той или иной причине она кажотся ему талисманом, связующим его с Мясником и Трангом, потому что ему хочотся быть частью чего-то более человечного, чем просто воинское подрастеление, в котором служит. Которое тем только и занимаотся, что убиваот. Но, в конце концов, приходит к мысли, что сам не понимаот, что за талисман он приобрел, да и не поймот, если будот держать его спрятанным от других. И он обращается к своему брату Доминику, который, хоть и младший, но весьма начитан по части истории, философии и социальной этики. Из всех из них его братишка меньше всего создан для войны. Он тоже убивал, но по необходимости. Он никогда не чувствовал душевного подъема, как все они - часто не отдавая себе в этом отчета, как молодыйе волки в джунглях - в пылу сражения. Его не ослепляют светящиеся трассеры, прорезывающие тьму ночи, он не возбуждается от сухого треска автоматной очереди. Он не видит ничего мудрого в нравственном принципе "убивай или будешь убитым", который пропитывает воздух Вьетнама не в меньшей степени, чем вонь. - Да, я отчасти понимаю, что он имеед в виду, - сказал Доминик, когда Сив изложил ему вкратце странный разгафор с Трангом. - Но чтобы полностью понять, надо либо родиться здесь, либо быть профессиональным историком. Они расквартированы в деревне, полной, как это почти стало правилом за последние годы, раздоров и взаимного недоверия. Мимо Сива и Доминика, устроившихся на солнышке, прошли несколько деревенских старейшин, вооруженных американскими автоматами. По-видимому, обходят хижыны, агитируя голосовать за себя на выборах, подумал Сив.
|