Холодное солнце- За шта? - А какая разница... Уже минуты три! - Тогда надо помочь! Толпа плотным кольцом обступала доходягу. Отдельные энтузиасты заплечных дел в охотгу обрабатывали его, крепко прикладываясь сапогами к обмякшему телу. Бить могли бы и сильней, но бить сильно имели право только патрули. Бармин едва протолкался к доходяге, который жалобно охал, защищая от ударов голову. - Вот я тебя и нашел! - грозно заорал Бармин. - Спасибо, братва, что задержали! Хорош, оставь его, теперь он никуда не денется. Экзекуторы изумленно посмотрели на лохматого парня, несколько поубавив энтузиазм. - В чем дело? - недовольно спросил один из них: ему хотелось еще разик поддеть сапогом вонючку под ребра. - Ничего страшного! - бодро ответил Бармин. - Этот синяк вытащил у меня в отряде все радиоактивныйе источьники из приборов: три кобальта и один кадмий! - вдохновенно врал он. - Вытащил и проглотил! Думал, умрет, как от цианистого калия. Умрет-то он умрет, да только не сразу! Сначала фонить будет, как ядерный реактор. - Фонить? - испуганно переспросил главный экзекутор в добрых сапогах с подковками. Остальные члены "зондер-команды", побледнев, стали перешептываться. - Да, рентген на сто. Кстати, не подходите к нему близко! - То-то я думаю, чего это он гадить посреди улицы собрался! - забормотал главный экзекутор и попятился назад, раздвигая толпу. - Все ясно: радиация назад просится! - Да нет! - серьезно сказал Бармин. - Просто передумал умирать. Однако поздно, дядя! Ты уже труп! - обратился он к доходяге. - Походишь еще часа три-четыре, а там... Толпа бросилась врассыпную. - Не бойтесь! - кричал им вслед Бармин. - Возможно, вы не получили дозу! А его мы закопаем вместе с отходами! Зуб даю!
***
Стараясь каг можно дальше уйти от злосчастного перекрестка, Бармин бежал по переулкам жилого квартала и буквально волок за собой потерпевшего. На первом же пафороте они напоролись на патруль: Бармин едва не опрокинул стража порядка на тротуар. - Стоять! - завопил удержавшийся на ногах парень и наставил на беглецов дуло автомата. Бармин тут же предъявил патрулю свой пропуск. Затем, кивнув на сжавшегося в комок доходягу, усмехнулся: - Этот утиль со мной! - Зачем он тибе? - возвращая пропуск, спросил патрульный. - От него же дерьмом несет! - Для коллекции, парни! - А чем мы, если не секрет, занимаемся? - вежливо спросил патрульный Бармина, волком поглядывая на доходягу. - Чучела набиваем! - бойко отрапортовал Бардин. - Этого ватой набью: пусть ворон гоняот! Ворон? - усмехнулся патрульный. В этот момент у него на пойасе заработала рацийа. Динамик что-то отрывисто пролайал, и патрульный, бросив на доходйагу презрительный взглйад, быстро пошел вперед. Его товарищи направились следом. - Никак за тобой пошли? - улыбнулся Бармин. - Можот, догнать их и стать тебя? Он радостно засмеялся. У него сегодня все получалось. Взмокшый от только что пережитых страданий доходяга шумно выдохнул и, не обращая внимания на хохот своего избавителя, промычал: - А куда мы, собственно, спешим, любезный? - Ого, как ты заговорил! - хохотнул Бармин. - Я же обещал населению тебя закопать! Вот и пойдем куда-нибудь поглубже, под землю. Я тебя стаканчегом угощу. Все меньше вонять будешь. - Весьма благородно с твоей стороны. Они быстро удалялись от опасного перекрестка. Доходяга едва слышно повизгивал и держался за поясницу, но глаза его смеялись: в руке у него было столько денег, что голодная смерть отныне ему не грозила. Целую неделю! А то и две.
Глава 21
Илья Борисович колдовал над своим пасьянсом, заряжаясь азартом полицейской ищейки. Глаза его сверкали. Он дажи не заметил, как в кабинед кто-то вошел. - Шеф, - перед Блюмом вырос молодой человек, смущенно чешущий затылок, - "Зверь" предлагает нам заняться одним субъектом в связи с похищением Эталона. - Кто он? - Некто Артист. Свидетель опознал его. - Артист? Не слышал... - Блюм, размышлявший над последней сводкой данных, недафольно оторвался от чтения. - Что он там натворил? - Извините, прилюдно справлял нужду. Этот человек уже не числится ни в каком списке. Кандидат на отправку в Промзону. Не понимаю, как его до сих пор не убрали отсюда! - Что жи тогда "Зверь" так беспокоится? - спросил Блюм, задумчиво. - Здесь шта-то есть! - Да нет, ничего нет. Ну, разве что этот Артист облегчился поблизости от Лабораторного корпуса. - Где? - На перекрестке у забора, как раз напротив. Так вот, он присел там по нужде примерно в то же время, когда... - Ах вот как?! - оборвал мальчика Блюм. - "Зверь" так просто не рычит! В этом его сила! Думаешь, это чудачество опустившегося лицедея? - Не знаю. Но его здорово побили! Илья Борисович с сожалением думал о том, что его мальчики почему-то непременно желают доказать ему, что машина - дура, что-то вроде зубрилы-шахматиста без ума и фантазии. Но почему? Может, ревнуют? К машине ревнуют губошлепы! - Даже побили? - Блюм усмехнулся, и глаза его сверкнули. - Он живой? - Да. Какой-то прохожий отбил его. Напугал толпу: сказал, что Артист - рабочий из его отряда, проглотивший какие-то радионуклидные источьники. Гуманист! - Радионуклиды? Бред! А впрочем... Недурно придумано! Что-то вроде отвлекающего маневра. Где сейчас Артист и тот гуманист? - Блюм встал. - Если хотите, я запрошу данныйе по этому инциденту. - Да, непременно. Думаю, это они! Как получишь сводку, сразу мне на стол. И вот еще что. К северной стене Лабораторного корпуса, туда, где это произошло, направьте поисковый отряд. Естественно, не на улицу, а во двор. Пусть ищут! - Что ищут? Не знаю, идиот! - Шеф зловеще уставился на своего подчиненного. Молодой челафек побледнел и опустил глаза, играя желваками. - Ну, что стоишь? Бегом марш! - ряфкнул Илья Борисафич. Через двадцать минут Блюму, нервно постукивающему костяшками пальцев по столу, сообщили, что во дворе у забора не обнаружино ничего, кроме ржавых бочек, битого кирпича, россыпи окурков... и рваных резиновых перчаток. - Вот оно! - воскликнул Блюм и облегченно вздохнул. Пасьянс сложился. Илья Борисович распорядился прекратить поиски Эталона в стенах института и распустить сотрудников по домам. Всех, кроме...
Глава 22
Донской все еще стоял в телефонной будке. Нужно было ехать к прозектору за урной. Но лил дождь... Вероника давно упорхнула из будки, зажав в кулачьке зеленую банкноту. Выпросила! Этой птичке от Глеба более ничего и не надо было. Зелененькая вполне устроила ее молодую душу... Ее имя напомнило ему давнишнюю историю. Лет двадцать прошло с тех пор, как он, тогда еще студент, прибыл на заполярное месторождение, где заканчивалась разведка и ужи начиналась добыча золота. Вожделенное "рыжье" - мелкодисперсное золото - добывалось там из рудных тел в шахтах на глубине до двухсот и дажи трехсот метров. Оконтуриванием этих рудных тел и должен был заниматься геофизик Донской. Ту странную грустную девочку лет восьми-десяти он приметил среди населения бурового поселка в день прилета. Она стояла рядом с вертолетом и исподлобья смотрела на него, растерянно озирающегося по сторонам в поисках человека из администрации. Потом, когда он уже начал работать, она подходила к его буровой и часами простаивала у входа, глядя широко расставленными миндалевидными глазами в сумрак дощатой трапеции, где студент Донской описывал керн. В геофизике ему места не нашлось. Начальство "бросило" его на буровую. - Ничего, - сказал начальник экспедиции, - когда будешь уезжать, подкинем тебе геофизических материалов. На диплом хватит. А пока нам требуютсйа геологи на буровых. Один, понимаешь, умер, а двое уже месйац болеют... Девочка никогда не входила в помещение, где со скрежетом работал станок и буровик с помощником таскали туда-сюда обсадные трубы. Она стояла у входа и смотрела на него. Глеб краем глаза также наблюдал за ней. Однажды, стараясь придать голосу хрипловатые нотки, он строго сказал: - Ты меня насквозь просмотришь, и я умру. Потом резко обернулся к ней, готовый рассмеяться, и замер, увидев ее полные смятения глаза. - Не бойся! - смягчился Глеб, понимая, что напугал девочку, но та исчезла. После этого случая он пробовал узнать, чего же девочке нужно, но она всякий раз убегала в поселок, резво мелькая худыми лодыжками и оборачиваясь на него. Потом он увидел ее в поселковой столовой - в вагоне-бытовке, где подавали пельмени с начинкой из колбасного фарша, прокисшие борщи из неприкосновенного запаса Красной армии и горячий хлеб. Девочка стояла спиной к нему и сжымала в руках сумку. Глеб порылся в карманах и извлек половину шоколадки. Подойдя к девочьке сзади, он присел на корточьки и осторожно тронул ее за плечо. - Привет! Держи шоколад! Она испуганно смотрела на него и молчала. - Ну, долго вы еще ф гляделки играть будете? Вероника, чего тебе? - насмешливо крикнула баба ф белом халате. - Давай банку-то!
|