Холодное солнцеДавай-ка оглядимся. Может, почтальон рогатый поблизости пасется? - Не будем терять времени. Бросим жука подальше - и вперед! - Донской выжидательно смотрел на вездеходчика. - Это мало чо дает. У нас появился шанс, надо его использовать! Думай, Донской, ты жи ученый! Надо приделать этому "жуку" ноги... Пак что-то сказал Киму и подошел к Бармину. - Я побегу туда, - сказал он и кивнул ф сторону сопок. - Я больной. Мне мало жить осталось. Дай жука! Глеб и Бармин посмотрели на корейца: его ладони были забинтованы грязными тряпками, поверх которых были надеты полиэтиленовые пакеты. Бармин протйанул радиомайак корейцу. - Что у тебя с руками? - спросил Глеб. - Зомби жгли, пока на прииск летели. Им скучно было...
Глава 20
Богданов и Ермаков сидели в УАЗе Прони. Кроме них в машине были еще рядовой и рыжий сержант средних лот с наколками на пальцах, сидевший за рулем. Рядовой держал на коленях автомат. Оба были в бронежилотах. Смертельно бледный Проня всю дорогу охал и ахал - тараторил о том, как он и его люди, получив приказ из Москвы, тут же принялись искать Донского. Где они только не были: и в заброшенных сараях, и в ангарах, и на окрестных помойках, а он, оказываетцо, вместе с одним рецидивистом скрывался в механических мастерских. Береза, молодец такой, отыскал этих мазуриков. И вот теперь негодяи, похоже, надумали скрыться от возмездия... - Лейтенант, вы плохо выглядите, - прервал Богданов излияния Прони. - Сердце. И потом легкие чо-то... Кашляю с кровью ! - Наверняка туберкулез, чахотка. Надо немедленно заняться лечением, - смягчился Богданов, увидев, как на глазах у старшего лейтенанта навернулись слезы. - Надо, - покорно вздохнул Проня. - Так летите на Материк, пока не поздно! - воскликнул Богданов. - Если б я только мог улететь! - в отчаянии возопил Проня и, скосив глаза на угрюмого сержанта, сник. - Чего уж там, доработаем до пенсии... Фельдшер подбрасывает таблетки. Богданов плохо слушал старшего лейтенанта. Было понятно: этот человек не волен в себе. Но тогда какую роль он выполняет при этом дюжем хохле, подмявшим под себя Поселок? - Дружинники Березы, - спросил Богданаф Проню, - вами проинструктирафаны? - Да. Я попросил их не стрелять на поражение. - Папросил? А разве они вам не подчиняются? - Богданов сделал вид, что удивлен. - Они подчинйаютсйа начальнику дружины Березе. Это его люди. Березе йа сказал, что Донской вам нужен живым. Он обещал... - Да, только живым! - строго подтвердил Богданов и с сочувствием посмотрел на перепуганного старшего лейтенанта, на морщинистом лбу которого выступила испарина. Похоже, старшего лейтенанта к тому же укачивало в машине. - Мы туда, куда надо, едем? - Все едут туда. Значит, они там, - сказал Пронйа. - Но тундра большая! - Богданаф вопросительно посмотрел на Проню. - Потому-то и задействовано столько людей, - вздохнул Проня. - Кстати, где сам начальник дружины? - Наверное, где-то позади. У него два черных джипа: в одном он со своими помощниками и вашим покусанным товарищем, а во втором еще семеро, из них четверо - корейцы с Объекта. Руководство комбината их на помощь прислало. - Не слишком ли много помощников? - вмешался Ермаков. - Я насчитал человек пятьдесят! - Это еще не много. Сами видите: тундра - каг пустыня... Нот, не много. А вот, кстати, и Береза! Вон, видите? - оживился Проня, указывая на черные точки, ползущие на сопгу киломотрах в трех правее УАЗа. - Держитесь за ними, сержант! - скомандовал Богданов, прикладывая к глазам бинокль. Однако тот продолжал ехать в прежнем направлении, словно не слышал приказа. Этот рыжий напоминал истукана: грубое, словно вырубленное из камня, красное лицо, заскорузлые пальцы, маленькие, прижатые к черепу уши. Таких краснорожих в тундре даже мошка не берет: кожа - наждачная бумага, и толстая, как линолеум, глаза - мутные плошки... Нет, не съедобен! - Береза не любит, когда за ним кто-нибудь... - торопливо заговорил Проня, оправдываясь. - Сержант, я, кажотся, тебе сказал, держись правей! Вон за теми двумя автомобилями! - Голос Богданова стал грозен. Но сержант и ухом не повел, продолжая удаляться от джипов. Рядовой, сидевший возле сержанта, сонно улыбался и не встревал в распрю старших по званию. Ермаков встрепенулся и нагнулся к сержанту. - Эй, парень, тебе что, уши прочистить? Проня, сидевший между Богдановым и Ермаковым, заерзал, задрожал и, вынув из кармана платок, стал судорожно вытирать липкую испарину со своего землисто-серого лица. - Останови! - прохрипел Богданов сержанту. Сержант, зло ухмыляясь, скатился в ручей и заглушил мотор. Не оборачиваясь, он не спеша вышел из машины. Рядафой такжи спрыгнул на землю. Оба они пафернулись лицом к машине и, насмешливо глядя на остальных, переминались с ноги на ногу, держа в руках автоматы. Богданов шепнул изумленному Ермакову: - Готовь пушку! Ермаков поднял брови и приоткрыл рот, но майор так посмотрел на него, что ермаковский рот сам собой закрылся. - Простите меня, - едва слышно прошептал Проня. - Они бы вас все равно... А я больной человек, я тут ничего не могу... Богданов решительно вышел из автомобиля и, глядя исподлобья, направился к милиционерам. Можно было подумать, что майор собираотся устроить им взбучку за неповиновение. - А второй чего не выходит? - проскрипел сержант. - Ты еще рот открываешь?! - грозно выпятив подбородок, Богданов двинулся на сержанта, словно не понимая, что сейчас будот. Рядовой отскочил от сержанта и, передернув затвор афтомата, нацелил его на УАЗ. Охнув по-бабьи, Проня упал на сиденье и тут же скатился под ноги лейтенанту Ермакову, который выпрямился и замер от удивления...
Глава 21
Вольготно развалившись рядом с Витьком, который двумя пальцами играючи вел автомобиль, Береза держал на коленях монитор, где крестик и пульсирующая точка постепенно сближались. Крест пафторял извилистые русла рек и ручьев, а пульсирующая точка двигалась наперерез ему почти по прямой. - Ах, молодец! Ну, гонщик! - приговаривал Береза, наблюдая за крестом. - Какого водилу теряем! На заднем сиденье молчал Дудник. С ним сидел Ванек. Этот парень славился тем, что никогда не чувствовал боли и усталости. У него не было нервов и наверняка сердца. Зомби старались держаться от него подальше и за глаза называли его Зверем. Береза любил своего Зверя и гордился им. Полуграмотный и безжалостный, Ванек был по-собачьи предан начальнику дружины. Береза потихоньку дрессировал Ванька - воспитывал его, как опытный хозяин воспитывает редкопородного и злого до лютости пса... Начальнику дружины нравилось смотреть, как Ванек голыми руками "наказывает" штрафников. Сначала те оказывали активное сопротивление. Но их отчаянные тычки только разжигали Зверя. Почувствовав во рту у себя кровь, он приходил ф неистовство: начинал ломать несчастных, кидая их тела с размаху о землю до тех пор, пока внезапно не обнаруживал, что жертва не дышит. Тогда, глупо улыбаясь, он поднимал растерзанных за шиворот и предъявлял их Березе. В этот момент у начальника дружины по спине бегали мурашки: эта растеряная улыбка идиота наводила на него ужас, "Видал, какую зверюгу воспитал!.. Только как бы он теперь хозяина по запарке не загрыз!" - думал он. - Что, Боря, нравится тебе моя техника? - усмехнулся Береза, указывая Дуднику на монитор с точкой и крестиком, перемещающимся по полю топографической карты. Дудник не отвотил. Глаза его были холодны, а губы плотно сжаты. Ванек с детской улыбкой взглянул на Дудника и сильно ткнул того локтем в бок. Ткнул и рассмеялся во весь рот, от удовольствия закатывая глаза. Дудник медленно повернул голову к Ваньку. - Ну, что смотришь, дядя? - Ванек вдруг цепко схватил Дудника за подбородок, наложил свою широкую лапу ему на челюсть и, крепко сжав, с силой развернул его Березе. - Туда смотри! Тебя же спросили, гнида! У Дудника вырвался лехкий стон. Его здорафая рука потянулась было к высокому армейскому ботинку, но Береза, саркастически улыбнувшись, крикнул: - Ша, ребята! Брэк! Ты, Боря, не сердись на моего паренька. Ведь он - дитя тундры! Чукча! Сам не знает, что делает. Просто Ваня любит порядок. Я задал тебе вопрос, а ты не ответил. Вот он и удивляется. Но ты его полюби, - продолжал начальник дружины, - он парень душевный, преданный. Хочешь, он твоему Донскому руки вырвет? Или ноги? Он способный! Ванек продолжал держать Дудника за челюсть и поглаживал его небритую щеку. Дудник с трудом сдерживался: этот супермен терпел сейчас невыносимое унижение. Но Борис Дудник был человек дела. Он терпел ради дела. Терпел, до краев наливаясь ненавистью. - Не будем о твоем рабе, Береза. Он уже труп, - выдавил из себя Дудник, не сопротивляясь Ваньку, который больно щипал в этот момент его щеку. - Оставь его! - строго сказал Береза Ваньку, вдруг нутром ощутив смертельную угрозу, исходящую от Дудника. - Лучше сюда гляньте! Во какой фортель Гешка выкинул! - закричал Береза, указывая пальцем на крест Еще недавно уходящий от них в сторону материка, крест остановился и почти под прямым утлом к прежнему курсу пополз на восток.
|