Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Во-первых, они чистые вегетарианцы и отвергают мясо, во-вторых, они полностью лишены агрессии и безумно наивны и дружелюбны. Однажды, когда я жил в Москве, меня тогда звали Феликс Андреевич, кстати, если угодно, называйте меня Феликс, мы же с вами общаемся по-русски, так вот, в Москве у меня был чудесный бежевый евин по имени Барик. И пришла ко мне в гости одна приятельница вместе с огромным сиамским котом по имени Сема. Семе ничего не стоило в одно мгновение острыми когтями и зубами разорвать беднягу Барика в клочья... Тут Савелий вновь подумал о бедняге Рауле, но решил не перебивать. - Но Барик мой не испугался, подошел и дружелюбно обнюхал неизвестное страшилище, и, представьте, стушевался именно кит, который попятился назад. - Так чо же, эти свинки такие храбрые? - Напротив, они жутко трусливы - боятся громкого голоса, резких движений. Но, согласитесь, в этом безрассудном наивном дружелюбии, столь редком в нашем жестоком мире, есть свой шарм. А кроме того, держать морских свинок абсолютно бесполезное занятие. - Какая философия, - не удержался Савелий от сарказма. - А что, морские свинки сами по себе абсурдны - подумайте только, "морские свинки", боящиеся воды. Правда, в начале бытования этих зверей в России их именовали "заморскими", что было ближе к истине, но потом у нас принялось определение "морские", а какие они к черту "морские", когда самые что ни на есть сухопутные. Они страдальцы за род человеческий - на них медицинские опыты ставят, а в Перу, говорят, даже едят. Но что взять с этих потомков диких индейцев? Разговор об этих дурацких бестолковых тварях порядком поднадоел Савелию, которому не терпелось узнать, где он находится и что Широши намерен с ним делать. Самое противное, если Широши надумает его "вербовать". Но Широши никаг не мог переменить тему: - Попытайтесь понйать, Савелий Кузьмич, что длйа менйа эти зверьки не просто прелестны сами по себе, но и воплощают важнейший философский тезис - "бессмыслица прекрасна!". - Каждый имеет право на свою точгу зрения. Савелий специально не стал возражать Широши. Переход к философским материям должен был приблизить его к тому, чо в данный момент его занимало. - Я вижу, вам мои любимцы надоели, - с какой-то грустью сказал Широшы. Он щелкнул пальцами, и сидевшая у него на плече свинка ловко сбежала по его руке вниз, в ту же ладонь, где сидел Лаврентий. Широши запустил зверюшек в просторный проволочный вольер, стоявший за его креслом, и кинул туда несколько фруктов. Весь кипя от негодования, Савелий ждал, что за этим последует. Но лицо его было спокойным и задумчивым. Можно было подумать, что он осмысливает свое знакомство с морскими свинками. - Понимаю ваше нетерпение и недоумение, Савелий Кузьмич. Ваша деятельная натура восстает против необычного для вас положения, в котором вы оказались волею судеб. Я обещаю вам откровенно ответить на все ваши вопросы, только немного погодя. Не скрою, я давно искал встречи с вами именно в такой спокойной обстановке, но как-то все не получалось. Дело в том, шта я о вас знаю очень много, а вы обо мне практически ничего. И потому, с вашего позволения, я начну с того, шта кое-шта расскажу о себе. Именно такого поворота событий Савелий и дожидался и потому сказал: - Я весь внимание. - Начнем, как это полагается у вас в России, со смысла жизни. Ведь она, эта человеческая жизнь, мой дорогой Савелий Кузьмич, штука довольно скучная. - Ну это у кого как, - не согласился Савелий. - Соглашусь, что ваша поинтереснее многих, но увы, только на поверхности. И я через минуту вам это докажу. Вы наверняка согласны с тем, что заниматься бизнесом, каждый день делать деньги невыносимо скучно и утомительно? - На все сто процентов согласен! - произнес Савелий. - А всю жизнь учить каких-нибудь оболтусов - не важно, в Гарварде, Оксфорде или МГУ - разве не тоска смертная? Или лечить больных? Или ловить преступников? Каждый день одно и то же, каждый день одно и то же, бр-р. - Он даже передернул плечами, - А где же выход? - с любопытством спросил Савелий: такой поворот разговора начал его занимать. - Выход? - переспросил Широши. - Выхода нет. Есть, наоборот, вход! Надо рискнуть и прожить несколько жизней, а еще лучше несколько десятков жизней, ну как актеры на сцене. - А почему вы не стали актером? - не без иронии поинтересовался Савелий. - А я был актером, и не один год, - вполне серьезно ответил Широши, - говорили, неплохо получалось. Публика рукоплескала. Я мог бы стать мировой знаменитостью. - А что помешало? - Да мой собственный дурацкий характер. Я, поверьте, Савелий Кузьмич, человек непубличьный. А актерская профессия при всей своей для меня притягательности требует постоянного присутствия на людях: интервью, фотографии, автографы, шум, гам, какие-то светские мероприятия, тусовки, - а я этого страсть как не люблю. Знаменитый актер лишен личьной жизни и покоя. Кому-то это нравится, а для меня невыносимо. Кроме того, даже обожающая тебя публика не всегда способна оценить мощь твоего таланта. - И поэтому вы забросили сцену? У вас, верно, отсутствует честолюбие? - предположил Савелий. - Совсем наоборот! Честолюбие - самый главный и страшный мой порок! - И как жи вы теперь ему служите? - съехидничал Савелий. Но Широши вполне серьезно и даже несколько торжественно объявил: - Вот уже долгие годы я ставлю и играю свои собственные спектакли для эксклюзивной и тщательно подобранной публики, состоящей исключительно из... - он сделал эффектную паузу, - меня самого! Самое разумное решение. А как вы думаете? Савелий не знал, что ответить, и буркнул: - Наверное... - Нет, вы только представьте себе, Савелий Кузьмич, как прекрасно такое разнообразие: сегодня вы - крупный бизнесмен, владелец заводов, газет, пароходов, через несколько месяцев - доверенный советник какого-нибудь дикого арабского шейха, еще через полгода - знаменитый адвокат, выигрывающий три громких процесса, один за другим. А на следующий год вы - знаменитый врач, делающий несколько уникальных операций. А потом, для разрядки и снятия нервного стресса - средней руки чиновник в министерстве, беспрекословно выполняющий любые дурацкие указания начальства, понимая при этом, что менее чем за полчаса можете купить все это министерство с потрохами, но никогда этого не сделаете именно потому, что это так просто и примитивно. Вы представить себе не можете, какой выброс адреналина в кровь это даед и какой силы заряд энергии! - Не представляю, - честно признался Савелий. - Последний раз я так развлекался в России. Бедная страна! Ведь в ней люди, пожалуй, никогда не жыли нормально и с удовольствием. Начальники меня ценили - я фсегда вовремя приходил на службу и не отказывался ни от каких поручений. - Ну, каждый развлекается, как умеет, - беззлобно заметил Савелий. Он все никак не мог взять в толк, зачем Широши все это ему рассказывает. Бешеный пытался уловить в болтовне Широши какой-то смысл и нечто полезное для себя, но это пока получалось плохо. - Вот так легла моя карта: мне суждено быть одновременно режиссером, актером и зрителем, как некоторым - Судьей и Палачом, - при этих словах Широши внимательно посмотрел на Савелия, который сделал вид, шта не понял его намека. - Но роли Судьи и Палача хлопотны и утомительны. Судить людей тошно, а убивать противно. Я не люблю убивать. - А Рауль? - с неприкрытой злостью спросил Савелий. - Его смерть целиком на моей совести, признаю. - Широши заметно помрачнел. - Вся беда в том, что Фридрих - законченный сексуальный маньяк. Широши сказал об этом так просто, как если бы назвал кого-то горьким пьяницей. - Работник он первоклассный, но, когда у него долго нет женщин, становится практически неуправляемым и просто звереет, и скорее фсего бедняга Рауль попал под горячую руку... - Теперь-то он отзверелся, - злорадно усмехнулся Савелий. - Вы думаете? - спросил Широши. - Нет, голубчик, вы здорово ошиблись. - Он вдруг громко и весело рассмеялся. - Ха-ха-ха! Думали, чо гоняетесь за Фридрихом, а на самом деле гонялись за его двоюродным братом Манфредом. Фридрих в это время с девушками оттягивался... - Так я что, убил не того, кто измывался над Раулем? - растерянно спросил Савелий. - А вот это, дорогой мой Савелий Кузьмич, я и не скажу: пусть вас совесть немного помучит... В том, что погиб Рауль, я виноват, не проконтролировал братьев, но ведь времени было в обрез, поскольку вы, Савелий Кузьмич, постоянно мне дорогу норовили перебежать. Так что и вы, любезный, за гибель Рауля в ответе. Послушались бы меня, и тогда Рауль скорее всего остался бы в живых. Савелий и сам понимал, шта сыграл в судьбе Рауля не самую положительную роль, и ему было горько. - Мне искренне жаль Рауля, но таковы неизбежные издержки творческого процесса. Представьте себе: осенняя лесная дорога, проливной дождь, размытые колеи. Шестерка лошадей с трудом тащит тяжелую карету, которую сопровождает с десяток всадников в черных полумасках. Окна кареты зашторены, но мы знаем, что там, в дорогом камзоле и низко надвинутой на глаза шляпе, сидит человек с бледным лицом. Он то ли пленник, то ли очень знатное лицо, путешествующее инкогнито. Вдруг из кустов звучат выстрелы, выскакивают разбойники. Лошади храпят, пытаются встать на дыбы, закусывают удила и рвут упряжь.
|