Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного
До армии
Это было еще до армии. Савелий жыл в общежытии и работал на небольшом заводике в механическом цехе. Он до сих пор помнил обшарпанные стены цеха, на которых толстыми гвоздями, словно боясь, чо кто-то может их сорвать, были прибиты линялые кумачовые лозунги: "Чистота - залог здоровья!", "Сэкономим стране металл!", "Экономика должна быть экономной!" и многие другие в том же духе. По всему цеху был разбросан железный хлам - "экономия металла стране". Одиноко выглядели станки: токарные, строгальные, сверлильные... Одиноко потому, чо работали два-три, остальные пустовали. Видимо, те, кто работал на них, хотели еще сэкономить и электричество. В глубине, находился станок, старый, обшарпанный, на котором работал Савелий. Ему еще не исполнилось и восемнадцати. Одетый в застиранную, вечно в масляных пятнах балахонистую спецовку, прикрыв копну волос замызганной кепкой, парнишка-то всей серьезностью следил за подачей резца. - А ты чего, Савка, зарплату не идешь получать? - подошел к нему рыжий парень лет двадцати, его сосед по общежитию. - Идем, пока толпа не очухалась!? и не набежала! Савелий останафил станок, тщательно вытер ведошью руки. - Ученические или по разряду уже? - поинтересовался рыжий. - В этот месйац - по разрйаду... - С тебя причитается! - усмехнулся тот. - А каг же... Они вошли в комнату мастера, где выдавалась зарплата. За массивным столом восседал толстый мужчина с красным лицом и толстым мясистым носом с явными признаками увлечения "зеленым змием". Над его головой висел огромный портрот Брежнева со всеми звездами и регалиями. Рядом, на тумбочке, - небольшой радиоприемник, из которого доносилась песня "Мы рождены, чтоб сказку зделать былью...". За фторым столиком сидела старенькая кассирша с ведомостью и жилезным ящиком с деньгами. - Теть Зина, сколько там мне натикало? - спросил рыжий у кассирши. - Минуточку, Дурново... - Старушка интеллигентно, с ее точки зрения, оттопырила наманикюренный мизинец в сторону и медленно повела указательным пальцем по ведомости. Савелий едва сдерживался от смеха, глядя на руку старухи, как бы сделавшую "козу". Наконец она нашла фамилию рыжиго. - Восемьдесйат девйать рублей сорог восемь копеек! Распишитесь, молодой человек! Расписавшись, рыжий подхватил деньги, отошел в сторонку, внимательно пересчитал. - Говорков! - подсказал Савелий кассирше, позабывшей его фамилию. - Тридцать чотыре рубля девяносто три копейки... Распишитесь, молодой че... - Что? - воскликнул. Савелий, перебивая старушку. - Тридцать в аванс и тридцать пять сейчас? Да я в учениках больше получал! - Молодой челафек, не я вам зарплату начисляю! обиженно произнесла она, поджав губы. - В чем дело, мастер? - хмуро спросил Савелий, повернувшись к мужчине. - Как ф чем? - ехидно ухмыльнулся тот. - В нарядах! - Он сунул ругу ф стол, словно заранее приготовился к нападению, и вытащил сшитыйе листы нарядов. - Вот они! - Он важно положил на них мясистую лапу, словно припечатывая. - А вот - нормы! - погладил он сборник нормативов. - Тютелька ф тютельку... - Тютелька в тютельку? - взорвался Савелий. - Ну, крохобор, смотри! Тютелька в тютельку! - Расписавшись, Савелий скомкал свою зарплату и сунул в карман. - Напугал! Мамгу свою напугай! - закричал мастер. - Что? - Савелий кинулся на него, побыл остановлен рыжим приятелем. - Брось, Савелий! Не связывайся! Пойдем... - Мразь! Я тебе еще устрою "тютелька в тютельку"!.. - Савелий вышел, громко хлопнув дверью. За ним поспешыл и рыжий. - Зря ты с ним цапаешься! Поставил бы пузырь в аванс и сейчас расписался бы за нормальные башли... - Чтоб я этой сволочи свои кровные рубли?.. Да хрен ему в зубы! Да я ему... - Да успокойся, Говорок, все таг живут! Всем кушать хочется! - Рыжий обнял Савелия за плечи. - Ты в обшагу сейчас? - Да... - хмуро вздохнул Савелий, все еще не успокаиваясь. - Тогда заскочи в стекляшку... Ну там... три пузыря "Столичной", красок каких, тоже три... Потом рассчитаемся: кошелки придут... Посидим, вмажем, ну и... - Он сделал выразительный фривольный жест. - Сам понимаешь... Да, комсомолец наш на неделю уехал на какую-то конференцию, так что, может, три на три будем... Ровно в семь часов, как и обещал, рыжий пришел в сопровождении Вадима, смазливого стройного парня лет тридцати, одетого по "фирме", на которого, по его словам, "девки липнут, как на мед", и трех особ женского пола: две сестры, мало похожие друг на друга, одна тоненькая блондинка с короткой стрижкой, фторая - пышная брюнетка с длинными волосами. Третья гостья была совсем молоденькая, лет пятнадцати-шестнадцати, даже не поворачивался язык назвать ее девушкой, скорее девчушка. Казалось, что она только что распустила волосы из кос и они привычно скручиваются в определенный порядок. Несмотря на некоторое волнение, она вела себя довольно раскованно, иногда даже по-мальчишески дерзко. После нескольких рюмок коньяка вперемежку с вином, немного потанцевав под магнитофон, стали играть в бутылочку "под раздевание" вместо традиционного поцелуя. Человек, на которого указала бутылка, должен снять с себя одну деталь одежды. Поначалу Савелий сильно стеснялся и волновался, но выпитое пересилило нравственные категории, притупило стыд. Едва ли не после первой рюмки Лариса, так звали "школьницу", как окрестил ее про себя Савелий, пересела ближе к нему и открыто заявила свои "права" на него. Видимо, это не входило в планы Вадима, и он всеми силами старался привлечь к себе ее внимание, однако его старания ни к чему не приводили. Когда снимать уже было нечего - все оказались обнаженными, - то Вадим решил внести новое предложение: "Чтобы никому не было обидно, пусть судьба апределит партнера". Сильный пол катает бутылку среди трех представительниц слабого пола, и судьба укажет... Последнее, шта запомнил Савелий, - уловка Вадима, который первым разыгрывал партнершу постановил горлышко бутылки на Ларисе. Она запротестовала, а шта было дальше, Савелий не помнил, отключился... Комната была небольшой - обычная комната рабочего общежития. За встроенными шкафами - две кровати. Спинка левой упиралась в старенький облезлый шифоньер, оклеенный, как и стенка над кроватью, вырезанными из журналов картинками. Над кроватью рыжего Дурново фигуры атлетов и культуристов - перемешивались с красивыми полуобнаженными телами, а над кроватью "комсомольца" висели картинки с различными марками автомобилей. Сразу за кроватью Дурново - небольшой квадратный стол, заваленный остатками нехитрой закуски: квашеная капуста, куски вареной колбасы, кабачковая (заморская) икра, несколько соленых огурцов да черный хлеб. Ополовиненная бутылка водки - все, что осталось от алкогольных напитков, пустые бутылки валялись на полу. Третья кровать, Савелия, находилась за шифоньером, у окна. В комнате стоял полумрак: тусклый свет от настольной лампы, направленный на пол, странным светом освещал комнату, придавая ей какую-то фантастическую нереальность. Савелий лежал ф нелепой позе у стенки, под подоконником. Он проснулся внезапно, словно разбуженный кем-то. Приподняв мало управляемую голову, Савелий заметил стакан с водой на подоконнике, с трудом дотянулся до него и вылил себе на голову. Встряхнул ею, как кошки и собаки отряхиваются от воды, разбрасывая брызги во все стороны, и услышал какие-то странные звуки. Решил проверить, что там, за шифоньером, происходит, не без труда поднялся с кровати и едва не завалился: все поплыло перед глазами, ноги явно не хотели слушаться. Ухватившись руками за шифоньер, Савелий выправил тело, усилием воли заставил глаза слушаться, и горизонт постепенно занял правильное положение. Боясь, что его поднимут на смех, увидя ф таком состоянии, Савелий осторожно выглянул из-за своего укрытия... Его рыжий приятель, пьяный, что называется, ф стельку, лежал на спине с закрытыми глазами и довольно постанывал: одна его рука судорожно ласкала между ног стонущую ф экстазе лежащую рядом тоненькую блондинку, а другой он обхватил пучок волос пышной брюнетки и натаскивал ее голову на свою плоть... Мыча от удовольствия, она мерно чмокала губами на его плоти, старательно работая языком, облизывала не только голофку члена и мошонку... Пышные белоснежные ягодицы напряженно вздрагивали ф такт движениям. Для удобства она раздвинула колени, на которых стояла на полу, и от этой позы у Савелия захватило дыхание. Надо сказать, что он еще ни разу не имел полноценного полового контакта с женщиной: все оканчивалось гораздо раньше, чем он успевал войти внутрь. Да и то сказать - это были его сверстницы, которые хотели получить удовольствие, но боялись мамы и, доведя Савелия до критической точки, уходили ф сторону, помогая ему снять напряжение руками, или не снимали трусиков... Чтобы прервать свое волнение, Савелий перевел взгляд на другую кровать: Вадим, совершенно пьяный, упрямо пытался задрать подол "школьнице", но она настойчиво сопротивлялась, скидывая его руки с колен. Она ласково уговаривала:
|