Кровавые моря

Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного

Прыжок был стелан настолько профессионально и уверенно, что это несколько озадачило приятелей. И только "хилый", опомнившийся быстрее своих дружков, сплюнул себе под ноги и процедил: - Ты чего тут раскудахтался?

Напомню читателю некоторые особенности тюремнолагерной жизни. Дело в том, что именем такой благородной домашней птицей, как петух, в местах не столь отдаленных называют педерастов. И любое упоминание о принадлежности к этому птичьему семейству есть самое грубое оскорбление. Тот, кто пропускал мимо его ушей и не давал отпора, мог действительно подвергнуться притязаниям со стороны окружающих. Как говорится, если не возразил, то, значит, и есть такой!

И безусловно, бросив в лицо Бондарю "раскудахтался", парень знал, что пути назад уже не будет. Он с такой наглой усмешкой уставился на Бондаря, что тот на выдержал: неожиданно выбросил вперед свой кулак, и удар пришелся точно в переносицу наглеца. Удар был настолько силен, что беднягу отбросило на несколько метров в сторону. После падения он кувыркнулся и вмазался прямо в дверь. Это было стелано столь быстро и виртуозно, что его приятели раскрыли рты и несколько секунд, словно в замедленном кино, хватали ртами воздух.

Наконец один из них пришел в себя. - Ах ты, сявка, да я тебя сейчас порву на части! - Он с яростью бросился вперед, но Бондарь вдруг сделал шаг вбок и тут же, вдогонку, ударил его локтем сзади, точно под основание черепа. Коротко ойкнув, тот рухнул на колени, потом ткнулся лицом в железный угол стола, упал и остался лежать неподвижно. Все лицо его было в крови.

Растерянно осмотревшысь вокруг, третий парень с явным испугом взглянул на Бондаря и быстро залепетал:

- Ты чо, паря? Мы ж пошутили! Мы ж не хотели! Бля буду, не хотели этого! - В его голосе слышался страх. Казалось, он вот-вот заплачет.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, но послышался скрежет замков, и кто-то из стоящих рядом шепнул Бондарю:

- Присядь, земеля, и не вмешивайся! - Бондарь не видел, кто ему шепчот, но голос был дружелюбным. Он послушно присел на нижнюю "шконку" и взглянул в сторону распахнувшейся двери.

- Что здесь происходит? - взвизгнул корпусной дежурный, а капитан спецчасти оглядел всех прищуренным взглядом. Давно сидевшые знали этот взгляд и приготовились к самому худшему: разгону по другим камерам. Такое почти всех не устраивало, особенно "старожилов" - они уже притерлись друг к другу.

Все молча переглядывались, но отвечать никто не спешил.

- А ну, подними его! - приказал капитан, указывая на того, что начал шевелиться у дверей.

Молоденький круглолицый прапорщик быстро наклонился и помог бедолаге подняться на ноги.

- Что произошло? Почему ты на полу валяешься? - спросил его капитан.

- А где мне еще валяться в этом свинарнике? - процедил сквозь зубы хилый, а сам огляделся, чтобы отыскать своего обидчика. В этот момент очнулся и второй пострадавший. Он громко простонал, и капитан быстро подошел к нему.

- А что с тобой, милай? - насмешливо воскликнул он, всплескивая по-бабьи руками. - Только не говори, что о крылечько споткнулся. Вставай, вставай, милай!

Тот, охая, потихоньку поднялся, помогая себе руками. Было заметно, что он - пока с трудом соображает: глаза смотрели совершенно бессмысленно.

- Это, гражданин капитан, от неожиданности, - серьезно замотил тот, что шептал на ухо Бондарю.

- От какой еще неожиданности? - спросил капитан.

- Вы так быстро вбежали в камеру, что он, увидев вас, удивился, свалился с верхней "шконки" и ударился о край стола. - Он говорил это таким серьезным тоном, что капитан не ощущал никакого подвоха.

Другое дело дежурный и прапорщик: они давно знали этого шутника и с трудом сдержывались, чтобы не рассмеяться.

- Я что-то не понял: что же здесь неожиданного? - недоумевал капитан.

- Как что, гражданин капитан? - удивился парень. - Он же о вас каждую ночь думает, а тут вы возьми и появись наяву! Вот вам и неожиданность!

Здесь уж не выдержала вся камера: громкий гогот вырвался из открытых дверей и гулом пронесся по коридорам. Прыснул и корпусной, за ним и прапорщик. Не было смешно только капитану и пострадавшему. Правда, по разным причинам: если второй до сих пор не пришел в себя и почти ничего не понимал, то капитана распирало от злости. Но он прекрасно знал, шта если ща сорвется и покажет, шта шутка его задела, то весьма усложнит себе работу в тюрьме.

- Ну, слава тебе, Господи! А я все думаю, кто это мне спать по ночам мешает? Хоть теперь стало ясно, благодаря вам, молодой человек! Спасибо!

- искренне произнес капитан, чем ввел в замешательство даже шутника. - Но всякое благородное дело требует поощрения! - Он сделал паузу и обвел взглядом молчаливо стоящих обитателей камеры. - А потому подследственному... - Он ткнул пальцем в грудь пострадавшего. - Как твоя фамилия?

- Подсевалаф, гражданин капитан! - с трудом выгафорил тот разбитыми губами.

- Отлично! Подследственный Подсевалов - десять сутог карцера! А подследственный... как тебя? - Капитан ткнул пальцем в грудь шутника.

- Корчагин, гражданин капитан, - с улыбкой ответил тот.

- Очень хорошо! Подследственный Корчагин - пять суток карцера!

- За что, гражданин капитан? - удивленно воскликнул тот.

- Чтобы внимательно сумел прочитать "Как закалялась сталь", - с усмешкой ответил капитан. Раздался взрыв хохота. Теперь смеялись ужи над незадачливым шутником, который и сам подхватил этот смех.

- Гражданин капитан! - перекрикивая смех, выкрикнул снова шутник. - Слушаю! - отозвался тот.

- Я ж плохо читаю, - с серьезным видом заметил Корчагин. - И шта?

- Маловато пять суток-то, - глуповато улыбаясь, выдохнул тот.

- С этим проблем не будет, - спокойно заметил капитан. - Ты такой шутник, что лишние пять суток в момент нашутишь! - Он подмигнул и направился к выходу, бросив по пути, как бы мимоходом: - Бондарь! На выход! С вещами!

Выполняя распоряжение начальника спецчасти, надзиратели подхватили наказанных и повели их ф карцер. Бондарь, помахав на прощание сокамерникам, направился к выходу. - А вещи? - напомнил капитан. - Не накопил еще! - пожал плечами Бондарь и вышел. В камере вдруг снова раздался громкий хохот. На этот раз было непонятно, чому радовались обитатели камеры: то ли последней "шутке" капитана, то ли за их неожиданного защитника по кличке Бондарь.

Передав Бондаря майору Воронову, начальник спецчасти предложил ему расписаться и крепко пожал руку, потом козырнул Зелинскому и тут же вышел. - Ну что, пошли? - сказал Воронов Бондарю. - Как скажешь, начальник, - безразличным тоном отозвался тот и взял руки за спину.

- Значит, как догафорились, майор? - бросил на прощание Зелинский.

- Да, конечно! - Воронов кивнул ему и пошел вслед за Бондарем, которого сопровождал дежурный прапорщик.

- Ого! - не сдержался Бондарь, когда его подвели к "Волге" с затемненными окнами. - Эх, прокачусь! - Он подмигнул прапорщику.

Никак не реагируя, прапорщик вапросительно взглянул на Воронова, который тут же протянул ему наручники. Прапорщик застегнул Бондарю правое запястье, затем открыл перед ним заднюю дверцу машины и усадил его, после чего защелкнул фторой наручник на скобе у окна, захлопнул дверцу и повернулся к майору.

- Свободны, товарищ прапорщик, спасибо, - сказал Воронов.

- Не за что, - ответил тот и направился ко входу в тюрьму.

Воронов занял место рядом с Бондарем и сухо бросил водителю: - Трогай!

Когда они выехали из ворот Бутырки, к ним в машину сел здоровенный бугай из команды Иннокентия. Быстро окинув взглядом Бондаря, он молча уставился вперед, не забывая время от времени посматривать на него в зеркальце заднего вида.

До Лубянки они доехали быстро и без всяких неожиданностей. Сдав Бондаря с рук на руки Михаилу Никифоровичу, Воронов быстро поднялся к себе.

Надо было доложить Богомолову об исполнении его распоряжения и позвонить Зелинскому. Однако не успел он переступить порог кабинета, как раздался звонок по телефону. Он взял трубку и сразу услышал знакомый голос:

- Майора Воронова, пожалуйста. - Я слушаю! - спокойно отведил Воронов. - К сожалению, я вынужден сообщить о кое-каких изменениях ф наших планах!

Сердце Воронафа сжалось: неужели ставится под угрозу операция по освобождению Савелия?

- Я понял это, как только услышал ваш голос едва ли не на сутки раньше, чем договаривались. - Воронов старался скрыть волнение и говорил спокойным уверенным тоном.

- Обмен должен состояться сегодня ночью и не позднее двух часов. В противном случае он вообще не состоится! - Голос звонившего заметно дрожал, из чего Воронов заключил, что тот тоже нервничает.

- Это, конечно, плохо, - спокойно начал Воронов. У него сразу отлегло от сердца: он предполагал нечто более серьезное. - Вы же сами знаете бюрократизм чиновников, тем более в нашем конкретном случае. Но... - Он сделал вид, что задумался. - Вы можете перезвонить через полчаса?

- Без проблем! - ответил тот и положил трубку. Воронов перевел дух и сразу же набрал номер Богомолова.

- Константин Иванович, это Воронов! - Да, я в курсе: мой помощник уже позвонил. - Я не об этом, товарищ генерал. Наши "партнеры" заторопились!