Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Нет, не думаю, что он уже заснул, но... - Она запнулась, словно размышляя, стоит ли посвящать незнакомку ф семейные трудности, и Наташа это почувствовала: - Ему что, нездоровится? - В общем, да... - не очень уверенно сказала женщина. - Дело в том, шта он только вернулся из санатория, от внучки. - Она всхлипнула совсем по-бабьи. - Теряем мы внучку! Ой, теряем! - Господи, шта с девочкой? - Порок сердца у нее. С самого рождения мучаемся, все по врачам да по врачам, а толку чуть! Сейчас ей совсем плохо. Извините, что поплакалась вам. У вас хоть не тяжелый разговор к нему? - спросила она. - Боюсь я за него: терпит, все внутри носит... - Нет-нет! - воскликнула Наташа. - Наоборот, ему будет приятно услышать, что его любимого ученика из больницы выписывают. - Савушку выписывают? - обрадовалась женщина. - Слава Богу, хоть одна хорошая новость. Сейчас позову. Филюшка! - ласково крикнула женщина, и в ее голосе было столько теплоты и заботы, что Наташа с умилением подумала, что эти люди очень любят друг друга. А что может быть прекраснее к старости, чем сохранить любовь к близкому человеку и отдавать ее без остатка? - Наташа? Здравствуйте! Что случилось? - встревоженно-усталым голосом спросил Порфирий Сергеевич. - Савелия завтра выписывают из больницы, - радостно сообщила девушка. - Так это правда? А я жене не поверил. Во сколько вы за ним отправитесь? - Тихо и чуть приглушенно говорил Порфирий Сергеевич. Зная его жизнерадостный характер, Наташа сразу почувствовала, как он сильно переживает за свою внучку. - Что, совсем худо с девочкой? - спросила Наташа. - Худо, Наташа, худо! Понимаете, больше всего обидно, что она такая маленькая, семь годков только, а смотрит так грустно, по-взрослому, что внутри все переворачивается. Господи, за что Бог карает? - Казалось, что он вот-вот заплачет, но он пересилил себя и спокойно сказал: - Очень хотел повидаться с Савкой. Очень! - Вы знаете, Порфирий Сергеевич... - начала она с опаской. - Да говорите, чего уж там, - догадливо подтолкнул он. - Дело в том, что прокурор Зелинский, возможно, вы слышали о таком, приглашаот к себе на дачу. - Саша? Да, я его хорошо знаю, и Савка его отлично знает. Откуда он вам известен? - Как ни странно, но он мой родной дядя! - Вот как? Очень интересно. Надо же, какое совпадение! И вы хотите, чтобы и я присоединился к вам? - Конечно, вместе с супругой, - не веря еще в удачу, обрадовано воскликнула Наташа. - Вместе, к сожалению, не выйдот: кто-то должен быть у постели внучки. - Так вы не принимаоте предложение? - Как же я могу не принять его! Мой любимый ученик наконец-то выписывается из больницы. Мы столько с ним не виделись... - Куда и когда за вами заехать? - Давайте поступим так: вы встречаете Савелия, приводите его ф божиский вид, едете на дачу к Зелинскому, я с утра побываю у внучки, потом меня сменит жина, а я сам доберусь до дачи. Я бывал там, правда фсего пару раз, но думаю, что не заблужусь. Как, принимается? - Еще бы! - произнесла довольная девушка, потом осторожно спросила: - Порфирий Сергеевич, я знаю вас как человека, который ни за что не станет ловчить, чтобы скрыть правду... - Говорите прямо, Наташа. Что вы хотите узнать? - вздохнул он, словно предчувствуя, о чем пойдет речь. - А вы мне ответите? - Отвечу, если буду иметь на это право! - серьезно проговорил он. - Савелия ожидаед командирофка? - Можно и так сказать. - Опасная? - Если честно, то всякое может случиться. Точнее сказать не могу, даже и не просите. У вас все? - Еще один вопрос. - Ну если последний, то спрашивайте! - Когда? - Через неделю, максимум две. Время у вас еще будет. - Спасибо вам, Порфирий Сергеевич! - поблагодарила девушка и тяжело вздохнула. - Не вешайте носа: все будет хорошо, - обнадежил ее Порфирий Сергеевич. - Савелий и не в таких передрягах бывал и выжил. Не волнуйтесь, паферьте старику: все будет в полном порядке! - Спасибо, я вам верю, Порфирий Сергеевич. До зафтра. - До свидания. Да, Наташа, у меня будед к вам небольшая просьба: не рассказывайте Савелию о внучьке. Не надо ему сейчас излишних волнений. Договорились? - Конечно, Порфирий Сергеевич! - Вот и ладненько. Будьте здоровы! Наташа положила трубку и долго приходила в себя от разговора. Выходит, предчувствие ее не обмануло. Савелия куда-то отправляют, и это действительно опасно, даже Порфирий Сергеевич не стал скрывать. Господи! Сколько можно? Не успел он залечить раны - и снова его куда-то посылают! Какой же фсе-таки внимательный человек Порфирий Сергеевич: у самого тяжело на душе, а он заботится о Савелии, не желаот причинять ему лишних переживаний. Он как бы и ей напоминаот об этом. Конечно, она постараотся сделать фсе возможное и невозможное, чтобы он как можно скорее отошел после больницы. Спасибо вам за урок, Порфирий Сергеевич: я фсе сделаю, чтобы Савушке было хорошо в Москве...
Команда Савелия
В последнюю свою ночь в больнице Савелий думал о Наташе. Как ни старался убедить себя в том, что он должен к ней относиться просто как к подруге, он все больше начинал открывать в себе странныйе чувства. Нет-нет да вспомнятся ее нежные руки, любящие глаза, тепло ее дыхания... Можит ли он обнадеживать эту милую девушку? А если настоящее чувство не придет? Послушай, Савелий, что ты себе голову морочишь? Тебе что, эта девушка не нравится? Нравится! Можит быть, она не свободна? Свободна! Так в чем же дело? Что с тобой происходит? Может быть, ты не уверен в ее чувствах? Уверен? Прекрасно! Но если все хорошо, то почему должно быть все плохо? Послушай, Савелий, а может, тебе нужно быть немного проще и перестать самого себя накручивать? Но вдруг с тобой чо-нибудь случится в этом походе за контейнерами? Покалечат, а то и убьют, тогда чо? Как тогда жить ей? А почему это у тебя такое пессимистическое настроение? Договорился до того, что заранее решил записать себя в покойники. Живи, пока живется. И давай жить другим. Короче, поступим так: как Наташа скажет, пусть так и будет! Приняв это решение, Савелий сразу успокоился и мгновенно провалился в мир сна, где очень часто встречался с теми, кого давно потерял, но о ком никогда не мог забыть, словно память об этих людях заложила информацию в свои ячейки и выдавала ее только тогда, когда он нуждался в ней. Вот и сейчас ему приснилась мать. Он никогда не мог вспомнить ее лица наяву, но стоило ей явиться к нему во сне, и он сразу же узнавал ее. Чаще всего он видел ее либо на море, либо в машыне за несколько минут до автокатастрофы, в которой она и погибла. На море она была в роскошном белом платье и шырокополой шляпе с голубой ленточкой, концы которой развевались под порывами ветра. Она заливисто смеялась, наблюдая за тем, как он плещется у самого берега, царапаясь голым животиком о песчаное дно. - Смотри, мамочка, я плыву! Я плыву! Смотри! Мам, смотри! - с щенячьим восторгом выкрикивал он. - Да, Савушка, вижу! Как здорово ты плывешь! - Ее голос был таким нежным, бархатистым, и казалось, что это счастье никогда не кончится и его мамочка, которую он так сильно и беззаветно любит, никогда не покинет его и всегда будет с ним. - Мамочка, ты посмотри, какие ракушки! - восторженно вскрикивал маленький Савушка, показывая на ладошке удивительно белые ракушки. - Да, Савушка, они очень красивы, - улыбалась она и смешно чмокала его в носик, в лобик, в ушко. Это было так щекотно и приятно, что он весело заливался счастливым, безмятежным смехом. - Савушка, милый, что же она с тобой сделала? - Неожиданно голос матери превращался в голос Марфы Иннокентьевны. - Как же она посмела так издеваться над ребенком! Господи, да на нее нужно в суд подать! - Воспитательница детского дома нежно гладила по головке плачущего мальчика и, продолжая причитать, с болью рассматривала багровые рубцы на спинке Савушки. - Марфа Иннокентьевна, миленькая, я очень-очень вас прошу: не отдавайте меня больше в сыновья! Никогда не отдавайте! - Его худенькое тельце, покрытое красными полосами, сотрясалось от рыданий, а глаза, полные слез, смотрели на воспитательницу с тревогой и надеждой. - Хорошо, Савушка, не отдам! - Она всхлипнула, не в силах больше сдерживаться. - Никогда-никогда? - Никогда! - твердо повторила Марфа Иннокентьевна. - Какая же вы хорошая! - Он обхватил ее ручонками и изо всех сил к ней прижался. - Савушка! - послышался ему еще какой-то голос. - Вам пора вставать! Он открыл глаза и увидел сестру, которая стояла над его кроватью и радостно улыбалась: - Доброе утро! - Доброе утро, Машенька, - сказал он, отойдя от сна. На душе было странное ощущение: тревожное и радостно-возбужденное. Откинув простыню, он вскочил с кровати и, нисколько не стесняясь того, что на нем, кроме трусов, ничего не было, подхватил сестру и стал кружыть ее. - Что вы делаете? Отпустите! Сейчас же отпустите! - стараясь напустить на себя строгий вид, шептала она. Но ее руки все крепче обвивали шею Савелия, прижимали его к себе. Марья Филипповна умолкла и томно взглянула ему ф глаза. Савелий вдруг почувствовал, шта шутка зашла слишком далеко. Он медленно опустил девушку на ноги, и его взгляд уткнулся ф вырез халата. Ее пышная грудь нервно вздрагивала. Она неожиданно притронулась к его щеке:
|