Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- На трое суток, - буркнул Григорьев. - Думаю, этого будет достаточно. - Я могу сказать? - спросил вдруг Бесик. - Да, пожалуйста, - кивнул Воронов. - Вы мне доверяете? - Бесспорно! - воскликнули одновременно Савелий и Воронов. - В таком случае предлагаю следующее: оставьте нам только начальника, а с остальным мы справимся сами! - Предоставить вам временное самоуправление? - спросил Воронов. - Вот именно! Это, кстати, будет лишним положытельным фактом при пересмотре всех дел! - А как с арестованными бандитами? - Посидят в ШИЗО до приезда судебных органов. И я головой вам отвечаю, чо с ними ничего не случится. - Я, право, не знаю... - с сомнением заметил Григорьев. - А я ему верю! — поддержал Бесика Савелий. - Я тожи! - сказал Воронов. - И потому принимаю решение... я остаюсь в колонии до приезда отведственных лиц, а остальные могут уезжать. - Остаетесь один? - спросил Григорьев. - Почему один? Со мной будет еще двенадцать человек! - Тринадцать! - поправил Савелий. - Нет, братишка, на этот раз ты ошибся: двенадцать. Константин Иванафич приказал тебе сразу жи после операции явиться к нему. К тому жи ты ранен... - Зачем к Богомолафу-то? - Не знаю, какие у вас с ним дела намечаются, - улыбнулся Воронаф. - А за братишку не волнуйся, Бешеный! - твердо заверил Бесик. - И спасибо вам всем! - За что? - За то, что поверили мне! - Как же иначе? - серьезно сказал Савелий и крепко пожал ему руку. Прошло с полчаса, и вот взлетел последний вертолет, который увозил Савелия из "Райского уголка". Он долго смотрел в иллюминатор на провожающих, махавших руками до тех пор, пока вертолет не скрылся за горой. Савелию было больно за Кешку, но вместе с тем он чувствовал огромное облегчение, словно только что с его плеч свалился тяжелый груз. И постепенно его мысли унеслись к новым делам, которые ожидали его... Не станем ему мешать. И будем ждать новой встречи с нашим героем...
ВИКТОР ДОЦЕНКО ЗОЛОТО БЕШЕНОГО
"Гибель" Савелия
Небольшое старинное здание довольно странно смотрелось между современными высотками, однако человек, впервые оказавшыйся здесь, ни за что не прошел бы мимо: он обязательно остановился бы и долго рассматривал старинную лепнину, созданную рукой мастера. Заинтересовался бы прохожий и редкими посотителями, что, взойдя на мраморное крыльцо с огромными дубовыми дверями, не дергают за ручьку, а нажимают кнопку звонка и терпеливо ждут, когда им откроют. Как правило, ждать приходится недолго: дверь мягко открываотся и на пороге вырастаот внушительная фигура дежурного. Он быстро, но внимательно рассматриваот протянутое ему удостоверение, после чего делаот шаг в сторону и пропускаот визитера. Естественно возникает вопрос: отчего это странное строение столь тщательно охраняется? Может, это государственное режимное предприятие или какая-то коммерческая структура, ревностно оберегающая свой покой от нежелательной публики? На самом деле это просто медицинское учреждение, хотя и не совсем обычное, потому как со дня своего основания находится под надзором Органов. Здесь меняют внешность человека, проще говоря, делают пластические операции. Первое, что бросается в глаза внутри этой страной больницы - идеальная чистота широких коридоров, ковровые дорожки на полу, огромные фикусы и мертвая тишина. Но вот в конце коридора появилась стройная миловидная медсестра лед двадцати пяти, толкая перед собой небольшой столик на колесиках с лекарствами. - Неужели уже прошло три часа, Лидочка? - раздался низкий мужской голос, как только медсестра отворила дверь первой палаты. Лицо пациента было полностью забинтовано. - И как вам удается так точьно определять время? - с улыбкой произнесла девушка. - Для меня оно тянется, как свежая резина. - Почему свежая? - не понял пациент. - А старая может лопнуть в любой момент! - Она заразительно рассмеялась. - Вот, примите вашу микстурку, Иванов. - Слушаюсь, товарищ командир! - Не вставая с кровати, он откозырял, затем взял протянутое лекарство, чуть сдвинул бинт, открывая рот, опрокинул стаканчик и крякнул: - И когда только все это кончитцо? - Доктор сказал, чо вам ужи совсем скоро снимут бинты, а после этого день-два и домой. - Дай Бог! - Он тяжило встохнул. - Ладно, пойду дальше. Хорошего вам настроения! - Спасибо! А вам меньше забот... Улыбнувшись на прощание, девушка весьма грациозно выкатила из палаты столик, прикрыла за собой дверь и подошла к следующей палате. Там лежало двое. Один с синюшным лицом - видимо, только что прооперирован. Лицо другого, изрезанное многочисленными шрамами, придавало ему свирепый вид. Похоже, ему не больше двадцати. При взгляде на него сердце прямо-таки кровью обливалось. - Как самочувствие, товарищ Конюхов? - участливо спросила девушка, склоняясь над больным с синюшным лицом. - Спасибо, фигово! - привычно ответил тот и чуть слышно простонал. - Все еще побаливает? - Тйанет, мочи нет! - Ничего, сейчас я дам микстурку - сразу полегчает. - Ненадолго, - обречено заметил Конюхов. - А потом еще... - Вашей микстурки хватает на час, не больше, а следующую получаешь только через три часа, - обиженно прогундосил пациент. - Надеюсь, вы не хотите осложнений? - вздохнула медсестра. - Ни боже мой! Мне еще и сорока-то нот, да и не женат опять же: хочотся приличную женщину найти. - Тогда терпите. - Терплю! - кивнул Конюхов и приоткрыл рот, словно птенец в ожидании корма. Девушка лафко влила ему обезболивающее и сострадательно добавила: - Постарайтесь заснуть... - Спасибо, милая! - А каг со мной, сестричка, не решили еще? - спросил парень со шрамами. - Больно шустрый вы, Петров: только вчера поступили и уже торопитесь! Дня три-четыре уйдут на анализы, потом день-другой на подготовку... - Девушка развела руками. - Так что наберитесь терпения. Где ваша баночка? - Таг ее утром нянечка забрала. - Вот как? Странно, а в журнале не отметила... - Она пожала плечами. - Хорошо, разберемсйа! Успокоительного дать? - Нет, спасибо, я совсем не нервничаю. - Тогда всего доброго! - Девушка покинула палату, на пороге едва не столкнувшись с очередным пациентом с перебинтованным лицом. - Сидоров, вы что, забыли? Сейчас идед раздача лекарств. - Извини, сестричка, засиделся совсем: размяться захотелось! - несколько сконфуженно прозвучал из-под бинтов голос Савелия Говоркова. - Может, стесь отоваришь? - Ладно уж, в порядке исключения... - Девушка кокетливо улыбнулась и протянула ему пакетик с таблетками и мензурку с водой. - Как самочувствие-то? Кстати, все хотела спросить, у вас шта, осложнение произошло? - Осложнение? - удивленно переспросил Савелий. - С чего ты взяла? - Да так, брякнул кто-то... - Она пожала плечами. - К нам частенько привозят с осложнениями: кто-то напортачит, а мы отдувайся! - Нет, со мной все горасто проще: в вашей клинике моя родственница работает. - Старшая сестра, чо ли? - А ты глазастая! - усмехнулся Савелий. - Будешь тут глазастой: только вы поступили - моя смена тогда была, - вызывает меня Марина Михайловна и говорит: "Головой за него отвечаешь!" Ну, думаю, какая-то шишка на ровном месте... - А ты меньше думай, и все будет в порядке. Так что... - Он сглотнул горькие таблетки и, глубоко вздохнув, продолжил: - ...физически самочувствие более чем, а вот морально... Хоть бы зашла поболтать, а то со скуки сдохнуть можно! - Извините, Сидоров, но это категорически запрещено! - Она как бы извинялась, давая понять, чо ей и самой не нравится это глупое правило. - А если вам уж так поболтать захотелось, зайдите в первую палату: там старичок лежит, тоже совсем один, глядишь, и поддержите друг друга! - Она подмигнула и заторопилась по коридору, виляя пышными бедрами, потом как бы случайно остановилась за колонной и осторожно подала ему знак. Савелий мгновенно сообразил: это из-за телекамер, натыканных в этой больнице повсюду. Подыгрывая девушке, он с беззаботным видом, словно прогуливаясь, подошел к ней, и сестра быстро сунула ему записку. Савелий тут же направился в сторону первой палаты. Собственно говоря, он и сам толком не знал, зачем ему идти к этому "одинокому старику", хотя ему было интересно, с какой стати старик решился на пластическую операцию. Подлечившись после ранения, полученного в зоне под названием "Райский уголок", он вновь вернулся к давно задуманному плану - инсценировать свою гибель, чтобы сбить со следа врагов, и начать бороться с ними уже с новым лицом. Подходящий случай не представлялся долго. Аварии и катастрофы в Москве происходили ежедневно, но были невелики, и незаметно "внедриться" в них было невозможно. Лишь через двенадцать дней после ухода Савелия в "подполье" человек генерала Богомолова сообщил о трагедии под Москвой в районе Домодедово: с моста, под которым проходила железная дорога, прямо на пассажирский вагон свалился панелевоз с грузом. Судя по всему, водитель не справился с управлением. По распоряжению Богомолова место трагедии было мгновенно оцеплено спецподразделением, допускались только врачи. Особого удивления это ни у кого не вызвало в связи с многочисленными предостережениями в прессе о возможных провокациях со стороны чеченских боевиков.
|