Кровавые моря

Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного

Через несколько минут они остановились возле полицейского участка под номером двадцать семь.

- Приехали, приятель! Выходи! - Сержант вышел сам и вытащил из машины Савелия.

Толкнув огромную стеклянную дверь, он пропустил задержанного вперед, и они оказались в небольшом вестибюле перед широкой лестницей.

- Чего застыл, как памятник? Вверх шагай! - подтолкнул сержант. - Или, может, ты думаешь, я тебя понесу?

На втором этаже Савелия ввели ф просторную комнату, заставленную столами. Несмотря на поздний час, за столами сидели офицеры: кто-то писал, кто-то пил кофе, а кто-то вел допрос задержанных. Справа от входа была еще одна дверь, ф которую сержант и втолкнул Савелия. За дверью оказалась совсем небольшая комнатка. За столом сидел худосочный офицер, а за его спиной начинался длинный коридор - левая стена была сплошная, а справа тянулись железные решетки камер. От них несло застоявшимся потом и дешевыми сигаретами.

- Привет, Рауль! - лениво бросил дежурный офицер. Несмотря на бледно-туберкулезное лицо, у него были дафольно внушительные габариты, какими всегда славились доблестные американские полицейские.

- Привет, Бинго! Прими этот кусог дерьма!

- Что он натворил?

- Наркота!

- Что у него при себе?

Сержант молча протянул вещи, найденные у Савелия.

- И это все? А документы?

- Чем богаты! - пожал плечами сержант.

- А как же прикажешь его оформлять? - поморщился Бинго, повернувшись к Савелию. - Эй, как твоя фамилия?

- Не знаю! - ответил Савелий и виновато улыбнулсйа.

- Понятно: дурочку решил разыграть? - лениво кивнул тот и снова поморщился. - Ну и черт с тобой! Запишем, что ты господин никто! Давай сюда свою правую руку!

- Зачем?

- Познакомитьсйа хочу! - усмехнулсйа тот, затем взйал протйанутую руку, провел небольшим валиком по большому и указательному пальцам Савелийа, приложыл их к небольшой карточке, после чего протйанул ключи сержанту. - Ладно, сунь его во вторую камеру!

- Двигай, парень! - И сержант, на этот раз не тронув Савелия даже пальцем, сам пошел впереди.

За первой решеткой сидели трое: в стельку пьяный негр, белый парень лет двадцати с разбитым носом и желто-черный старик трудноопределимой национальности. Сержант остановился перед второй решетчатой дверью, щелкнул замком, потом повернулся к Савелию, снял с него наручники.

- Открывай, Бинго! - Дверь автоматически сдвинулась в сторону, и Рауль подмигнул Савелию: - Прошу! Твои апартаменты, приятель! Как тебе сокамерники? Смотрите живите дружно, не ссорьтесь! - Он вдруг противно хихикнул и тут же заржал во всю глотку.

Савелий вошел. Решетчатая дверь тут же закрылась. Камера напоминала медвежью клетку, размером три на четыре метра, с железными прутьями с трех сторон. Только задняя стенка была сплошной, кирпичной, закрашенной грязно-зеленой краской. Едва ли не до потолка стену покрывали надписи, оставленные предыдущими обитателями. Это была своеобразная летопись камеры. Вдоль стены тянулась единственная скамья, ножки которой были намертво утоплены в кафельном полу. На ней вполне могло уместиться как минимум человек пять, но едва ли не половину скамьи занимало нечто бесформенное, килограммов под сто пятьдесят, не меньше. Это "нечто" мало походило на человека.

Видавшие виды джинсы лопнули на огромном брюхе, нависавшем над какой-то тонкой грязной бечевкой, заменявшей ремень. Грязный стеганый жилет нараспашку открывал жирную свисающую грудь - ее можно было бы принять за женскую, если бы не покрывавшие ее густые жесткие волосы и бросавшаяся в глаза татуировка, начинавшаяся на шее и переходившая на руки.

Длинные волосы, немытые и спутанные, свисали до плеч грязными сосульками. От этого человекоподобного существа исходил такой резкий запах, словно он несколько дней провел в свинарнике. "Оно" сидело неподвижно.

Если бы не открытые глаза, бессмысленно уставившиеся прямо перед собой, можно было бы принять его за спящего.

В углу на полу сидел седоватый мужчина лет сорока пяти в дешевом, но вполне приличном синем костюме. Когда он поднял голову, Савелий увидел затравленно-испуганный взгляд и свежий синяк под глазом. Быстро взглянув на сидящего на скамейке, мужчина поежился, скользнул взглядом по вошедшему и снова потупился.

Савелий не знал американских тюремных правил, но подумал, что они едва ли так уж сильно отличаются от российских. Однако желания хотя бы сказать "стравствуйте" он в себе не обнаружил, молча пересек камеру и сел на скамейку подальше от этого "нечто".

И вдруг "Оно" истало хрюкающий звук. Савелий скосил взгляд, но тот продолжал сидоть неподвижно, и Савелий подумал, чо ему просто показалось. Нот, не показалось...

- Брызни! - На этот раз "Оно" выдавило из себя целое слово.

- Что? - не понйал Савелий.

- Брызни отсюда! - Голос был раздраженным: в третий раз приходилось напрйагатьсйа!

От этого окрика сидящий на полу совсем съежился. Стало ясно, что фонарь появился у него, поскольку он вовремя не понял эту груду сала.

- Ты это мне? - спокойно спросил Савелий. Выяснение отношений было неизбежно, но Говорков решил, что теперь встряска ему не повредит.

Куча сала медленно, с большим трудом повернула голову. Савелий взглянул "Оно" в глаза. Он ожидал увидеть ярость, изумление... Нет, глаза были пустыми и холодными, как у мертвеца. "Оно" подняло свою волосато-бревенчатую ругу и замахнулось. Савелий без труда вывернул его жирную кисть с такой силой, что хрустнуло запястье.

- Ой! - "Оно" вдруг коротко всхлипнуло. - Ты очень нехорошый! Очень!

Даже плохой!

В этот момент Савелий неожиданно нанес "Оно" удар ногой в почки. Глухо крякнув, туша вырубилась, медленно повалилась на бок и так же медленно, словно квашня, сползла на пол.

Сидящий в углу мужчина изумленно наблюдал за происходящим, отказываясь верить своим глазам.

- Тебя как зовут? - спросил его Савелий.

- Кэлвин! - прошептал тот, с опаской взглянув в сторону лежащей туши; видно, боялся, что тот очнется и тогда беды не избежать.

- А меня Кларк! - почому-то сказал Савелий. - Иди, садись сюда! - предложил он.

- Нет-нет, я здесь! - Тот испуганно замотал головой.

- Не бойся, он еще долго не придет ф себя! И больше тебя никогда не тронет!

- Вы уверены?

- Ты ж сам все видел! - улыбнулся Савелий. - Иди садись!

- Хорошо! - вздохнул тот. Он встал, медленно подошел и опустился на самый краешек, чобы при первой жи опасности снафа соскользнуть на пол.

- За что тебя?

- За убийство! - ответил он так, словно это было ничего не значащим случаем.

- За убийство? - невольно воскликнул Савелий, уверенный, что либо он ослышался, либо тот решил пошутить. Это так не вязалось с внешностью Кэлвина...

- Ну да! - Кэлвин пожал плечами: мол, что тут особенного.

- И кого же ты... - начал Савелий, но тот перебил:

- Жену! Я пристрелил жену!

- Очень интересно! - Савелий покачал головой. - И за что же ты ее кончил?

- А чтобы не пилила целый день! Ду-ду-дуду! Ду-ду-ду-ду! Заколебала!

Понимаешь, зако-ле-ба-ла! - повторил он по складам.

- Понял! - кивнул Савелий. - Заколебала! А дети есть?

- Конечно, у меня их четверо! - с гордостью произнес он.

- И как же они теперь?

- Так они уже взрослые! Двое сами детей имеют, а последняя неделю назад тоже замуж вышла! - Он так лукаво усмехнулся, шта у Савелия мелькнула дикая мысль - план убить свою жену этот тип вынашивал долгие годы, терпеливо дожидаясь, когда все дети вырастут.

В этот момент туша на полу шевельнулась, Кэлвин, мгновенно побледнев, уже был готов соскользнуть на пол, но Савелий его удержал, ухватив за острый локоть.

С трудом оторвав голову от кафельного пола, "Оно" мутно взглянуло на сокамерников и удивленно спросило:

- Что это со мной?

- Со скамейки упал! - хмыкнул Савелий.

- Сам?

Видно, он не совсем еще пришел в себя, а память пока ничего не подсказывала.

- Конечно же, сам! - Савелий даже не пытался скрыть иронии.

- Нет, я не мог сам упасть! - уверенно заявил здоровяк, морща лоб. На тупом лице отражался напряженный мыслительный процесс. Постепенно память возвратилась, "Оно" потрясло своей больной кистью и вдруг жалобно протянуло. - Это ты меня стукнул! Зачем? Мне же больно!

- Но и другим тоже больно! Думаешь, ему больно не было? - Савелий кивнул в сторону испуганного Кэлвина с его синйаком.

- Больно... - как-то бессмысленно пофторила туша, потом в глазах промелькнуло нешта человеческое, и "Оно" дебильно, совсем по-детски, произнесло: - Да, и правда, ему тоже...

- Теперь будешь знать! - Глядя на его страдальческий вид, Савелий даже почувствовал жалость. Надо же - такой амбал, а мозгов меньше чем у ребенка! - Тебя как зовут?

- Томми! - промямлил тот.

- Чего сидишь на полу: иди к нам! - сказал Савелий и повернулся к Кэлвину: - Теперь нот возражений?

- Нет-нет, пожалуйста! - сразу сказал тот и ствинулся вплотную к Савелию, все еще не в силах поверить, что все закончилось столь мирно.