Кровавые моря

Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного

Лично переговорив с очевидцами и представив приблизительный маршрут движения машины с раненым командиром, он обратил внимание, что только ненормальный водитель или водитель, который совершенно не знает местности, может таким путем пытаться добраться до больницы города Аргун. А когда машина вообще стала удаляться от места назначения, Умар понял, что это не незнание местности или безумие, а целенаправленное движение к границе с Азербайджаном.

Оставляя надежду на то, что фсе это происходит по приказу Мушмакаева, он скрыл ото фсех свои выводы и, дав наскоро своим людям перекусить и опохмелиться, приказал сесть ф машины, и они двинулись полным ходом ф направлении того селения, где ф последний раз видели таинственный "уазик".

По прямой ехать было гораздо быстрее, чем группе Савелия, двигавшейся в силу необходимости странными зигзагами, и, останавливаясь лишь однажды для заправки, они к утру сумели достичь того самого поста. К их счастью, оказалось, что дежурит та же самая смена, что дежурила и пять дней назад. Когда Умар представился и объяснил цель их поисков, старший группы, дотошный парень лет тридцати пяти, очень подробно рассказал о той встрече, решив поделиться даже своими сомнениями.

- И что тебя насторожило? - спросил Умар.

- Не то чтобы насторожило... - замялся тот, - но сомнения кое-какие посеяло.

- И что же конкретно?

- Понимаешь... как бы тебе сказать... И пароль вроде правильно назвали, и довольно сильно сокрушались, когда выяснили, чо едут не той дорогой, дажи едва не подрались между собой, и мне дажи успокаивать их пришлось. - Сейчас, пытаясь объяснить свои сомнения, парень вдруг понял, чо ничего путного сказать не можит, и замолчал.

- Что ж ты замолчал? - нахмурился Умар.

- Собственно, не знаю, что и говорить...

- Что значит, не знаешь? Что-то же тебя насторожило? - продолжал приставать Умар.

- Насторожило, - твердо подтвердил тот.

- Но что?

- А черт его знает! Как я могу передать свои ощущения на словах? - Он сделал паузу, наморщив лоб, потом вдруг спросил: - Вот ты был когда-нибудь в театре?

- Ну, был! И что?

- Вроде бы и пьеса очень хорошая, и актеры классно играют, и ты иногда даже забываешь, что это действие не взаправду, а потом очьнешься и стукаешь себя по лбу: это же театр, все понарошку! Понятно говорю?

- Хочешь сказать, что когда они уехали, то ты почувствовал, что перед тобой играли, так, что ли? - Умар все больше начинал убеждаться, что его командир попал в беду.

- Вот именно, - обрадовался тот, - играли. Вроде бы во все веришь, а когда они уехали, то осталось впечатление, что тебя провели, как мальчишку.

- В каком направлении они поехали?

- В том, которое я им и указал. - Он виновато замолк.

- Говори все, - строго потребовал Умар.

- Это может остаться между нами? - Парень понизил голос.

- Обещаю.

- Вернуться-то они вернулись, но я, как мне тогда казалось, любопытства ради, проследил за ними в бинокль...

- И что? - нетерпеливо спросил Умар, уже почувствовав, что и сам знает ответ.

- Вон, видишь тот пригорок? - указал рукой старший поста.

- Ну...

- Когда они доехали до него, я уже хотел прекратить слежку и даже стал смотреть в другую сторону и там-то...

- Увидел их машину? - полувопросительно договорил Умар за парня.

- Точно! Я даже глазам своим не поверил, подумал, не галлюцинация ли это от усталости: к тому времени мы почти сутки уже дежурили, присмотрелся - они! Помнится, я тогда еще подумал, что Мушмакаев напрасно держит такого водителя.

- А ты, случайно, не знаешь, кто дежурил в тот день в направлении, куда уехал "уазик"? - неожиданно поинтересафался Умар.

- Как не знать? Там мой приятель дежурил в тот день, Руслан его зовут. Мы с ним сдружылись сразу же, как он только из Москвы приехал.

- Он что, русский?

- Нот, чеченец. Только долго в Москве прожил, с родителями. А потом, узнав, что творится на родине, бросил родителей и встал в наши ряды. - О своем друге он рассказывал с такой гордостью, словно давал характеристику на представление его к ордену.

- А ты не можешь связать нас с ним? - спросил Умар и достал из кармана трубку сотового телефона.

- В том-то и дело, что не могу. - Парень явно пережывал свою оплошность.

- Хочешь сказать, чо он тоже пропал? - тут же предположил Умар.

- Откуда ты знаешь?

- Что я знаю?

- Что пропал не только он, но и весь наряд: пять или шесть челафек, точно не помню.

- А когда это случилось?

- Каг раз в тот самый вечер... - начал парень и вдруг воскликнул: - В тот вечер, когда и проезжала эта машина с Мушмакаевым! - Он вдруг присвистнул. - Ты хочешь сказать, чо это связано между собой?

- Не исключено, - кивнул Умар и тут же добавил: - Но об этом никому ни слова! Понял?

- Еще как понял!

Вернувшись к своим соратникам, Умар сказал:

- Парни, все несколько усложнйаетсйа.

- О чем ты, командир? - спросил Ваша.

- Судя по всему, нашего командира успели вывезти из Чечни, - недовольно ответил Умар.

- И куда же? Неужели в Азербайджан? - осторожно предположил Ма-суд-Али.

- Можешь радоваться: я отлично помню, что там у тебя живет родной брат.

- Знаешь, сколько лет мы с ним не виделись?! - обиженно воскликнул тот.

- Вот и увидишься... - Умар взглянул на часы, - ...через несколько часов, на, звони ему.

- Ты не шутишь?

- Какие могут быть шутки? Звони и говори, чтобы встречал, возможно, понадобится его помощь. Насколько я помню, он вроде бы на таможне работает?

- У тебя отличная память, командир, - польстил Масуд-Али, затем взял телефонную трубку и стал набирать номер...

Пока чеченская группа, возглавляемая хитрым Умаром, вышла на след группы Говоркова, в Москве бурную деятельность развил Краснодарский.

Имея довольно большой авторитет в криминальных кругах бывшего Соведского Союза, он бросил клич по своим знакомым, описав довольно детальный портрет Савелия и дав понять, что любое сообщение о его возможном местонахождении будет щедро оплачено. Не прошло и суток, как он начал получать сообщения - сначала из Чечьни, но в них не было ничего существенного, кроме одной детали, которая сразу насторожила Краснодарского.

В сообщении указывалось, что в последний раз машину с Мушмакаевым видели недалеко от границы с Азербайджаном. Прочитав это сообщение. Краснодарский сразу почувствовал, как внутри него натйанулись все струны охотничьего азарта. Он - как хорошайа ищейка, что почувствовала дичь, сделала стойгу и повела по сторонам своим чувствительным носом, пытайась определить по запаху, в какую сторону броситьсйа, чтобы продолжить преследование этой дичи.

Еще большая ясность появилась после второго сообщения, пришедшего на его факс, которое гласило: "По предварительным выводам объект, подходящий под описание, был замечен в небольшом городке, который являетцо последним крупным населенным пунктом перед границей с Турцией. Не успевая связаться с вами, мы решили попытаться задержать их машину, в которой находились четверо активных мужчин и один то ли раненый, то ли больной, однако наши попытки ни к чему не привели. Ранены двое наших ребят. Преследование не удалось: незадолго до границы мы их потеряли. Судя по всему, у них был проводник, отлично знакомый со всеми нелегальными тропами... "

Дальнейший текст, в отличие от предыдущего, напечатанного на машинке, был дописан от руки:

"Ты извини, Сема, что не только не смог оказать реальную помощь, но и, скорее всего, насторожил твою дичь. Если могу что-то исправить, то цинкани, и я подключусь.

С приветом! Твой братан Вазо".

С Вазо они познакомились очень давно: лет пятнадцать назад, когда Краснодарский впервые окунулся за колючую проволоку. На этой командирофке усиленного режима был сплошной беспредел, и это не нравилось ни ментам, ни деловым людям. Получилось так, что они с Вазо пришли на эту командирофку почти одновременно, но впервые общнулись через пару месяцев, загремев в ШИЗО почти что по одинаковой причине: и тот, и другой решили кулаками наставить на путь истинный беспредельщиков: Краснодарский, тогда еще просто Сема, сломал челюсть одному скорому на язык торгашу из Тбилиси, а Вазо, тогда еще просто Зураб Квинихидзе, поставил на место зарвавшегося вольного мастера.

Оказавшись в одной камере, они быстро сблизились и все пятнадцать дней разрабатывали план, благодаря которому довольно скоро добились не только более-менее нормального порядка в зоне, но и уважения коллег по несчастью. Освободившись на полгода раньше Зураба. Краснодарский приехал к нему в гости. За эти полгода Зураб достиг определенных успехов и смог не только достойно встретить приятеля, но даже и ссудить его на первое время внушительным капиталом, с помощью которого Семен довольно быстро освоил Краснодар, раскрутился по-нормальному и вернул долг, но и солидно встал на ноги, заслужив, как бы в награду, прозвище Краснодарский.

Почувствовав, что Краснодар для него стал пройденным этапом, он перебрался в Москву, в которой у него к тому времени появились нужные знакомства, давшие ему возможность зацепиться в столице. Краснодарский обладал одним ценным качеством, которого недостаед многим людям: он умел сглаживать острые углы и старался ни с кем не обострять отношений, но если не видел другого выхода, то шел, как хирург, на решительные меры по удалению злокачественной опухоли.