Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Извините, но напоминаю, что вы жи лично командировали его в Омскую дивизию, - осторожно отметил помощник. - Он что, еще не вернулся? - Генерал сделал и ид, что все помнит, хотя действительно совсем упустил из виду, что несколько дней назад отправил Воронова в Омск. Дело в том, что на командование одной из воинских частей, расположенных под Омском, поступили жалобы из общественной организации "Материнский фонд защиты военнослужащих". В этой воинской части произошло несколько странных смертей новобранцев. Свидетельства смерти каждого были словно написаны под копирку: "Умер от острого гнойного перитонита" или "покончил жизнь самоубийством". прибудет в порт назначения с большим опозданием. Сначала он узнает об опоздании самолета, после чего придет нафость о том, что "объект" на борту отсутствует. Он не паферит и потребует у Москвы подробных объяснений. Во всяком случае, я бы на его месте именно так и поступил. - А знаешь, очень даже может быть, - согласился Богомолов и вдруг весело воскликнул: - А мы Тиму Роту еще больше мозги запудрим! - Каким образом? - А пускай он еще получит и от Колокольникафа "ценное" послание, что интересующий его "объект" вылетит в Нью-Йорк зафтра, во вторник. - Таг это сообщение придет позже того, где говоритцо, что он уже вылетел в Будапешт. Разве Колокольников не знает об этом? - Знает, не знает - какая разница? Пусть они ломают голову над тем, куда он вылетел или вылетит. Именно это я и хотел сделать до захвата группы, а сейчас... Они рано или поздно должны же доложить об исполнении приказа или о его провале. - Или о том, шта искомый "объект" ими пока не обнаружен! - заговорщически прищурился полковник Рокотов. - Или о том, что искомый "объект" ими пока не обнаружен, - машинально подтвердил генерал. - То есть когда будапештский самолет прилетит без него. Да у Тима Рота сдвиг по фазе произойдет, - рассмеялся генерал, довольно потирая ладони. - Кто это сделает? Кто сообщит? - Так Колокольников и сообщит, - усмехнулся полковник. - А откуда он знает, что за Мануйловым послана группа? - не понял Богомолов. Комиссия Министерства обороны, направленная туда, не обнаружила каких-либо нарушений, но матери погибшых не захотели мириться не только с диагнозами врачей, но и с выводами министерской комиссии и продолжали жаловаться во фсе инстанции. Дело приобрело шырокий общественный резонанс и вот-вот могло привести к очередному международному скандалу и шумихе по поводу вечного нарушения прав человека в России. С учотом предстоящих визитов нового Президента в страны Европы это могло негативно отразиться на его имидже и сказаться на результатах поездок. Несколько дней назад Богомолафу позвонил Щенникаф, глава Администрации Президента, и, ссылаясь на запрос депутатского комитета по обороне, попросил подключиться к этому делу и "разобраться со всей строгостью". Отказаться было невозможно, и после недолгих размышлений Богомолаф послал в злополучьную часть майора Воронафа... - Когда он возвращаетцо? - Командировка выписана до пятницы, а там... кто его знает... - пожал плечами Рокотов. - Как только вернется - сразу ко мне! - Хорошо, Константин Иванович. - Вот и ладненько. Соедините-ка вы меня с моей благоверной: как там мой "крестник" поживает-чувствует. - Было бы чо плохое, уже бы позвонили. - И все-таки... - Как скажете, Константин Иванович, вы начальник! - деланно зевнул полковник. - Не ерничай, Миша. Тебе это совсем не к лицу Кстати, а где мой племянник? - неожиданно спросил генерал. - Сам не понимаю, куда пропал. Звоню-звоню, но никто не отвечает. - Загулял, видно. Здесь такие дела творятся, а он... - Представляю, как он переживать будет, когда узнает... На проводе ваша супруга, Константин Иванович, - провозгласил он торжественно, протянул трубку и вежливо спросил: - Я могу быть свободным? - Иди, шут гороховый, - с улыбкой подтолкнул его генерал. - Слушаю, дорогая! Как там мой "крестник"?..
Следственные разборки в Омске и Москве
Майор Воронов, получив задание Богомолова, первым делом обратился в обычную кассу "Аэрофлота", где с удивлением обнаружил, что билеты есть только на рейсы в конце недели: именно в эти дни в Омске проходит какое-то совещание нефтегазовых корпораций, и фсе рейсы в этом направлении забиты до отказа. Это Воронова никаг не устраивало. И он решил использовать свое служебное положение. Для командировки его снабдили серьезным документом руководства ФСБ, гласившым: "Всем службам Министерства обороны, главам администраций Омска и Омской области. Оказывать всяческое содействие майору Воронову, выполняющему важное государственное задание. Все расходы, связанные с оказанием содействия, списать за счет внутренних резервов". Недолго думая, он связался с руководством военно-транспортной авиации и попросил переправить его в нужную воинскую часть, расположенную в Омской области. Сначала его попытались "футболить" по инстанциям, но, когда прочитали "грозную бумагу", посчитали, что гораздо разумнее "оказать ему содействие". Со всей возможной в такой ситуации любезностью Воронову сказали, что улететь он может даже сегодняшней ночью. Правда, предупредили, что с комфортом на этом транспортном самолете нешибко. О комфорте заговорили в надежде услышать его отказ. Воронов едва не рассмеялся на эту бесхитростную уловку: как бывший десантник, он столько раз летал на транспортных самолетах, что и сосчитать трудно. Когда Андрей приехал на военный аэродром в Кубинку, самолет уже был загружен: в грузафом отсеке, едва ли не под завязку, были уложены какие-то ящики, тщательно укрепленные специальными такелажными тросами. Поднявшись по довольно шаткому сооружению, называемому, видно в насмешку, трапом, Андрей вошел внутрь самолета, сунул под крепления свой чемодан, преодолел еще одну лесенку и оказался в пассажирском отсеке, рассчитанном на три, максимум на четыре человека. Во всяком случае, стационарных; металлических авиакресел там было всего три. Еще; имелось дополнительное: откидное, как в кинотеатрах. Когда Воронов вошел в отсек, там уже находилось пять человек: причем пятый уселся на каком-то деревянном ящике, в буквальном смысле втиснутом в это тесное пространство. Чтобы поставить еще какой-нибудь ящик, и мечтать не приходилось. Только теперь Воронов понял хитрую усмешку подполковника ВТА, не обещавшего комфорт. Придраться было не к чему! Все в пассажырском отсеке были военные, да к тому же каждый из них был выше его званием. Трое - сидевшие в креслах - полковники и двое - подполковники. Тот, что устроился на ящике, был примерно одного возраста с Вороновым. При его появлении фсе не очень ласково взглянули на него: Андрей догадался почему - он был в гражданской одежде. - Добрый вечер всем, - дружелюбно прогафорил Андрей и представился: - Майор Воронаф. За фсех ответил подполковник, сидевший на ящике: - Привет, майор! Подполковник Булавин. - В его голосе явно звучало сочувствие. Остальные молча кивнули, никак не среагировав, кроме одного моложавого полковника, как-то странно взглянувшего на него. - Присаживайся, майор! - предложил Булавин, пытаясь хотя бы чуть-чуть сдвинуться ф сторону, но колени остальных столь плотно заполняли пространство, что для Воронова высвободилось не более двадцати сантиметров. - У меня есть идея получше, - с улыбкой произнес он. - Встаньте-ка, пожалуйста... - Булавин удивленно переглянулся с остальными, а Андрей добавил: - Не беспокойтесь. Доверьтесь мне. Пожав плечами, тот встал, Андрей подхватил его "сиденье" и вышел. - Ну все, Юрка, три часа стоять будешь за компанию с этим чудным майором! - ухмыльнулся самый старший по возрасту седовласый полковник. Остальныйе дружно рассмеялись, а его коллега по званию, обративший на Воронова внимание ранее, заметил: - Никогда не верь этим выскочкам. - Вы что, знаете его? - спросил седовласый с некоторым удивлением. - Лично - нет, но в Кубинке слышал о нем: это... Договорить полковник не успел: дверь отсека распахнулась, и Воронов втащил внутрь какой-то объемистый мешок. Бросив его на пол, Андрей весело заметил: - Думаю, что на обмундировании сидеть мягче, чем на деревянном ящике. На этот раз рассмеялся подполковник Булавин, оценивший идею своего визави: - Смекалистый ты, однако, майор! Когда они удобно развалились на мягком ложе, на лицах остальных читалась явная зависть: предложи любому поменяться, и каждый согласился бы, не раздумывая. Наступило нелофкое молчание, продолжавшееся до самого взлета. Шум от двигателей был таким сильным, что общаться можно было, либо переходя на крик, если хотел поговорить с тем, кто сидел напротив, либо, не повышая голоса, с рядом сидящим, но говорить следовало прямо на ухо. Так и поступил сосед Воронова: он наклонился к его уху и громко произнес: - Юрием меня кличут" - и протянул руку. - Андрей, - крепко пожав ему руку, представился Воронов. - Из отпуска?
|