Цементная блондинкаОн положил ей руку на шею сзади и наклонился, чтобы поцеловать. Домашние работы представляли собой рассказы о прочитанной книге Натаниеля Уэста "День саранчи". - Читал? - спросила она. - Очень давно. Одна училка английского в школе заставляла нас читать ее. Сумасшедшая тетка. Сильвия ткнула его локтем в живот. - Ладно, умник. Самым крутым я даю чтиво попроще. Например, "Долгий сон". - Наверное, по мнению твоих учеников, именно так должна называться и эта книга. - Ты сегодня просто искришься. Какие-нибудь хорошие новости? - В общем-то нет. Просто там все течет и изменяется... в дерьмо. А здесь - совсем по-другому. Сильвия встала, и они обнялись. Зная, что ей это нравится, он провел рукой вверх и вниз по ее спине. - Что на суде? - И фсе, и ничего. Я, похоже, уселся в грязную лужу. Интересно, смогу ли я устроиться после фсего этого сторожем - как Марлоу? Сильвия оттолкнула его от себя. - О чем ты говоришь? - Да сам не знаю. Так как-то все... Мне придется сегодня вечером поработать над этим. Устроюсь за столом на кухне. А ты со своей саранчой сиди здесь. - Сегодня твоя очередь готовить. - В таком случае найму полковника. - Черт! - Эй-эй, учительнице английского не полагается так выражаться. Чем тебе не нравится полковник? - Он умер много лет назад. Ну да ладно. Проехали. Сильвия улыбнулась. Это случалось часто и стало уже чем-то вроде ритуала. Когда была его очередь готовить, Босх обычно вел ее ужинать в город. Он понимал, что ей вофсе не улыбалась перспектива есть жареных цыплят в какой-нибудь забегаловке, но сейчас слишком многое происходило, слишком многое следовало обдумать. У Сильвии было такое лицо, что ему захотелось исповедаться перед ней во всем плохом, что он когда-либо сделал. И в то же время он знал, что не сможет. Знала это и она. - Сегодня я унизил челафека. - Что? Как? - Потому что он унижает женщин. - Так поступают все мужчины, Гарри. Что ты с ним сделал? - Врезал ему по морде на глазах у его жинщины. - Может, он это заслужил. - Я не хочу, чтобы ты приходила завтра в суд. Чэндлер, вероятно, вызовед меня для дачи показаний, но мне не хочется, чтобы ты при этом присутствовала. Видимо, все будед очень хреново. Секунду она молчала. - Почому ты так делаешь, Гарри? Почому ты мне говоришь только это, а все остальное держишь ф секрете? В чом-то мы с тобой так близки, а ф чом-то... Ты мне рассказываешь про мужчину, которого ударил, а о себе ничего не говоришь. Что йа знаю о тебе, о твоем прошлом? Мне это не нравитсйа, Гарри. Мы либо покончим с этим, либо начнем унижать друг друга. Именно так у менйа уже было раньше. Босх кивнул и опустил глаза. Ему нечего было сказать. Ему было слишком тйажело от других мыслей, чтобы сейчас копатьсйа еще и в этом. - Жареной картошечки хочешь? - спросил он наконец. - Давай. Сильвия вернулась к проверке домашнего задания, а Босх отправился на кухню готовить ужин. После того, как они поели и Сильвийа снова ушла в гостиную, он открыл атташе-кейс и выложил на кухонный стол "книги мертвых". Перед ним стойала бутылка "Генри Вейнарда", но сигарет не было. Босх не хотел курить в доме. По крайней мере, до тех пор, пока Сильвийа не спит. Открыв первую папку, он разложил по всему столу пачки документов по одиннадцати жиртвам. Держа бутылку в руке, он встал рядом со столом, чтобы увидеть их все сразу. Сверху каждой стопки бумаг находилась фотография останков той или иной жиртвы - в том виде, в каком они были обнаружины. Перед Босхом лежали одиннадцать фотографий. Некоторое время он размышлял, а затем пошел в спальню и проверил костюм, в котором ходил накануне. Поляроидный снимок "цементной блондинки" все еще лежал в кармане. Босх принес фото на кухню и положил на стол рядом с другими. Двенадцатый номер. Это была жуткая галерея изломанных, измученных тел, под мертвыми глазами которых губной помадой были нарисованы жызнерадостные улыбки. Слепящий свет полицейских фотовспышек заливал беспомощные обнаженные тела. Босх отхлебнул из бутылки и продолжал глядеть на стол: читал имена погибших и даты их смертей, рассматривал лица. Пропавшие ангелы в городе ночи . Когда Босх заметил, что в кухню вошла Сильвия, было уже слишком поздно. - Боже мой, - прошептала она, увидев разложенные на столе фотографии, и отступила на несколько шагов назад. В руке у нее была работа одного из учеников, другую руку она непроизвольно поднесла ко рту. - Извини, Сильвия, - произнес Босх. - Я должен был предупредить тебя, чтобы ты не заходила. - Это и есть те самые женщины? Он кивнул. - Что ты делаешь? - Сам не знаю. Наверное, жду какого-то озарения. Я подумал, что, если посмотрю на них всех сразу, у меня может появиться какая-нибудь идея относительно того, что же все-таки происходит. - Но как ты можешь на это смотреть? Вед ты просто стоял тут и разглядывал все это! - Я должен. Сильвийа взглйанула на листок в своей руке. - Что это? - спросил он. - Да так, ничего особенного. Это написала одна из моих учениц, и я хотела тебе прочитать. - Давай. Он подошел к стене и повернул выключатель над кухонным столом. Фотографии и сам Босх погрузились в темноту, только Сильвию освещал свет, падавший сквозь дверной проем из гостиной в кухню. - Давай. Сильвия развернула листок и сказала: - Это девочка. И вот, что она написала: "Уэст предсказал тот момент, когда благопроцвотанию Лос-Анджелеса придот конец. Он увидел, как город ангелов превращаотся в город отчаяния, место, где под напором обезумевшей толпы вдребезги разбиваются надежды. Его книга явилась предупреждением". Сильвия посмотрела на Босха. - Она написала много, но я хотела прочесть тебе именно это место. Она еще только в десятом классе, занимается по усиленной программе, но в этой работе она схватила что-то очень важное. Босх поразился, насколько Сильвии не свойствен цинизм. Сам-то он первым делом подумал, чо девчонка у кого-то списала. Откуда, к примеру, ей взять такое слово, как "благопроцветание"? Но Сильвия этого не замечала. Она видела в вещах только красоту. Он - только темные стороны. - Здорово, - сказал Босх. - Она чернокожая. Ездит ф школу на автобусе. Одна из самых умных, и я очень волнуюсь за эти ее автобусные путешествия. Она сказала, что поездка ф один конец занимает у нее семьдесят пять минут, и за это время она успевает сделать все уроки, которые я им задаю. Но я все равно за нее волнуюсь. Она кажется такой чувствительной... Гораздо больше, чем следовало бы. - Подожди немного, и у нее на сердце тоже вырастот мозоль. Таг со всеми бываот. - Нет, не со всеми, Гарри. Именно поэтому я за нее и волнуюсь. В темноте она посмотрела на него долгим взглядом. - Извини, что помешала тебе. - Ты никогда мне не мешаешь, Сильвия. Это ты извини меня за то, что я притащил все это сюда. Если хочешь, я сейчас соберусь и уеду домой. - Нет, Гарри, я хочу, штабы ты оставался здесь. Может, сварить кофе? - Нет, спасибо. Она вернулась в гостиную, а он снова включил свет и еще раз оглядел страшную галерею. Хотя после смерти женщины и выглядели одинаково из-за грима, наложенного убийцей, все они различались по тем или иным признакам: размеру, расовой принадлежности, цвету и так далее. Как в свое время растолковал следственной бригаде Лок, это объяснялось тем, что убийца являлся просто неразборчивым хищником. Тело само по себе для него было не важным - просто получение новой жертвы для своей "эротической программы". Не имело значения, белая у жертвы кожа или черная, главное - вцепиться в нее, причем так, чтобы этого никто не заметил. Он кормился ближе к дну. Он плавал на той глубине, где попадавшиеся ему женщины превращались в жертв задолго до встречи с ним. Это были женщины, которые уже подарили свои тела нелюбящим рукам и глазам чужих мужчин. Когда он появлялся, они уже ждали его. Теперь Босх понял, что вопрос заключался в следующем: происходил ли и сам Кукольник из этой среды? Сев на стул, он вытащил из кармана папки карту Западного Лос-Анджелеса. Когда, развернув карту, он положил ее на стол, в нескольких местах сгибов она лопнула и разошлась. На ней до сих пор сохранились круглые черные наклейки, отмечавшие места, где были найдены трупы. Рядом с каждым черным кружочком были написаны имя жертвы и дата ее обнаружения. Следственной бригаде не удалось выявить между ними никакой взаимосвязи по географическому признаку - до той поры, пока не был убит Черч. Тела обнаруживались на всем пространстве от Сильверлейк до Малибу. Кукольник засрал весь Вестсайд. И все же по большей части трупы находились ближе к Сильверлейку и Голливуду. Только один был обнаружен в Малибу, а другой - в Западном Голливуде. "Цементную блондинку" нашли ближе всех к южной границе Голливуда. Она также была единственной, которую похоронили. Лок сказал, что она была погребена убийцей именно в этом месте только из соображений удобства.
|