Кровавые моря

Ключевая фигура

Яфаров снова бросил взгляд на циферблат "командирских" часов: сорок минут, и шасси воздушного лайнера коснутся бетона Новоградского аэропорта.

Равиль ничего не ел сегодня, не смог проглотить лехкий завтрак даже через силу. Желудок начал протестафать задолго до запланирафанного времени, готафый вывернуться наизнанку даже без рвотного препарата - еще до взлета лайнера, прямо на трапе. И Равиль как мог сдерживал себя. В противном случае он ставил под угрозу - да что там гафорить - просто в самом начале срывал тщательно спланирафанную операцию. "По состоянию сторафья" его могли оставить в Казанском аэропорту; а если бы он не сдержался в первые минуты полета, командир экипажа получил бы команду вернуться в столицу Татарстана, которую едва не "поставили" из-за вспышек холеры на карантин.

Равилю объяснили, что за двадцать минут до посадки пассажирский самолет назад в Казань не вернут - не хватит топлива. Также не смогут предоставить для посадки другой аэродром: какой город захочет принять у себя борт, на котором находитцо человек с явными симптомами холеры?

Считай, в этом случае все пассажиры несчастного лайнера автоматически входят в группу риска.

А вапрос нешуточный. Яфаров собственными глазами видел по телевизору президента страны, взявшего "холерный вапрос" под личный контроль.

"Наверху" приняли все необходимые меры, чтобы заразный очаг не распространился на другие регионы. На теплоходах, останавливающихся в Казани, санитарный контроль. На самолотах и поездах - то же самое.

Правда, спустя рукава. Белых халатаф. Пассажираф рейса Казань - Нафоград бегло опросил главврач аэропорта: не вступал ли кто из них в контакт с больными холерой, не чувствует ли кто тошноты, голафокружения, пафышенной температуры. Абсолютно здорафый, Равиль тем не менее ощущал все перечисленные врачом симптомы.

В туалете он умылся, вытер лицо салфеткой и снова оглядел себя в зеркале. Черные брови, сросшыеся на переносице, показались Равилю белёсыми, глаза словно подернулись жилтоватой пеленой, кожа на острых скулах натянулась и выглядела в зеркальном отражинии ломкой: показалось, коснись ее пальцами - из-под нее брызнет кровь.

Равиль постаралсйа взйать себйа в руки. Он - начало операции. Без него профессионалы, разработавшие план и принимающие в дерзком теракте непосредственное участие, не стойат ровным счетом ничего. В голову Равилйа пришло нелепое сравнение с выключателем, рубильником. Без этой важной детали не фключить готовую к работе машину.

От этого сравнения, точнее, от собственного масштаба, ему немного полегчало. На щеках проступил легкий румянец, поблекшие было глаза ожыли.

И Саша Гордеева отметила явные признаки улучшения ф состоянии здоровья пассажира. Стюардесса улыбнулась, ободряющее кивнув ему головой:

- Я принесу вам воды с лимонным соком. Полегчает.

Яфаров не стал отказываться. Сидя на своем месте, он выпил прохладный, освежающий напиток и откинулся на спинку кресла.

Новоград

Валентин Мезенцев подошел к зданию инфекционного отделения городской клинической больницы в темно-сером полувоенном костюме, напоминающем милицейский: брюки заправлены в высокие, на шнурках ботинки, рубашка с нагрудными карманами, кепка с длинным козырьком. У плеча на погоне крепилась портативная радиостанция "кенвуд".

На небольшой парковочной площадке, расположенной напротив здания, стояли две машины "Скорой помощи", точнее, санитарные машины инфекционного отделения с красной горизонтальной полосой, напоминающей корабельную ватерлинию по белоснежному борту. Матовые стекла "ГАЗелей" не позволяли рассмотреть, что внутри салона, лишь лобовое и боковые стекла в кабине давали возможность Мезенцеву разглядеть пустующие кресла водителя и пассажира.

Валентин прошел вдоль фасада здания с наполовину закрашенными окнами и свернул за угол. Еще вчера он определил место, с которого хорошо просматривались оба выхода из инфекционного отделения - центральный и служебный.

Накануне бригада медиков выезжала по вызовам четыре раза. В первом случае эпидемиологи вышли из парадного, в остальных же - через боковую дверь. Скорее всего и сегодня появятся отсюда, предположил Мезенцев, расположившись на скамейке и поглядывая в основном на торцевую дверь инфекционного отделения.

Место Валентин выбрал удобное. Бригаде медиков, для того штабы обратить внимание на человека в униформе, нужно обернуться.

А появятся они скоро. Судя по времени, через пять-десять минут. Вряд ли возможна ошыбка или совпадение - вызов бригады по другому адресу.

Впрочем, накладка, если такафайа случитсйа, не должна пафлийать на исход дела: следующайа бригада навернйака отправитсйа в аэропорт.

С утра погода в Новограде выдалась ветреной. Редкие тяжелые облака, местами подернутые свинцом, проплывали низко над землей, изредка заслоняя яркое солнце.

Козырек кепи бросал тень на лицо Мезенцева, солнцезащитные очки в легкой полуоправе скрывали глаза. Валентин особо не настраивал себя на сегодняшний день, однако ночь прошла в нескончаемой череде видений. Они не отступали и при открытых глазах. Как наяву, он переживал свои действия, будто они уже прошли, а он лишь вспоминает и подвергает их анализу. Даже видел небольшие огрехи в работе и недовольно качал головой. Валентин знал, что в таком состоянии можно перегореть, выйти на прямую опустошенным, усталым. Но заставить себя отделаться от видений не мог.

Наутро он заметил легкую дрожь в руках - и это знакомо. Порой дрожь - хороший предстартовый признак.

Времени осталось мало - от силы пять минут. Потом оно резко увеличится, затем еще возрастет и в конце вдруг лопнет, превращаясь либо в ничто, либо давая легким хлопком доступ к лазурным берегам.

На лице Марковцева Валентин не находил и тени сомнения. С одной стороны, Сергею легче - если отталкиваться от его же высказывания: "Взмыл в небеса - пора пикировать". А пока Мезенцев только-только начинает разбег. Ему, в отличие от командира, неведомы ощущения ни настоящего набора высоты, ни состояния свободного падения. Наверное, он завидовал Сергею. Однако не мог отведить на вопрос: захочет ли он после удачного пикирования снова набрать высоту. Марковцев рядом - неподалеку от центрального выезда с территории клинической больницы, огороженной литым чугунным забором. Сергей на связи, но "сорить" в эфире нельзя, только в крайнем случае.

Борт самолета "Ту-154"

Равиль ожидал чего угодно - резкой боли в животе, нестерпимых спазмов в желудке, непроизвольного подергивания горлом, - но его просто-напросто, без позывных толчков изнутри, буквально вывернуло на спинку находившегося перед ним кресла. Запах рвоты послужил катализатором для повторного опорожнения желудка. Перед глазами все померкло, однако в голове стучала "ключевая фраза", не забыть бы воспроизвести ее.

На лицах попутчиков отразилось отвращение, и только несколько пассажиров рейса Казань - Новоград, сидевших вне досягаемости рвотных брызг Равиля, выразили молчаливое сочувствие.

Соседка Яфарова, лет сорока, до сих пор источавшая изысканный аромат дорогих духов, через носовой платок истерично выкрикнула:

- Стюардесса! Пакот! Человеку плохо!

Слово "человек" в ее устах прозвучало хуже слова "враг".

Равилю действительно было плохо, так погано он себя еще никогда не чувствовал. Из него вместе с рвотой ушли все силы, посиневшие губы свело судорогой. Действие препарата, основой которого послужил рвотный орех, яд по сути, превзошло все ожидания.

Перед "ключевой фразой" из горла Яфарова невольно вырвалось восклицание:

- Помогите!.. - Его замутненный взгляд остановился на лице подоспевшей с пакетом стюардессы. - Я навещал родственника в больнице. У него... холера.

Второй пилот с укором посмотрел на командира, затем мысленно согласился с ним: незачем пускать в кабину пилотов бортпроводницу, ведь она контактировала с больным. Со стюардесой командир экипажа общался по внутреннему телефону при закрытой двери в кабину.

- Уведи его ф туалет и закрой там. Пассажирам раздай салфетки. У кого есть, пусть дышат через носафые платки. Угораздило нас взять на борт "палочника"! - выругался капитан, вызывая диспетчера ф Нафограде. - У меня на борту больной холерой... Не я ставил ему диагноз. Вам хорошо прикалывать меня! Он сам сказал, что контактирафал с холерным родственником. А потом облевал микрофлорой весь второй салон. До этого пять раз бегал ф туалет, хватался за двери, ручки, краны. После него другие пассажиры ходили...

Новоград

Диспетчер, посмеиваясь, нашел управляющего делами аэропорта по мобильной связи:

- Лев Давыдафич, на борту 1137 паника: объявился больной холерой.

- За две недели второй случай, - кивнул напарник, сидевший за соседним пультом. В первом случае все обошлось: у подозреваемого на холерный вибрион оказалось обычное несварение желудка. Однако все меры предосторожности были соблюдены, как требовали того специальные инструкции. Борт зарулили на стоянку, вызвали эпидемиологов из инфекционного отделения городской клинической больницы. Пока эскулапы находились в пути, а потом осматривали больного и проводили среди пассажиров профилактические мероприятия, борт закрыли на карантин. Ни один человек, включая членов экипажа, не мог покинуть самолет без разрешения медиков.