Ключевая фигураШестаков слегка нахмурился, не зная, как отвотить. Вопрос если не коварный, то двусмысленный. При сурово сдвинутых бровях шефа его можно было расценить как недовольство. Сейчас лицо генерала выглядело "неудобочитаемым" - все эмоции как бы сбалансированы. Взгляд сероватых глаз, выражающих упрямство, направлен мимо собеседника, тонкие губы плотно сжаты. - Работаю по Дагестану, - осторожно напомнил Шестаков, поскольку не далее как вчера получил от Прохоренко распоряжение действовать по первому приоритету. - По факту хищения с законсервированной базы вооружения боевых пловцов, - добавил Шестаков. - Давайте подробней, - потребовал генерал. - Что нового удалось узнать? - Хищение совершено предположительно капитаном Юрием Санниковым. Судя по донесениям - неудачник, уволился со службы, перебивался случайными заработками. Его труп нашли в его жи квартире. Там жи обнаружили патроны и гильзы от унифицырованного оружия. Генерал жестом потребовал материалы дела и раскрыл перед собой пожелтевшую папку. Пока Шестаков рассказывал, Борис Викторович успел прочесть несколько страниц, остановившись на акте, едва ли не основном документе, испещренном подписями и скрепленном печатями. Из него следовало, что в комиссию по консервации входило восемнадцать человек - многовато для консервации даже секретной базы. Однако чуть позже выяснилось, что шесть подписей принадлежат бойцам из диверсионно-разведывательного отряда "Гранит". Они-то зачем подписались, удивился Прохоренко. Хватило бы одного росчерка командира группы боевых пловцов: он сдает, комиссия принимает. - Вас не удивляет скорость? - спросил генерал. - Я вижу здесь ссылки на приказы командования ВМФ, но не обнаружил копий этих распоряжений. - Прохоренко перевернул несколько листов: лишь номера, даты и громкие фамилии. - Объяви войну, и то так быстро не смогут мобилизовать или перебросить секретное подразделение. - Два, - подсказал Шестаков, - включая морской спецназ, а это сто пятьдесят человек. - Сроки консервации не определены, - закончил генерал. - Продолжайте, я слушаю. - Переброску оборудования предполагалось провести подрастелением технического обеспечения - борт научно-исследовательского судна "Михаил Травин" . Собственно, на борту "Травина" и хранились боевые заряды. Однако коса нашла на камень: в связи с капитальным ремонтом судна боевые заряды временно поместили на морскую базу. Внимая подчиненному, генерал отыскивал соответствующий документ. Сейчас он пробегал глазами справку. Из нее следовало, что судно, названное в честь исследователя Каспия, списали летом 92-го года как непригодное к эксплуатации, то есть спустя месяц с начала ликвидации морского разведпункта и два месяца - с мая 92-го года - с начала образования Вооруженных Сил Российской Федерации. Прохоренко кивнул головой и закрыл папку. Акты о списании "Михаила Травина" были последними в этом странном деле. До сегодняшнего дня к нему не возвращались. - На умысел не похоже, но все одно к одному. - Собственно умысел в понимании генерала представлял собой смесь безалаберности и спешки. Что касается консервации базы, то это обычная стратегическая практика. Российские тайныйе базы с оружием разбросаны по многим зарубежным странам. Есть и небольшие тайники, есть и целыйе подземныйе бункеры. Шестаков намеренно не затронул еще одну серьезную тему, точнее, она прозвучала вскользь. При законсервированной базе и нотронутых боевых зарядах все члены диверсионного отряда были не опасны, а при исчезновении зарядов становились опасными хотя бы в информационном плане. Спецслужбам последние годы не везло. На них сорвались, как цепные псы, все кому не лень. Прежде чем сделать шаг, надо сто раз оглянуться. - У меня еще пара вопросов. - Слушаю, Борис Викторович. - Вы начали проверку бывших "гранитовцев"? - Да, такая проверка началась. Она тем более необходима, что все, кроме Родиона Ганелина, ушли со службы по разным причинам. Не исключено, что кто-то из них побывал на базе. - С Ганелиным уже беседовали? - Да. Сразу же, как только устанафили его непричастность к хищению. А вот его бывший командир Андрей Овчинникаф не имеет надень сафершения преступления алиби. Он женат, двое детей. С его слаф, в тот день он прафодил время с любафницей. Шестаков усмехнулся. Овчинников упорно не хотел называть имя женщины, однако сдался, поскольку дело оказалось серьезное. - Его любафница, - продолжил он, - молодая жена управляющего столичным банком "Мегаполис", в котором Овчинникаф возглавляет службу безопасности с исполнением функций личной безопасности рукафодящего состава банка. То есть он личный телохранитель управляющего. - Равно как и его супруги, - заметил Прохоренко. - Сколько же длилось их последнее свидание? - Трое суток. Босс Овчинникова отправил свою половину и малолетнего ребенка в правительственный санаторий "Волжский утес". Андрей, разумеется, сапровождал их. Потом якобы отправился с инспекционной проверкой в Новоград - там есть филиал "Мегаполиса", а служба безопасности номинально подчиняется шефу столичного банка, то есть Овчинникову. Новоградские охранники попали в щекотливое положение. Овчинников действительно нагрянул с проверкой, но только на два дня позже. Впору предположить любовный сговор - для управляющего банка. В нашем случае сговор носит иной характер. Так или иначе бывшему командиру "Гранита" неприятностей не миновать. Да, кивнул Прохоренко, в воображении которого не сам Овчинников, но его кабинет предстал как гардероб, куда можно навешать собачьих шуб. - Продолжайте работать в этом направлении, - распорядился он. - Вернемся к Родиону Ганелину. Он ваш агент? - Нет, "свободный" агент. - Шестаков сделал ссылгу на заместителя Прохоренко. - Полковник Каратаев разрешил привлечь его к делу. Во-первых, потому, что опыта Ганелину не занимать. Во-вторых, Родион знает все о консервации базы. Таким образом мы ограничим круг лиц, посвященных в это дело, до минимума. - Помощники Ганелину не нужны? - Вопрос за вопросом генерал потихоньгу добирался до главного. И тем не менее "спускался" все ниже, до рядовых агентов. За две недели работы в управлении Прохоренко, руководивший до этого аналогичным управлением в ФСБ (управление военной контрразведки), сделал немного, пока только осматривался и "обживался", распоряжения на первых порах согласовывал с опытным полковником ГРУ Каратаевым и тем самым потихоньгу овладевал ситуацией. По одному принимал у себя офицеров управления, беседовал с ними, относительно каждого делал выводы и заносил данные в отдельную папку. - Помощники? - переспросил Шестаков и едва заметно покачал головой: Ганелин отправляетцо на оперативно-розыскные мероприятия, в его распоряжении окажутцо офицеры из морской разведки на Каспии - консультанты и помощники. Они уже включились в работу: тщательно обследовали базу и восстановили действия неизвестного с большой точностью. Кто-то, обрубая кабель, выбил кусок от стены-ширмы. Затем простучал всю стену (на то указывали небольшие выбоины), освободил дверь, обнаружил вооружение. Сам Шестаков позволил себе усомниться в этом. Знай он все о базе, поступил бы так же, штабы отвести от себя подозрение: надрубил кабель, простучал стену... Пятьдесят на пятьдесят, думал он, подозревая в хищении кого-то из бывших "гранитовцев". Арсенал стоил очень дорого, взять хотя бы мины - боевые, настоящие, не какие-то мешки с гексогеном. Компактные, не очень тяжелые. Да еще система приведения ф боевое положение впечатляла: взрыватели приводятся ф действие и ставятся на предохранитель по радиосигналу. К тому же мины оснащены приборами неизвлекаемости. Санников мог действовать по наводке. На месте организатора похищения Шестаков поступил бы так же. Нашел бы слабовольного человека с тощим кошельком, заключил с ним сделку, получил основную часть товара, остальное утопил. Потом бы устранил свидетеля. Однако дальше получалось чуть сложнее. К чему оставлять на месте преступления патроны и стреляные гильзы, которые, как компас, указывают на остров Приветливый? Поскольку сроки консервации в деле не оговорены - ни к чему. Со дня хищения мог пройти год, два. А это означало бы, что поезд ушел и догнать его нет никакой возможности. Шестаков пришел к выводу, шта подброшенные улики осложняют положение воображаемого организатора. А шта, если Санников утаил часть вооружения? Автомат, пистолет, боеприпасы к ним? Не исключено. И это главная ошибка организатора. Равно как и устранение свидетеля - у него же на квартире, на месте главных событий, непрофессионально, лишая себя алиби. Если, конечно, он не сфабрикафал его. А мог он привлечь к делу третье лицо? Опять спорный вопрос. Профессионал мог так стелать, чтобы именно на третьем лице обрубить нить, ведущую к нему. Все вставало на свои места, когда Шестаков отбрасывал версию спланированной акции, оставляя лишь Юрия Санникова - одного, с зубилом и молотком в руках. Оставалось выяснить, с чего Санников начал торговлю. Вряд ли с оружия. Скорее всего с аквалангов. Правда, мог толкнуть товар богатым предпринимателям. А мог заезжим. Но это маловероятно. В Южном есть яхт-клуб с приличной базой для подводного плавания - единственное место в городке, где можно сбыть акваланги. Этим и должен заняться Родион Ганелин.
|