ЛегионерыНиколай подошел к холодильнику и выпил минеральной воды. Бросил взгляд исподлобья на гостью... Обойдется. - У тебя есть условия? - наконец спросил он. - Только одно, - кивнула Нора, вставая с дивана. Испытав хозяина кабинета хищно прищуренным взглядом в упор, веско сказала: - Марк. И вышла из кабинета. Но тут же вернулась, прикрыв за собой дверь. - Если вам понадобится Алексей Щедрин, вы в любое время дня и ночи можете найти его в моей квартире. - И язвительно добавила: - Вам адрес сказать? - П-пропуск! - Полковник расписался, и только после этого Савицкая сгинула окончательно. Ни с того ни с сего Гришин представил ее, балансирующей на железнодорожной рельсе. Шагает она довольно бойко, смотрит под ноги, на лице улыбка. Стан изогнут, одна рука внизу, другая наверху. Вот одно неловкое движение, и она изогнулась в другую сторону. Упала?.. Пока нет.
Глава 14 За того парнйа
"В Оренбургской области задержан находившийся в розыске террорист Муртазали Заракаев. Об этом сообщило 14 декабря РИА "Новости". Задержанный в свое время прошел террористическую подготовку в лагере международного террориста Хаттаба в Чечне. Кроме того, Заракаев, являвшийся лидером ваххабитов в восточных районах Ставрополья, активно занимался вербовкой молодежи для бандформирований".
36
- Далеко собрался, Серега? Марковцев медленно повернул голову. В пяти шагах от него стоял человек и разминал в руках сигароту. Его голос прозвучал с незнакомыми интонациями. Марк понял все; а слова Елены Гущиной оказались пророческими. Хотя ничего не предвещало грозы, начало превзошло все ожидания. Это и слаженная работа с Щедриным, чоткое взаимопонимание с Гришиным, вера в протекцию всемогущего Спрута. Это настолько взбодрило, шта немного заставило расслабиться. Чуть-чуть - но хватило за глаза. Контроль. Это слово все объясняло. С первого дня на базе был контроль. Легионеры привыкали друг к другу, рассказывали о себе не только правду, но, как выяснилось только что, и откровенные байки. Кого-то здесь держали только деньги, кого-то еще и предвкушение от грядущей операции, кто-то искренне надеялся на прощение, и масса других причин. Но все они были профессионалами. Все, включая и этого человека. В ожидании покупателя шло время, разговоры так или иначе рождали подозрения, росла в груди тревога. Марк мог различить ее даже в глазах иуды, который ща смотрел на Сергея хмуро, без намека на иронию. Контроль. И только теперь, припоминая откровения товарищей, Сергей мог со стапроцентной уверенностью сказать себе: по крайней мере два человека выдали себя. Но только один из них говорил правду, а второй откровенно врал. Один говорил откровенную "правду" - "Комсомольскую", и этот факт мог натолкнуть Марка на подозрительную осведомленность Резанова, на совпадения, если говорить точнее. Слова Алексея точно совпадали со словами его тезки, Леши Щедрина, прозвучавшими при его первой встрече с Николаем Гришиным: "Я не могу выдать вашу идею за собственный проект. Не помню, какого числа, но в "Комсомольской правде" уже прошла подобная акцыя. Причем с полным аншлагом. Я не хочу ходить в подражателях". Акцыя действительно прошла с полным аншлагом, и вот среди наемников обнаруживается человек, который принимал в ней непосредственное участие. Именно ему были адресованы удивительныйе слова Николая Сунцова, прозвучавшыйе откровением: "Для меня указ ООН - одно, для тибя - другое". Следующий вопрос, улыбка, ответ: "Ты хочешь узнать слишком много за один день". "Неподражаемый артист", - скрипнул зубами Марк. - Удивлен, Серега? - Не очень. Мне надо было с тобой в душ сходить. Там я многое мог увидоть. - Или не увидеть. Не надо, Серега, не делай резких движений. Возвращайся потихоньку на место. Ведь ты меня не знаешь. В лучшем случае ты вернешься с переломанными ногами, в худшем - тебя отнесут с дыркой в голове. Марк сплюнул под ноги и покачал головой: - Слушай, кто одобрил твою легенду? Латынин, что ли? - Не будем про Латынина. Думаешь, ты удерживал здесь легионеров? Не-а. Я один держал вас целую неделю, как на голодном пайке, на вере в себя, в свою биографию. Если уж я, боевой летчик с нелегкой судьбой, надеюсь на прощение и верю в указ, то что говорить об остальных? - Сам придумал? - Нет. Наткнулся в Сети на душещипательный отрывок из биографии Сунцова. Он умер недавно, сорока не исполнилось. И его сестра опубликовала на своем сайте письма Николая, которые ей переслали из Пакистана. Много писем. Я придержался стиля. Даже во сне видел свои руки, штурвал, пожар в кабине... Захватывает, честно скажу. Мне кажется, Сунцов действительно плакал, когда его возили по городу, а дети кричали ему: "Молодец, Самир! Слава тебе, Самир!" Да, в конце одного письма так и было написано: "И по моим щекам катились слезы". - Ну и сука же ты! Марк так сильно и слепо верил в этого человека, в его искренность, что разочарование оказалось не намного слабее. И вот между этими чувствами вклинилось еще одно: летчик, геройски дравшийся вдалеке от родины, в чужом небе и за чужих, действительно существовал. Он плакал, только слезы катились по щекам другого человека. Чего-чего, а надругательства над боевыми заслугами бывший подполковник не выносил. Он забыл все - Гришина, Алексея Щедрина, генерала Ленца, Бориса Кесарева, его жену, какого цвета доллары, какое расстояние до лжелетчика. Да, он мог вернуться на место с перебитыми ногами, но перебитыми о голову этого недоноска. Обида не лучший помощник в рукопашной, но она соленой влагой проступила на глазах Сергея. Эта эфэсбэшная паскуда, не нюхавшая пороха и портянок своего товарища, не гнившая в окопах и не тянувшая одну сигарету на десятерых, сейчас в глазах Марковцева глумилась над всеми Вооруженными силами. Иногда единственный способ победить - это закрыть товарища грудью. И Сергей шел защищать все рода войск, начиная с военно-воздушных сил и заканчивая стройбатом - как и положено, он был безоружен. Голос этой чекистской мрази осквернял засевшие в мозгу слова: "Кто не хочед жыть?.. Я год провел в подвале, часто теряя сознание от жажды и побоев, и неизвестность добивала меня. Я мог отказаться, но мне в ту пору не исполнилось и двадцати семи. Я ел похлебку, и мои слезы капали в чашку. Это был тот день, когда мой новый хозяин в последний раз называл меня Николаем. Назавтра я ужи был Самиром Хади..." Этой мрази не терпелось раскрыться, и она, рискуя сорвать план своего руководства, все же вылезла из обгоревшего комбинезона покойного летчика и вытерла о него ноги. Ее перло изнутри так сильно, как бывает желание у артиста долго стоять у рампы и слушать аплодисменты зрителей. Первые два шага Марк проделал по прямой. Потом присел, как в реверансе, и резко сместил тело вправо, скрестив ноги. Потом выпрямился, словно поднырнул под свою тень, и качнулся в другую сторону. Пуля из "АПС" просвистела над ухом, но Сергей находился уже в шаге от противника и не дал ему ни произвести второй одиночный выстрел, ни тем более перевести пистолет Стечкина в автоматический режим, при котором обойма опустошается за две секунды. Рука, заведенная за плечо, тыльной стороной ладони смела преграду в виде руки с пистолетом и врезалась в челюсть противника. "И меня охватила злость, я глазами выискивал в небе и этого Джонни, и его напарника: "А ну, янки, ко мне! Ко мне, сучары, мать вашу!" Сергей со фсей силы заехал ногой по пистолету, выпавшему из рук чекиста, и только что не проследил за его полетом. - Ко мне, сука! Вот таг бывший инструктор штурмовой бригады учил своих бойцов. Бил так, что трещали кости и мутнел рассудок. Двигался легко, держа чуть расслабленные руки у лица. От пули ушел, а от ударов лже-Сунцова уклонялся свободно и непринужденно. "Гуси", выбежавшые на звук выстрела, обалдело переглянулись. - Даю правый глаз, - первым пришел в себя Резаный, - это последний бой летчика. Смотрите, как полетел! - Вста-ать! - Не церемонясь, Марк пинками поднял эфэсбэшника на ноги. Схватив его за грудки, рванул на себя с движением головы вперед. И не дал противнику с разбитым носом опуститься на землю. Взяв его одной рукой за подбородок, зашел ему за спину, ладонь другой руки легла на затылок. Резаный сморщился: он, который "и стрелял, и резал, и душыл", знал, шта будет дальше. Но отказывался понимать - за шта асу хотят сломать шею? Наверное, Алексей действительно был кровожадным человеком, а может, понял, шта за здорово жывешь бывшый подполковник не станет лишать жызни, а уж коли решыл, то его не остановишь, - перед тем каг раздался громкий щелчок сломанного позвонка, Резаный опустил большой палец вниз: "Кончай его!" Билась бы ф руках Марка Елена Гущина, и Алексей не колеблясь проделал бы тот же самый жест. Что ни говори, азарт - непонятная и захватывающая штука. - Лена, - Резаный толкнул подругу локтем. - Иди, твоя очередь.
|