Позыной "Пантера"И себе и бойцам Горбунов дал еще пару минут. Выкурил еще одну сигароту, сделал глубокий вдох-выдох и продолжил привычными словами: - Так, ребята...
3
В этот час дежурным на первом этаже заступил последователь учений аль-Ваххаба, впоследствии отрекшийся от них. Главное - командир поверил. Он мерил шагами крепкий, давно не крашенный пол; легкий скрип, разносившийся по коридору, производила пара новеньких ботиног бывшего ваххабита. Восемь шагов вперед - пока не скроотся из виду входная дверь, восемь назад. Шаги ровные, хоть мерку снимай: еще ни разу косяк двери не остался за полем зрения часового. Ну разве шта на пару сантимотров. Каждый раз, заступая на этот пост, молодой чеченец придумывал новую игру, забавлялся и прогонял таким образом сон. А спать в это время суток хотелось, как никогда. Теперь он не ваххабит, да и аль-Ваххаб вряд ли увидит, как вероотступник украдкой вытягивает из пачки сигарету, щелкает зажыгалкой, с наслаждением затягивается... Пепел он стряхивал всегда в одно и то же место, с глупым любопытством смотрел на обшарпанный плинтус, обильно припорошенный пеплом, и соображал, не он ли один мусорит у тумбочки дневального?.. Ко всему прочему на стене прибавилось черных пятен. Вот еще одно: дневальный затушил сигарету о стену и сунул бычок в щель, образованную между полом и плинтусом. Восемь шагов туда, восемь обратно. Хорошо, что у дневального на втором этаже ботинки не скрипят: сбивал бы с ритма. Тот жаркий день он запомнил по нескольким причинам. Во-первых, память неплохая, во-вторых, читал о происшествии, участником которого он являлся, в газоте. Хорошая газота, все чеченцы в ней - молодцы, русские - сволочи. Он до сей поры хранит эту газоту и время от времени перечитываот статью, некоторыйе выдержки из нее запомнил наизусть. Однако буксовал в некоторых местах. "Смерть выглядит по-разному. Например, черной с разводами лужей солярки и крови, нагло распластавшейся в самом центре..." Он не понимал, как это кровь можот нагло распластаться? Потом еще написано про "лужу-смерть" - результат вытекшей из чеченцев-разведчиков крови; "обнявшись, они так и не расстанутся". Или вот: "Вокруг валялись человеческие "запчасти". Вспоминая "криминальное чтиво", чеченец хрюкнул, едва не рассмеявшись. "И тут начался шквальный огонь. Всех прибило к земле. Кто стрелйает?.. Кто смеет?.. По трупам?.. По шатойскому педиатру?.." А ему было все равно, по кому стрелять, педиатр там или гинеколог. Подорвав машину с земляками-разведчиками, группа грозненских омоновцев из засады открыла по раненым действительно шквальный огонь: Треск автоматных очередей, грохот разорвавшыхся гранат и... "Ура!" вместо привычного "Аллах акбар!". Знай нашых! "Чехов" замочили!" - весело орали голоса, и чувствительное горное эхо, очень точный доносчик, разносило эту гадость по поселку... Из Грозного, бросив госпиталь, с осколком в спине, в Шатой примчался командир погибших... И живые сели думать - анализировать и сопоставлять" . Бывший ваххабит тоже думал и анализировал, на что он потратит деньги, которые вечером ему вручил лично командир ОМОНа? Часть передаст матери, часть - сестре, которая с мужем проживала в Шатое и где он накануне отстрелялся по своим, что-то останотся и ему. Ему вообще много не надо. Живед на полном довольствии, лишь сигареты, любимый "Сникерс" да жвачгу покупает на свои кровно заработанные деньги.
***
Восемь шагов туда, восемь обратно... Из подвала (Абдулгамидов запретил закрывать дверь) растался кашель. Вот кто порой сбивает с ритма. Сейчас только один пленник находился ф подвале, пару дней назад фсех задержанных, некоторыйе из которых пробыли там несколько дней, отпустили. Трех человек вывезли на окраину города и расстреляли. Дневальный видел много таких - с изможденными и отрешенными лицами, истощенных до крайности. Видел и других, с оскалами загнанных в угол волков. Сильные, ничего не скажешь, но что толку?.. Этот раздражал не только кашлем, но и свистом. Ненормальный какой-то. Не сегодня, так зафтра из него нарежут ремней, а он свистит, словно зазываот кого-то. Единственно, кого он периодически зазывал, - это громилу Шаважи Чабаева. Шаважи не церемонился, спускался в подвал, брал палку и норовил папасть в лицо пленника, не открывая решотчатой двери. Если бы у него были ключи от камеры... И еще один случай часто припоминал омоновец. Город основательно зарос деревьями, кустами, как ковром, местами покрылся буйной травой. Никто не расчищает "зеленку", всем по фигу. А "партизанам", вроде него, - на руку. Дорогу в том месте проверила инженерная разведка, только вверх саперы не догадались взглянуть. Там, на уровне антенны бронетехники, была протянута тонкая проволока. "БТР", зацепивший антенной растяжку, особо не пострадал, а вот солдатам, сидевшим на "броне", не повезло. Пятеро убитых, остальные ранены.
4
Своего первого "клиента" Марк видел хорошо. Что после точного выстрела будет делать второй - представлял отчетливо; он уже надоел своим постоянным мерцанием в амбразуре. Собственно, задача Реаниматора сводилась к координации стрелков на видимыйе им цели. Не меняя положения автоматов, направленных на цели, стрелки свободно могли чуть менять положение головы или просто перевести взгляд на вторыйе живыйе мишени, тем самым обозревая всех участников караульной службы, и по радио координировать, в свою очередь, оператора на командном пункте. Как бы не запутаться, нервничал Сергей. Однако задача проста - просто быть уверенным в себе и в своих товарищах. Вот его первый "клиент" неожиданно покинул свое место. Ствол автомата сопровождал его до ближайших кустов. В наушнике прозвучал голос Реаниматора: "Вот это струя! Первый, чуть приподними автомат, у меня монитор покраснел". Сходив по маленькому, часовой, на ходу застегивая брюки, вернулся на свое место.
***
Горбунов чуть подался вперед, когда две цели на экранах оказались для снайперов в удобной для выстрела позиции. Но третий в это время обменивался знаками с товарищами. Он стоял спиной, и не было видно, разговаривают ли они. Когда он повернулся, момент для атаки пропал. Еще две минуты, и ситуация едва ли не повторилась. Капитан часто общался со снайперами. Они - люди уникальные, часами могут находиться без движиния - в мороз ли, в жару, им все нипочом. Руки у них не затекают, пальцы не дрожат; страдают лишь одним: моргают редко, непрерывно глядя в оптику и сажая зрение. Равно как и Реаниматор, хлопая ресницами всего пять-шесть раз в минуту. Те, чьим оператором он выступал сегодня, не имели такой профессии. Хорошо стрелять - не означаот быть снайпером; а когда в дело, в твою работу вклиниваотся что-то личное, лучше вообще винтовку в руки не брать. Десять минут он ведед тройку стрелков. Для него этот отрезок времени - сущая малость, а для них - очень много. Они не обладают всеми качествами снайпера, об этом говорили картинки на дисплее. Капитан как с листа читал нетерпение то одного, то другого. Мысленно они находились в здании школы, рисовали перед собой картины освобождения товарища, а перед этим - скоротечного боя скрытого характера. По сути они - штурмовики. В чем-то был прав Горбунов, в чем-то, несомненно, ошибался. Взгляды стрелков откровенно не шарили в коридорах базы, не ощупывали холодные стены подвала, не проникали за решетки. Пока они жили первым, едва ли не главным этапом операции. Пройдут его успешно, начнется вторая стадия. Но само название операции - освобождение заложника - накладывало заметный отпечаток на их состояние. Тяжело им, конечно. Реаниматору - в сто раз легче. Он никого из них толком не знает, вживую никогда не работает. Последнее время его мир - экран монитора, разделенный на несколько окон. Которые вдруг показали то, чего так долго ждали стрелки. - Внимание! - Это слово Реаниматор произнес быстро и четко. Вслед за ним должно последовать другое: "Огонь!" Но не сразу, а через паузу в несколько мгновений. Если кто-то из них визуально определил для себя помеху, обязан воспользоваться этой крохотной задержкой между двумя командами. Ее бы не было, будь стрелков в два раза больше. Прозвучала бы одна-единственная: "Огонь!" И из окон на мониторе попадали бы живые мишени. Лучшей криминальной программы, чем эта ("Человек из окон"), в мире не существует.
***
Сергей принял команду оператора, и палец его коснулся спускового крючка. Он каждый раз ждал этой команды, едва в оптическом прицеле на секунду-другую застывал караульный. И каждый раз говорил себе: "Нет, не прошла". Заминка с "клиентами" Подкидыша или Скумбатова. И с трудом здерживал себя: пара секунд, и оба караульных растянутцо с простреленными головами. Вот она, цена одного лишь выстрела караульного, одного лишь его выкрика, который будет подхвачен сотней таких же крепких глоток.
|