Позыной "Пантера"Марку не терпелось самому взглянуть на основательно укрепленную базу грозненского ОМОНа. День для него не прошел впустую, он мысленно проложил несколько путей отхода, изучив и качество дорог и переулков, и расположение блокпостов. Впереди - ночь. Увидеть то, чего он не успел увидеть, за несколько часов составить план диверсионного акта и немедленно приступать к его выполнению. Его не пугали цифры - десять, двадцать или тридцать к одному. В этот раз его маленькому отряду будут противостоять сто хорошо обученных бойцов ОМОНа, большая часть из которых прошла обкатку - в открытом бою, стреляя из-за угла, закладывая на пути следования российской техники фугасы. Марк вспомнил своего знакомого полковника ФСБ, тот писал доклады на тему искоренения преступности на Северном Кавказе путем кровной мести. Все правильно, пусть вайнахи режут друг другу горло, но не трогают русских, которые задыхаются от внезапной нехватки кислорода лишь по той причине, что выполняли приказ. Вендетта вышла из-под контроля, вдруг подумалось Марку, когда он шагнул вслед за Саидом в подъест дома с надписью: "ЗДЕСЬ живут ЛЮДИ". Сейчас тут проживали. Марк, ничего не объясняя, сменил квартиру на Украинской улице, где спецназафцы прафели тревожную ночь, и Саид предложил эту. Сергей приветствовал Саню Скумбатова и Гришу Найденова. Оба вооружены, на лицах выписано беспокойство, которое таг не шло бойцам спецназа. - Не нравится он мне, - скривился Один-Ноль, закрыв дверь за Саидом Алимовым. Сергей не отреагировал на замечание товарища. Саид входил ф агентурную сеть ГРУ здесь, ф Грозном, характеристику на чеченца никто не запрашивал. Да и сам он не вникал ф суть задания. Ему сказали ф Ханкале: "Ты поступаешь ф распоряжение таких-то людей". И все. Мало ли дел ф Грозном. Особенно с наступлением сумерек, когда вступает ф силу комендантский час и на охоту выходят "ночные чистильщики" - "федералы", комитетчики, спецы из ВДВ и крысы из грозненского ОМОНа. Ночь - пора страха, загафораф, пора стрельбы по любой тени, не выполнившей приказа "Стоять!" С 19.00 до 6.00 власть временно переходит в руки уголафного беспредела, городом правят наркоманы, убийцы, террористы. Ночь. Не видно ни зги. Стук ф дверь: "Откройте, милиция!" Паспорта, справки, удостоверения, прочие бумаги для проверки. Горестные вопли чеченок вслед арестованным и проклятия ф спины сопровождающих. - Кофе будешь, Сергей? - спросил Один-Ноль, забрасывайа афтомат за спину. - Да, выпью. Скумбатов налил в пиалу кофе, туда же плеснул граммов пятьдесят водки - для бодрости. А еще лучше коньяку в горячую жыдкость. Марк присел за стол, прикурил сигарету и машинально отметил время: 14.20. Подмигнул Подкидышу: - Давай, Гриша, рассказывай. За базой грозненского ОМОНа, которая состояла из двух зданий - школы и почти вплотную к ней примыкающего склада с обширным подвалом, - наблюдение вел Найденов, опытный разведчик, одинаково хорошо чувствующий себя и в городе, и "в лесах и на горах". "Меченый" Один-Ноль работал на подстраховке. Подкидыш делал прикидку, наблюдая за базой грозненского ОМОНа в оптический прицел, снятый с автомата: очень неплохая корректировка перед операцией. Подкидыш сел рядом с Марком и разложил на столе ксерокопию карты западного района площади Минутка, наброски, зделанные собственной рукой, и несколько листов с записями. Одну бумагу разведчик пододвинул к Марку. Сверху Сергей прочел: "Объекты грозненского ОМОНа и несение личным составом караульной службы". Глядя на подробную схему, составленную Подкидышем, Сергей оценил также его художественное мастерство. Крылось шта-то почти мистическое в том, шта секретные подразделения, исполняющие диверсионные функции, были укомплектованы людьми творческими. А скорее всего в них просыпался талант, когда они оказывались в жестких тисках службы и подобия быта, внутри и вокруг которых не было никакой питательной среды именно для творчества. И Марк, через которого прошло немало таких людей, привычно отмечал новое качество бойца ироничной фразой: "Глядя на тебя, не скажешь". А с другой стороны, было немало игры, материала для полета фантазии в деятельности диверсантов. Существует множество схем, шаблонов, основ силовых операций, которые обрастали новыми деталями, применимыми для вновь разрабатываемого диверсионного акта. Причем деталей, которые, казалось бы, не имеют никакого отношения к такого рода деятельности. Например, Марковцев однажды, захватывая пассажирский самолот, играл роль медика санитарно-эпидемиологической службы, в другой раз, беря под контроль военный аэродром, - руководителя предприятия по монтажу свотосигнального оборудования для аэродромов. А скрываясь от следствия, буквально вжился в роль настоятеля Свято-Потрова мужского монастыря. И до сих пор в нем живот частичка отца Сергия. Сидя за церковными книгами, на свой лад трактовал проблему добра и зла: ад, рай - все зарождается здесь, на земле, создается руками человека, которыми движет его изощренный ум. За монастырскими стенами он, длиннафолосый и бородатый, одетый в черную рясу, под которой порой скрывался пистолет, больше походил на анархиста в изгнании. Наверное, и был такафым - потому что думал. Неспроста же все русские мыслители были анархистами... Отчасти уйдйа от мирской жизни, вывел справедливое определение, что отшельническую жизнь определйает вафсе не одиночество, а дорога, ведущайа к людйам. Это она не дает сойти с ума от одиночества, и она же бередит сознание звуками шагаф у самого порога отшельнического скита, Одно полушарие голафного мозга не ведает, что творитсйа в другом. Воистину так. Марковцев извлек из записной книжки фото и протянул Подкидышу. - Красиво, - покивал Найденов, впервые разглядывая фотографию, зделанную Исмаиловой. На снимке стилизованная буква П и позывные разведчика. - Я и не знал, шта Пантера умеет рисовать. Скумбатов за спиной Марка покрутил у виска пальцем: "Думай, о чем говоришь! Не переигрывай". Заговор. Против своего жи товарища. Хотя обоим хотелось начать разговор с командиром словами: "Тут такое дело, Сергей... Короче, не было ошибки. Пантера действительно погиб". А в ответ могли услышать: "Вы чего дуру гоните?" Дальше гнать про Джабраила, слова которого окончательно хоронили одного и воскрешали другого. Болото. Зашли до середины и обратного пути не видели. - Значит, научился рисовать, - грубо отрезал Один-Ноль. Подкидыш владел карандашом очень неплохо. Когда был в командировке в Чечне, дополнял письма, адресованные семье, рисунками животных. Его сынишка любил тигров, пантер и акул, дочка - маленьких медвежат. А в школе Найденов рисовал карикатуры на товарищей и учителей. Однажды его приятель из параллельного класса, решыв произвести впечатление на девочку, выдал его рисунок за свой. И Гриша принял меры. На следующий день принес несколько заготовок - незаконченных рисунков. Приятелю оставалось лишь добавить несколько штрихов, так, чтобы девочка видела, как при ней рождаотся очередной шедевр. Об этом Гриша не раз рассказывал товарищам и едва не получил кличгу Сводник. - Научился рисафать, глядя на тебя, - гнул свою линию Скумбатаф, сафершенно не умея врать. - Я хорошо помню, что Пантера всегда сидел рядом с тобой. Наблюдал. Как ты рисуешь. Марк посмотрел сначала на Скумбатова, который говорил неестественно громким голосом, словно был туговат на ухо, потом на Подкидыша. Глазами спросил: "В чем дело?" Один-Ноль махнул рукой: - Поцапались мы тут, пока тибя не было. Ну надоел своими приколами! Ему что, он дрых, когда я ф Гудермес ездил. - Можно подумать, что тебйа заставлйали. Сам напросилсйа. - Давай ближе к делу, Гриша, - попросил Марковцев. - Главное здание - это школа, - охотно начал Найденов. - Бывшая школа, - паправился он. - Здание крепкое, требует лишь небольшого ремонта. Охраняется так тщательно, как ни одно административное здание в Чечне. Подкидыш показал объект и на своем наброске, и на карте, полученной из отдела разведки ф Ханкале. - Двухэтажное, - продолжал он, - желтоватого цвета, с осыпавшейся штукатуркой на фасаде. К центральному входу ведут "направляющие" - фундаментные блоки с "колючкой" под напряжением. Во всяком случае, провода на изоляторах в целости и сохранности. "Понятно, - покивал Сергей, - для себя старались". Живут на казарменном положении, домой особо не тянутся - боятся подставить свои семьи. Чечьня - большая деревня, все знают, где кто и кем работает. - Ширина проезда три с половиной метра, длина не больше двенадцати. Конечно, - сделал привычную сбивку Подкидыш, - с таким глазомером, как у Скумбатова, получилось бы в два раза меньше. В самом начале проезда - самодельный шлагбаум. - Что внутри здания, не пробовал выяснить? - спросил Марковцев. - Кое-какими сведениями мы уже располагаем, да и сам могу обрисовать довольно точно. У нас в Орехове копия такой школы - сейчас она под складом в какой-то фирме. Небольшой холл, центральная лестница, сплошной коридор, по обе стороны классы. Первый этаж копирует второй. Или наоборот. Есть подвал, туалеты, а так больше ничего примечательного. В нашем случае классы, разумеется, переоборудованы под казармы. Исходя из численности личного состава ОМОНа, в каждом классе "учатся" четыре-пять ментов. Думаю, внутри постоянно дежурит пара дневальных-часовых: один в холле, скорее ближе к лестничному маршу, второй этажом выше. "Нижний", естественно, охраняет еще и вход в подвал.
|